Четыре стихии

Четыре стихии

С неба лило всю ночь. Подошвы сапог скользили по скале. Несмотря на ливень, отряд двигался быстро. Разбойники скакали по камням с ловкостью крыс. Они и были крысами - помоечными крысами, жилистыми и жестокими, но умевшими выживать, как никто. Работники ножа и топора, как же. Эти крысы не видели дальше своего носа и уже шептались между собой: мол, время перепутали, а не время, так место. Ну не может во время пресветлого обряда Перерождения стоять такая мерзкая погода!

Керса знала, что в Изначальных горах может быть всё. Образ жизни наёмницы не оставлял места страхам и сомнениям, но это место вселяло в неё беспокойство. Никто не смел селиться здесь, даже звери и птицы держались отсюда подальше.

Вопреки ожиданиям, путешествие прошло благополучно. Керса посылала своих крыс на разведку и следила за жизнью каравана, который тащился по основной дороге. Жрецы и паломники шли дружно, но медленно - шутка ли, само Воплощение четырёх стихий везут! Ещё в городе Керса приходила посмотреть на это Воплощение: сморщенная, высохшая старуха одной ногой уже стояла в могиле. И в этой сморщенной оболочке живут четыре стихии?

Но сегодня старуху привезли в пещеру умирать. С ней также везли беременную женщину, готовую вот-вот разрешится. После смерти своего прежнего Воплощения четыре стихии перейдут в новорождённого, и это будет означать то ли бесконечный круговорот жизни, то ли мир во всём мире, то какое-то мифическое равновесие четырёх стихий... Керсе не было до этого никакого дела. Имело значение только одно: обряд Перерождения проводит Верховная жрица, и у наёмницы будет последний шанс выполнить заказ. Ещё одного провала её репутация лучшей убийцы не переживёт.

Керса подтянулась на руках, карабкаясь на здоровенную глыбу, перегородившую тропу. Нога соскользнула по мокрому камню, и наёмница едва рухнула назад, на голову лезущему за ней разбойнику. Кое-как выбравшись на вершину валуна, она перевела дыхание. Дальше придётся спускаться по отвесной скале, словно горным козлам. Керса села на холодный камень, свесив ноги в пропасть. На дне пропасти пестрели шатры. Скалы окружали их сплошной стеной, словно лагерь разбили на дне гигантского котла.

Из-за ливня последний участок тропы казался непроходимым. Когда сапоги коснулись нужного уступа, Керса достигла того состояния, в котором большинство людей дают обеты типа "Если я выйду отсюда живым...". Прижимаясь лопатками к скале, она медленно двинулась по узкому выступу. Пока крысы по очереди сползали по стене, наёмница растирала уставшие пальцы, не сводя глаз с лагеря под ногами. Для людей внизу её отряд был как на ладони. Но кто в такую погоду высунет нос из-под капюшона?

Месяц назад, когда Керса проводила разведку, она остановилась перед входом в подземелье. Обычная дыра в скале - двое пеших пройдут, не пригибаясь. От обычной пещеры эту отличали вытесанные на скале символы четырёх стихий. Они складывались в причудливую арку вокруг входа, словно по волшебству проступившую из камня. Огонь, земля, воздух и вода сплелись в затейливом орнаменте. Кто-то видел в этом чудо, кто-то искусную работу каменотёсов. Керса разглядела сверху отверстия, похожие на факельные. А потом она нашла путь, которым столетия назад пользовались факельщики: частично засыпанный, местами обвалившийся и всеми забытый.

Свой отряд наёмница провела по правой стороне, над огнём и землёй. У входа в пещеру дежурили жрецы: двое справа, двое слева. Белые мантии облепили их, сковав движения мокрой тканью. Перед входом разбили пять шатров: четыре скромных по углам, окрашенных по цветам четырёх стихий, и белоснежный центральный.

Похоже, большая часть каравана осталась на дороге, и к пещере пришли в основном жрецы. Громоздившиеся вокруг скалы создавали для них иллюзию защищённости. Сплошная стена имела только один разрыв - на дальней стороне прорубили узкую дорогу сквозь скалы. Дождь скрывал стражу у прохода, но Керса знала, что их немного. Основная часть банды разбойников просто сметёт их - наёмница взяла с собой только пятерых, и ещё пятерых отправила по тропе, подходившей к пещере слева.

Ливень скрывал Керсу не только от лагеря книзу, но от отряда на втором уступе. Сквозь шум дождя она едва расслышала тихий свист. Керса подобралась. Её крысы зашебуршились. Набрав воздуха, наёмница свистнула в ответ. Через три удара сердца она прыгнула вниз.

Под землёй было темно, хоть глаз коли. Керса наощупь кралась вдоль стены, держа меч наготове. Тоннель шёл под уклон. Неужели всё будет так просто? Кто был тем идиотом, который наложил заклятие, не пропускающее мужчин - ревностным блюстителем приличий? На самом деле Керсе было плевать. Она шла к цели, а крысы делали грязную работу снаружи.

По тоннелю разнёсся женский крик. Счастливая мать будущего Воплощения, собственно, становилась матерью.

За очередным поворотом показался жёлтый свет, слишком ровный для факелов. Тоннель закончился просторной пещерой. Керса замерла на пороге. Четыре основные фигуры исполняли свои роли: Повитуха, Жрица, Алхимик и Летописец. Роженица и старуха не в счёт. На секунду Керса задумалась, что в жрецы, алхимики и в летописцы специально набирают женщин для этой церемонии, а вот в стражу - нет.

На каменной плите возвышалась Жрица. Раскинув руки, она нараспев читала что-то неритмичное, нерифмованное и вообще не разборчивое. Белое одеяние ниспадало до самого пола, пряча фигуру в своих складках. Керса решила, что будет проще её обезглавить.

Снова закричала роженица. По обе стороны от Жрицы, шагах в десяти от неё, устроили два ложа. Одно занимала роженица, в ногах у которой возилась сгорбленная Повитуха. Вокруг суетилась женщина помоложе и бесконечно поправляла одеяла вокруг роженицы. Должно быть, Алхимик - только они стригли волосы так коротко. В изголовье второго ложа сидела совсем молоденькая девица. Перо так и бегало по свитку у неё на коленях - Летописец увековечивала последние слова умирающего Воплощения.