Четыре взгляда на Жаклин

Четыре взгляда на Жаклин

«Славный парень!» – думала Анжелика дю Валлон, с восхищением глядя на королевского гонца, который сначала принёс весть, разбившую ей сердце, потом неожиданно оказал ей поддержку, а теперь, кажется, стал её другом. Другом... при этой мысли Анжелика краснела, вздыхала и печально опускала глаза. Пусть она ещё и не приняла постриг, но всё же она монахиня, строгие монастырские обеты успели прочно осесть в её костях и крови – крови Портоса! – и мечты о прекрасном юноше, что по странной воле судьбы сейчас скачет рядом с ней, останутся лишь мечтами.

«А крепко они всё-таки подружились с Анри! Нравятся они друг другу», – при этой мысли Анжелика старалась не думать об оттенках, которые может принимать слово «нравятся». Анри и Жак дружат так же, как дружили их отцы, и всякое подозрение в противоестественной связи бросает тень на священную память Арамиса и д’Артаньяна. Анри и Жак – друзья Анжелики, и не годится думать такое про друзей. Вот Рауль, к примеру, – умный, рассудительный Рауль! – не видит ничего греховного в их отношениях. Надо и Анжелике последовать его примеру.

И Анжелика старательно отворачивалась, когда Анри, передавая Жаку бутыль с вином, чуть дольше необходимого задерживал свою руку на кисти Жака. Анжелика отводила глаза в сторону, видя, как застывает Анри, следя за Жаком, легко взлетающим в седло. Анжелика не вспоминала, как тяжело дышал Анри, наблюдая за схваткой Жака и Леона, как стискивал шпагу, порываясь броситься на помощь, и как потом скрывал своё волнение за маской насмешки.

Анжелика надеялась на лучшее – как обычно. Как учил её отец.

***

«Верный друг!» – думал Рауль де Ла Фер, задумчиво разглядывая о чём-то переговаривающихся между собой Жака и Анри. Если бы кто-нибудь высказал предположение – лишь предположение! – о не совсем нормальной связи этих двух людей, Рауль, не задумываясь, назвал бы этого человека лжецом и вызвал на дуэль. Ему была проста и понятна раскрывшаяся перед глазами картина – Жак д’Артаньян стал верным товарищем для него и Анри, защитником для Анжелики и достойным слугой для королевы. Он истинный сын своего отца, о котором Рауль так много слышал от Атоса, он храбр и неглуп, хотя порой поступает не совсем честно, – Рауль усмехнулся, вспомнив стычку на берегу. Как тогда тревожился Анри, как рвался в бой!

«Дай Бог нам всем вернуться живыми, и мы станем достойной заменой нашим отцам. Сыновья Атоса, Арамиса и д’Артаньяна... и дочь Портоса тоже, хоть она и девушка», – Рауль покосился на Анжелику. Она тоже наблюдала за Жаком и Анри, вид у неё отчего-то был смущённый, но поймав взгляд Рауля, она улыбнулась – будто солнце вышло из-за туч. Рауль поспешно отвернулся. У него и так много проблем – не хватало ещё влюбиться в монахиню, пусть она ещё не приняла постриг, порой ведёт себя совсем не по-монашески, а глаза у неё голубые, как ясное французское небо.

***

«Дьявол!» – думал капитан Леон, яростней, чем обычно, подгоняя свою лошадь. Если раньше он преследовал детей мушкетёров лишь по долгу службы, теперь к этому прибавилось личное. Монашка опозорила его перед гвардейцами, чёртов д’Эрбле чуть не разбил ему нос дверью, а Жак д’Артаньян, забыв обо всех законах чести, засыпал ему глаза песком! Ничего, Леон тоже не будет действовать честно. Он догонит их, рано или поздно, и заставит за всё расплатиться.

«Интересно, раньше я никогда не замечал, чтобы д’Эрбле нравились мальчишки, похожие на девчонок», – думал Леон – скорее по злобе, ведь на самом деле он не особенно верил в то, что между этими двумя может что-то быть. «Они чем-то похожи – оба не признают никаких законов, делают, что в голову взбредёт, высокомерны и бьются бесчестно. А ещё они оба успели здорово меня разозлить».

Пересекая хлипкий мост, Леон мысленно желал д’Эрбле и мальчишке сгореть в аду, графу – больше никогда не попадаться на его пути, а монашке – встретиться с ним в другом месте и в другой час. В более мирный час.

***

«Странный юноша», – думал Анри д’Эрбле, не в силах оторвать глаз от ловко державшегося в седле Жака д’Артаньяна. Никогда он ещё не чувствовал себя так – неправильно, ненормально, как будто вдруг оказался вымазанным в грязи или заражённым неизлечимой болезнью. Любить мужчину греховно и запрещено законом, да и ему, Анри, всегда нравились женщины – откуда вдруг такая странная привязанность? Он пытался убедить себя, что Жак нравится ему лишь как друг, что привязанность эта сродни братской, ведь и их отцы были ближе, чем братья. Но вот Жак поворачивал голову, сверкал большими чёрными глазами, усмехался, что-то восклицал своим обычным тоном – слегка вызывающим и чуть грубоватым, – и сердце Анри вновь уходило в галоп.

«У него есть сестра, Жаклин д’Артаньян», – сын Арамиса ухватился за эту мысль как за спасительную соломинку. Когда они выберутся из этого приключения, – если выберутся, – надо будет познакомиться с этой самой Жаклин. Кажется, Анри пару раз видел её мельком во дворце. Кажется, она очень похожа на брата, говорят, они близнецы. Кажется, она очень красива...

А потом Анри снова смотрел на Жака и думал: не угадал ли он случайно истину, как тогда, на берегу, угадал насморк начальника порта? Не была ли его шутка про схожесть Жака с девушкой правдой? Что, если у Жака и вовсе нет никакой сестры – или это у Жаклин д’Артаньян нет брата? Так много этих «что», и все, как назло, в самый неподходящий момент – у Анри и без странных чувств, подозрительно напоминающих любовные, хватает проблем.

«Но где девушка могла научиться так владеть шпагой?» – спрашивал он себя, а потом вспоминал, кто её отец, и всё становилось на свои места. Поистине, Шарль д’Артаньян воспитал достойного наследника – или наследницу? Тайна кружила голову, и хотелось иногда кинуться к Жаку, сорвать с него шляпу, расшнуровать туго затянутый жилет, заглянуть в огненно-чёрные глаза...