Четыре Рождества мистера Стоуна

Второе Рождество

Сочельник 1912 года 
В темных стенах небольшой кухни раздавался негромкий голосок Эйды, распевавшей веселую портовую песенку, которую любил горланить Лейтенант в особенных случаях – когда возвращался от своей бакалейщицы. 
Эйда всегда вставала раньше всех. Разводила огонь, грела воду, готовила завтрак. Теперь, спустя год, она умела не только поджарить бекон. Бакалейщица мистера Лейтенанта научила ее многому. Эйда же оказалась смышленой, и меню мистера Стоуна стало отличаться большим разнообразием, исходящим из вкусов хозяина, которые девушка неплохо изучила. 
Он любил паштеты и терпеть не мог каши. Она посмеивалась и готовила очередное жаркое с йоркширским пудингом. 
Время пролетало незаметно, дни ее были заполнены различными заботами, которые отвлекали от мечтаний и оставляли немного времени для еще одного занятия, которое Эйде нравилось. Лейтенант учил ее читать. И в этом она тоже делала заметные успехи. 
Несмотря на опасения мистера Стоуна, Эйде почти не приходилось сталкиваться со злыми языками среди тех, с кем она часто общалась. Благодаря ее дружбе с Лейтенантом и его бакалейщицей, девушку не обижали. В скором времени она завела немало знакомых среди семей рыбаков и рабочих с городских верфей. Покладистый характер и умение делиться с теми, кому было нужнее, немало помогли ей в этом. Но при необходимости Эйда успешно умела защитить свое. На рынке торговки успели узнать ее деловитость и с усмешкой говорили, что через несколько лет ее «зубастой хватке» сможет позавидовать не одна хозяйка. Мнение же господ Эйду совсем не беспокоило. Впрочем – она это знала – господа, если и шептались, то осуждали ее больше, чем его. Он был мужчиной. А она – безродной потаскушкой. Весьма удобно. 
Услыхав наверху шаги, она встрепенулась. Хозяин проснулся – пора накрывать на стол. Она засуетилась между кухней и гостиной, и когда мистер Стоун спустился, его ждали завтрак и горячий чай. 
- Доброе утро, - бросил Грегори, проходя к столу. 
Он успел побриться, зачесать назад волосы, зная, что через час-другой они снова в беспорядке будут виться вокруг лица. Пиджака не надевал, но поверх свежей рубашки был жилет. На губах играла улыбка, будто это не он накануне ночью едва ли не до третьего часа сидел над чертежами в своей комнате, из которой через щель под дверью в коридор лился свет. 
- Газета сегодня есть? 
- Еще не приносили, - отозвалась Эйда, заглянув в гостиную. 
- И где носит нашего Лейтенанта? 
- Зато узнаете больше, чем напишут в вашей газете! – фыркнула кухарка. 
- И то верно, - рассмеялся мистер Стоун и взялся за еду. Ел он быстро и с аппетитом, ловко орудуя приборами и никогда ничего не оставляя в тарелке. 
Застыв за портьерой и затаив дыхание, Эйда следила за его движениями и любовалась его лицом. Мистер Стоун был самым лучшим из всех, кого она знала. Он был добрым, умным и красивым. А ей нравилось заботиться о нем. Она почувствовала, что щеки ее вспыхнули, как обязательно случалось по утрам, когда она тайком наблюдала за своим хозяином. 
Расправившись с едой, он встал из-за стола, сдернув салфетку, и крикнул, зная, что она услышит его громкий голос в любом конце дома: 
- Спасибо, Эйда! 
А после покинул гостиную, вернувшись в свою комнату. Спустя еще полчаса, полностью одетый, он уехал на верфь. Можно было и остаться дома в такой день, но у него вечно находились какие-то дела. 
- Как думаете, мистер Лейтенант, что больше понравится хозяину в Сочельник – ростбиф с запеканкой или треска с картофелем? – спрашивала Эйда позднее уплетающего свой завтрак слугу, в то время как сама мыла посуду. 
- Готовь треску, - подмигнул он ей – все прекрасно знали, что он сам большой поклонник этого блюда. – И не особенно рассчитывай, что хоть что-нибудь останется мистеру Стоуну. 
- Еще чего! Пусть ваша бакалейщица готовит вам треску, - рассмеялась Эйда. 
- Миссис Финдохти готовит гуся своему мужу, - нахмурившись, буркнул Лейтенант, вгрызаясь в хлебную горбушку. – И слишком занята, чтобы уделить мне вечерок. А мистера Стоуна, как всегда, пригласил на ужин Дуглас Маккензи. И чтоб в меня угодило пушечное ядро, если он откажется от приглашения. 
Тарелка выскользнула из рук Эйды и загрохотала в мойке. Девушка вздохнула. Конечно же, мистер Стоун будет в Сочельник ужинать с мисс Маккензи. И, может быть, даже танцевать. А еще мисс Маккензи будет петь. Весь город знает, что мисс Маккензи – прекрасная певица, и лучше всего ей удаются рождественские гимны. 
- Ну и пусть! – сердито сказала Эйда. – А я все равно приготовлю. И ростбиф, и треску. Еще сделаю пирог с персиковым джемом и апельсиновый мармелад. 
Лейтенант тряхнул головой, будто бы отгоняя грустные мысли, которые и без того редко задерживались, и широко улыбнулся: 
- Вот это правильно, девочка! Это верно! Лучшего мармелада я не едал с ливерпульских времен. 
- А у этих Маккензи, наверное, еще вкуснее, - грустно улыбнулась Эйда. – Вы сходите на рынок? Мне много чего успеть нужно. 
- Конечно, это ведь мне нечем заняться, - пробурчал Лейтенант. 
Она удивленно посмотрела на него, кивнула и домыла посуду. И до самого вечера сердито сопела и обиженно молчала. Пока уходила за продуктами, готовила, прибиралась на кухне, совсем потеряла счет времени. Когда Эйда перестала хлопотать по дому, стало ясно – мистер Стоун не вернется к ужину. И не имело больше никакого значения ни новое платье, которое она справила себе к празднику, ни десерт, который обязательно должен был понравиться ему. Помимо прочего, инженер был невероятным сластеной, а она приготовила для него трайфл с хересом и ягодным желе. 
- Ну и пусть! – заявила Эйда остывшей плите и села у стола, склонив голову на руки. 
Так она и задремала в тишине пустого дома. И лишь поздней ночью, когда и соседские собаки спали, уверенные в исполнении своего долга на сегодня, до нее донесся голос хозяина. 
- Лейтенант! – звал этот голос. – Лейтенант, черт подери, где тебя носит? 
- Псалмы поет в каком-нибудь пабе, - сказала Эйда, появляясь на пороге и кутаясь в платок, который был на ней год назад, когда мистер Стоун нашел ее на берегу. Одна из немногих вещей в доме, принадлежащих ей. 
Стоун поднял на нее неясный зеленый взгляд. Он был нетрезв. Но и не слишком пьян, чтобы самостоятельно не подняться в свою комнату. От него пахло хорошим бренди, лошадью и чужим домом, откуда он пришел. Улыбнулся, глядя на нее, и подмигнул. 
- У Лейтенанта хороший голос! А уж когда примет на душу пинту-другую пива, так его вообще не заткнуть. 
Она кивнула и осталась стоять в ожидании распоряжений. Он повозился, разуваясь. Потом разогнулся и поморщился. По всей видимости, кружилась голова. 
- Воды принесешь? – спросил Грег. 
Эйда сбегала на кухню и, вернувшись, сунула в руки хозяина настолько полный стакан, что вода немного расплескалась на его рукав. Мистер Стоун ничего не сказал. Шумно выпил. И медленно, слегка покачиваясь, направился к лестнице. Потом обернулся у перил и проговорил: 
- Что ты скажешь на то, что предок человека – обезьяна? Недостающее звено нашли в Пилтдауне, Сассекс. Старушка Англия все так же удивляет. 
- А я должна что-то говорить? – удивленно спросила Эйда. 
- Слава богу, нет! – расхохотался мистер Стоун, снова поморщился, и ладонь его дернулась к голове. – Но отчего-то мисс Маккензи решила, что по этому поводу есть что сказать мне. Антропология – ее новое увлечение. Я весь вечер это слушал, Эйда. 
- Вам, должно быть, было очень интересно, сэр. 
- Очень! – нахмурился он и поплелся наверх, в свою комнату. 
Эйда проводила его взглядом и отправилась на кухню. Там она долго громыхала котлами и тарахтела половниками, перекладывая их с места на место и прислушиваясь, не позовет ли ее мистер Стоун. И, наконец, не выдержав, отправилась сама в его спальню. Она громко постучала и застыла перед дверью. Кровать скрипнула. Но никто не отозвался. 
- Сэр! – крикнула Эйда и снова постучала. – Мистер Стоун, вы не голодны? 
Дверь жалобно заскрипела и распахнулась. Грегори Стоун в распахнутой рубашке, обнажавшей густую темную поросль на его груди, из воротника которой выступала мощная даже и теперь еще загорелая шея, и расстегнутых брюках стоял перед ней и держался за голову. 
- Аделаида, тебя когда-нибудь учили не шуметь, если хозяин ушел спать после непростого дня? – рявкнул он. 
- И непростой ночи, - добавила Эйда. – Меня вообще ничему не учили, сэр. Так есть будете? А то у меня шкаф битком едой забит. 
- А у меня голова забита! Костями из Пилтдауна! 
- Тогда выброшу все соседским собакам! – выкрикнула Эйда и, громко топая, бросилась по лестнице вверх, к себе на чердак, в комнату, которая так и не стала кабинетом инженера Стоуна. 
Она упала на постель, уткнувшись лицом в подушку, и больше не сдерживала слезы, которые еще вечером подступали к глазам. 
- Ненавижу его! – зло выдыхала она и рыдала еще сильнее, потому что знала – она совсем ему не нужна. 
Он оставил ее у себя из жалости и терпел, как лишнюю обузу. Они справлялись с Лейтенантом в доме и без нее. Он даже не заметит, если она уйдет. Глупая неграмотная девчонка, которую он считает ребенком. Знал бы он, как ошибается! Эйда резко села на кровати и шумно всхлипнула. Она понятия не имела, что такое антропология, и не представляла, где находится Пилтдаун, в отличие от образованной мисс Маккензи. Но она любила Грегори Стоуна с первой минуты, когда увидела его зеленые глаза и услышала его голос. 
Девушка вздохнула, смахнула с ресниц слезы и, снова откинувшись на подушку, натянула на себя одеяло. Скоро она заснула, но сон ее был неспокойным. Ей снились празднично убранная церковь и мистер Стоун в костюме для торжественных случаев. Он улыбался. Улыбался той, которую ждал у алтаря. 
Утром он улыбался почти точно так же, как в ее сне. Только в улыбке появилось что-то похожее на чувство вины. Он спустился очень поздно, гораздо позже, чем обыкновенно. И, судя по всему, малейший шум доставлял ему страдания. Но все-таки на лице его была улыбка, когда он смотрел на нее, хлопотавшую у стола. 
- Лейтенанта все еще нет? – спросил он неловко. 
- Не знаю, сэр, - ответила Эйда, увлеченно заливая кипятком чай. – На кухне еще не появлялся. 
- Увидишь, явится еще в худшем состоянии, чем я. 
- К счастью, это не мое дело, сэр, - она накрыла чайник салфеткой и взглянула на него. 
Он в ту же минуту опустил взгляд. Привалился плечом к деревянной лудке двери. Руки были заведены за спину. 
- Я не хотел кричать на тебя, - пробормотал Грегори Стоун, уткнувшись в носки домашних туфель. 
- Иногда хозяева кричат на нерадивых слуг. 
- Эйда, ты не… - он поднял голову и отлепился от двери. – Черт! Не будешь грохотать по ночам – не буду злиться. Договорились? 
Она кивнула. Он снова вздохнул и подошел ближе. Руки из-за спины убрал, в них оказался бумажный пакет, перевязанный лентой. 
- С Рождеством, - буркнул мистер Стоун, протягивая его ей. И тут же неловко добавил: - Я понимаю, что правильно было вчера еще отдать, и приношу свои извинения. 
Робко взяв из его рук подарок, Эйда удивленно взглянула на хозяина. 
- Это мне? – спросила она шепотом. 
- Тебе, - кивнул он. – На Рождество. Открой. 
Она развязала ленту, неловко развернула бумагу и охнула. В ее руках оказалась шаль из тонкой шерсти с красивым затейливым орнаментом и короткой бахромой. Эйда долго гладила ее руками, приложила к лицу, втянув носом ее запах, накинула себе на плечи. 
- Спасибо, сэр, - смущенно проговорила она, снова охнула и неожиданно выбежала из кухни. 
Он только и успел, что различить красноватый завиток ее волос, выхваченный солнечным светом, мелькнувший в воздухе, когда она скрылась за дверью. На свету ее темные волосы всегда отливали красным, как листья клена осенью. Грегори подошел к чайнику. Коснулся его ладонью. И подумал, что Лейтенанта ему все-таки не хватает – тот всегда знал, чем снять головную боль при похмелье. И угораздило же так напиться накануне. Впрочем, он был готов на что угодно, лишь бы заглушить болтовню мисс Маккензи – мужское терпение не безгранично. И как это можно – желать женщину и одновременно желать, чтобы она замолчала? 
Додумать он не успел. В кухню стремительно вбежала Эйда – она все и всегда делала быстро и проворно, как маленькая белка – и протянула ему небольшой сверток, так же перевязанный лентой. 
- А это вам. С Рождеством, сэр. 
Грегори с удивлением воззрился на нее. Взял из ее рук сверток и пробормотал: 
- Право, не стоило… 
Но все-таки нетерпеливо развязал ленту и развернул белоснежный носовой платок из тонкого батиста с кружевом по краю. В голове его что-то щелкнуло. За год работы на него Эйда справила всего два платья. Ботинки и пальто он покупал ей сам, вопреки ее возражениям. И вот… такая безделица… 
- Это было совсем не обязательно… - медленно сказал Грегори и улыбнулся. 
Она поежилась в шали, смущенно улыбнулась в ответ и стала наматывать на палец локон волос. 
- А чай совсем остыл, наверное, - сказала она. 
- Нет. Еще горячий. Я надеюсь, ты не всю еду отдала вчера соседским собакам? Что-нибудь осталось? 
- Я мигом. 
Мистеру Стоуну было ни к чему знать, что кормить его вчерашней едой она не собирается. И пока готовился завтрак, продолжала гладить пальцами шаль. 
- Он хороший… Он самый лучший, - шептала Эйда и терлась щекой о мягкую ткань на плече. 
Это был не единственный подарок, полученный прошлогодним найденышем в то удивительное утро. Стоило мистеру Стоуну позавтракать и отправиться в очередной раз по делам (господи, ну какие дела могут быть у человека в Рождество?), как явился Лейтенант, распевавший одну из грустных своих песен, вспоминаемых им тогда, когда в отношениях с бакалейщицей наблюдались похолодания. А это случалось всякий раз, когда она явно предпочитала его компании компанию престарелого мужа. Как бы ни были рациональны ее доводы, в Лейтенанта это не вселяло никакого спокойствия. И все равно, что в Рождество бедной женщине было никак не вырваться. 
- Держи! – буркнул Лейтенант, всучив Эйде небольшую книжонку в плотном черном переплете. – Тебе понравится, тут про еду. И пятнадцать рецептов блюд из трески, я проверял. 
- А десерты? – живо спросила Эйда и принялась листать книгу. 
- Сама прочитаешь, - хмыкнул слуга. – Ты же можешь теперь прочитать? 
- Могу, - радостно подтвердила Эйда. – Спасибо вам, мистер Лейтенант. А у меня для вас тоже подарок есть. 
Отложив книгу, она достала с полки кисет с небольшим количеством табака и протянула его Лейтенанту.
- С Рождеством, - сказала она и быстро поцеловала его в колючую щеку. 
Щека тут же дернулась – Лейтенант растроганно улыбался. И вся его помятая и недобрая с утра физиономия сделалась умилительно добродушной. 
С тех пор, как в их доме поселилась маленькая Эйда, у которой не было ничего, даже собственного имени, он обнаружил в сердце изрядную долю нежности. А душа его оказалась мягкой и податливой, отзываясь на всякую доброту. 
- И тебя с Рождеством, Эйда, - сказал Лейтенант. – Пойду я… вздремну, вот что… псалмы всю ночь петь – это не самое простое дело. 
- Треска и мармелад придадут вам сил, - рассмеялась она. 
- Сама-то хоть ела? Или все носишься, угождая нам, бездельникам? 
- Ела, - отмахнулась Эйда. 
Она уткнулась в книгу, водила пальцем по строчкам и шевелила губами, проговаривая слова, которые читала. Лейтенант коротко хмыкнул и оставил ее одну. 
А Эйда после того, как он ушел, поднялась к себе и около часа старательно переписывала в тетрадку буквы. Они выходили кривыми и не всегда похожими, но она упрямо продолжала их выводить. Когда ногти стали синими от чернил, а пальцы разболелись от напряжения, Эйда осмотрела свои труды и, оставшись довольной, спрятала тетрадку подальше в ящик стола. 
Но ее хорошему настроению суждено было быть недолгим. Выглянув в окно, девушка увидела Полли Маккензи. В сопровождении своей служанки она направлялась в сторону верфи отца или моря, или бог знает чего еще. Эта особа могла себе позволить все, что угодно, вызывая лишь всеобщее восхищение и одобрение. Что ж удивительного, что и мистер Стоун заглядывается на красивое лицо и заслушивается ее умными речами? 
Губы Эйды разочарованно скривились. У нее не было ничего из того, чем обладала мисс Маккензи. Мисс Полли была статной и высокой, в то время, как Эйда была такой мелкой, что все вокруг считали ее подростком. И разве можно остаться равнодушным при виде весьма заметных форм, которыми Эйда не сможет похвастаться никогда. 
- Твое место на кухне, глупая Эйда, - уныло проговорила девушка. – И нечего мечтать о том, кто никогда не посмотрит в твою сторону. 
Между тем, в ее сторону поглядела Полли Маккензи. Вернее, в сторону дома мистера Стоуна, но кухарка была совершенно уверена в том, что та смотрит именно в слуховое окошко на чердаке, а значит – на нее. На Полли было «русское» пальто от Поля Пуаре с меховой оторочкой, расшитое цветами из бисера, и пушистая высокая шапка, из-под которой вились по плечам светлые локоны. Но особой гордостью Полли, несомненно, была муфточка, в которую она прятала руки, хотя на улице не было и вполовину так холодно, как должно было, если судить по ее одежде. Она что-то шепнула служанке, а после обе весело рассмеялись и отправились дальше. 
Еще несколькими часами позднее по той же улице, как всегда верхом, домой следовал сам главный инженер верфи «Маккензи шипбилдинг» мистер Грегори Стоун. Побывав в этот день в пустой конторе, где лежали чертежи нового судна, его собственный проект, который он мечтал представить заказчикам, когда завершит текущий, а позднее и у нескольких друзей, он не был расположен к тому, чтобы и эту ночь бодрствовать. Нет, он надеялся на вкусный ужин, болтовню Лейтенанта, незримое присутствие Эйды… и на то, чтобы завалиться спать пораньше. 
В воздухе кружили снежинки, а он сам пребывал в приподнятом настроении, когда увидал нечто поистине «сказочное». 
Дом по соседству, будучи спорным вопросом в наследстве, давно пустовал. И дети, живущие на этой улице, облюбовали просторную террасу с большими старыми качелями. На них сидела Эйда, а вокруг расположились несколько ребятишек, которые еще не убежали ужинать. Один из малышей удобно устроился у нее на коленях. И все они, едва ли не открыв рты, слушали рассказ кухарки. 
- В этом саду росло много-много красивых цветов, - неторопливо говорила Эйда, - и решил рыбак, что нарвет он огромный букет для своей невесты, потому что она очень любила цветы. Он представлял себе, как подарит невесте цветы, и она обрадуется. А если она обрадуется, то и ему радость. Сорвал он первый цветок, необыкновенно красивый, с желтыми и красными лепестками. И набежали на небо черные тучи, как перед грозой, скрылось за ними солнце. И стало темно, как ночью. Прорезались тучи яркими блестящими молниями, и появилась перед рыбаком Ведьма. Старая, лохматая, в черном плаще с заплатами, и опиралась она на корявую клюку. 
«За то, что посмел сорвать без спроса цветок в моем саду, - проговорила она жутким голосом, - я накажу тебя! Никогда больше ты не вернешься домой. Навсегда останешься у меня. Никогда не увидишь своей невесты. Никогда не увидишь больше моря. Будешь ты отныне садовником и станешь охранять мой сад от таких воров, как ты сам!» 
Стукнула палкой о землю и… 
Эйда подняла глаза и увидела мистера Стоуна. 
- И стал рыбак таким же старым и страшным, как Ведьма, - быстро закончила она свой рассказ. – А теперь бегите по домам, пока вас не хватились. 
Сама она вскочила вслед за детворой, разбредавшейся нехотя, и бросилась к дому. 
Уже в кухне, вынимая из духовки жаркое, она услышала, как хлопнула входная дверь. А когда мистер Стоун, умывшись к ужину, спустился в гостиную, все было приготовлено согласно его вкусам. Впрочем, он был неприхотлив. И мучил его единственный вопрос: разве так положено заканчиваться сказкам?