Чингиз Айтматов Писательское Поле

Чингиз Айтматов Писательское Поле

 
«Чингиз Айтматов писательское поле»
Чингиз Айтматов писатель молодой, ещё никому не известный, в это время он сидел в столице Киргизии Бишкеке. Ему не писалось, он пресытился, городом, столицей. 
- Всё не то, - говорил Чингиз. Здесь не хватает какой-то атмосферы. И он решил, поехать на окраины Киргизии в местный какой-то аил. Собрал торбу, взял тетрадки, ручку, деньги и поехал. 
Место, в которое он приехал, было почти пустое, мало народу. И Чингиз обрадовался, это то, что надо. Ветер, гулящий по полям и пустыням аила, бил в лицо ему. Чингиз протёр лицо и спросил у местных жителей: «Возможно, здесь есть заброшенный дом». Ему показали дом, в котором никто не жил. 
- Здесь, сказали жители, - жила когда-то старуха Аугу, потом умерла, дом так и пустует. 
В этом заброшеном доме и поселился отважный странник и писатель Чингиз. Всё ему нравилось, но главное, что он один, будет жить в заброшенном доме. Здесь была кровать, но и было в доме, много пыли и паутины. Это тоже, для духа какой-то определённой атмосферы нравилось Чингизу. Он не стал убираться в доме, главное была кровать, стол и колодец во двлое. На некоторое время, он взял с собой еды в чемоданах. 
- Далеко, же я забрался от города, - подумал Чингиз и потёр руки. Как и предполагал Чингиз, он забрался в такой аил, куда не дошла ещё цивилизация и её блага. Ещё в Бишкеке, Чингиз запланировал писать рассказ «Первый учитель». Он, уже видел в мыслях линию сюжета, но не хватало идей, не хватало атмосферы, заброшеного аила бескрайних, щербатых полей. Ещё рядом с одиноким домом Чингиза было огромное поле. Но, об этом потом. 
Пришди люди аила, в основном старики посмотреть, кто приехал в заброшенный дом, не так часто, они видят здесь гостей. Они принесли молока хлеб, и ещё чего-то вкусного. Чингиз принял радушно людей, человек так пять-шесть. Он сказал: «Что у него пока всё есть», - и улыбнулся им, и не хотел, принимать от них еду. 
Все, они в основном старики, насупились и сказали: «У нас принято, принимать новых людей в нашем аиле». Чингиз понял, что они живут по каким-то своим, ещё дедовским, старым обычаям, обрядам.
Они спросили: «Зачем он приехал?».
Он ответил: «Что он писатель, и приехал, просто погрузиться в атмосферу сельскую, и подальше от цивилизованного города, где всё ему надоело, в том городе, он просто, не может писать». Они обрадовались, пожали руку Чингизу и обняли его. Они говорили: «Да, да напишите про наш край, а то мы никому, здесь не нужны. Все заброшено, покинуто в нашем мире». Чингиз поставил еду на стол, и жители аила ушли, поблагодарив его за то, что он приехал к ним, и будет, писать про их край. 
Один старик, долго смотрел на Чингиза и сказал: «Дай бог тебе здоровья, захвораешь ты у нас». Чингиз, не обратил на это внимания. Сердце Чингиза билось в тишине дома, лишь на улице появился кот, и Чингиз отлил ему молока, что принесли, в миску, посуда, как нестранно в доме сохранилась. Кот какой-то красивый и косоглазый подошёл к миске, понюхал и стал лакать молоко. Чингиз погладил кота, тот нежно замурлыкал, и убежал в дырку, в поштанувшемся заборе дома. 
Тишина и покой вот, что нужно Чингизу, а ещё ветер, деревья и природа. Чингиз вышел из дома и пошёл по улице. Он увидел девочку, лет десяти, она стояла и смотрела на дальнее поле. Ветер трепал её волосы. Чингиз прочувствовался атмосферой, её спокойного стояния. Он подошёл к ней, и стал рядом. Они, стояли какое-то время молча. Чингиз спросил: «Куда, она смотрит?» 
Она сказала: «На поле». Он, тут же спросил её: «А как, называется это поле?». 
От взгляда на поле, когда он на него посмотрел, Чингизу стало, почему-то хорошо. 
Она: «Это поле, никак не называется, каждый называет его по-своему». 
- А ты, как его зовёшь? 
- Я зову его морем, я хочу, чтобы поле стало морем. Чингиз улыбнулся и погладил девочку по голове, и сказал: «Оно, обязательно станет морем, надо, только верить в это». Она улыбнулась. 
- Вы, недавно здесь в аиле? 
- Да, недавно. 
- А как, вас зовут? 
- Чингиз Айтматов. 
- Необычное у вас имя, в нём что-то есть, какое-то оно писательское. 
- Да, я писатель. А тебя, как зовут? 
- Меня, все зовут Джамиля. 
И Чингиз озарился, он решил, написать рассказ про Джамилю, оставив первого учителя на потом. Он попрощался с девочкой, пошёл обратно домой, съел хлеб, выпил молока. Достал листочки бумаги, ручку, зажёг свечу, ибо в доме не было света, ещё не дошли блага человечества в этот аил. Не было здесь ни машин, ни электричества, казалось, этот посёлок в другом измерении лежит. 
Он вывел в начале листочка крупными буквами Джамиля, но, потом остановился, он, не знал о чём писать. А так хотелось, написать про Джамилю. «Джамиля, моя Джакмиля, какая-то сила говорила ему, всё впереди, напишешь ты свой рассказ». Чингиз думал, но не думалось и не писалось, он порвал листочки с написаным. И разозлившись вышел, на улице ветер суховей, обдал его лицо. Он вышел со двора, и пошёл по направлению к полю. Он хотел надышаться сухого ветра, почувствовать аромат поля, погрузиться в атмосферу небытия, и какого-то своего мира. Он встал на поле, и вдруг, ему захотелось перед этим полем встать на колени, и он упал на колени и поцеловал землю, почувствовав всю теплоту этой земли. «Поле помоги мне, написать рассказ про Джамилю», - не знаю почему, но Чингиз заговорил с полем. - Небо дай мне сил и вдохновения, солнце дай мне света и жизни, хочу писать что-то такое, что-то нравственное, интересное, что затронит струнки каждого сердца читателя. Поле помоги, ты как море, ты как океан, идёшь до горизонта. О поле, я хочу писать рассказ о Джамиле. 
Чингиз вдруг почувствовал, что поле говорит с ним. И казалось, ветер поднялся и усилился, как-будто это поле подняло ветер, и вложило слова в него. Чингиз смотрел вдаль, и его взор блуждал по границам поля, ищя того, кто с ним в мыслях заговорил. «Я начал писать рассказ Джамиля, но нет вдохновения, ты слышишь, меня поле?». Чингиз проникся к полю, какой-то душевной теплотой. 
- Тогда, слушай ветер, - прошептало поле. И Чингиз стал, слушать его. 
- Я не слышу, что говорит ветер, - сказал Чингиз.
- Слушай сердцем, - ответило поле. И он стал слушать сердцем, и услышал небольшой рассказ про Джамилю. 
- Поле, это ты мне расказало расказ про Джамилю. 
- Да я, ты, услышал голос сердца. 
- Поле, я не могу тебя отблагодарить.
- Благодарности не надо. От полученного удовольствия, Чингиз улыбнулся, рассказ ему понравился, это то, что надо. Он всегда знал, что есть земли в Киргизии, которые разговаривают с людьми. Иногда он читал в газетах рассказы, как люди говорили с землёй. Но, здесь не просто земля, здесь поле. Он ещё раз, поблагодарил поле, и пошёл домой писать. Но, только он ушёл с поля, как какая-то сила, извлекла этот рассказ из его памяти, и он его забыл.
Чингиз дома сел за столик, приготовил ручку, написал название рассказа «Джамиля». Но, то, что подарило ему поле, он не помнил. - Вот чурбан выругался Чингиз, забыл рассказ. А что, если поле, его не повторит. Что делать? - подумал Чингиз. Поле должно, опять расказать ему про Джамилю. Какая-то загадка с этим полем. И Чингиз понял, что делать, он опять пошёл на поле. 
- Поле, - закричал Чингиз, - отдай мне, свой рассказ про Джамилю, отдай, я тебя прошу. Я знаю поле ты мудрое, ты хранишь много знаний в себе, прошу ещё раз, расскажи мне свой рассказ. Но, поле почему-то молчало. Я тебя полью поле, тебе от этого будет хорошо. Это, как вино после запоя, когда сушит. Поле молчало. Чингиз сходил по воду, набрал в кувшин, пришёл на поле, и вылил на него воду, и стал слушать. Но, поле опять молчало. 
Чингиз растроился: «Где, где твоя Джамиля, поле?», - и поле подхватывало слова Чингиза и уносило в пустоту времени. Чингиз стал говорить с полем, он не боялся, что его услышат, он не боялся, что его могут принять за сумасшедшего, он боялся, не услышть рассказ про Джамилю, про эту таинственную девушку. - Открой тайны, свои о, поле.
- Да, это поле говорящее, - Чингиз повернулся и увидел человека, он стоял возле него, и как я незаметил, что он подошёл ко мне, наверно я сильно был занят полем.
- Да, я вот писатель, приехал в этот аил, чтобы писать книги, и услышал расказ от поля про Джамилю. Пошёл домой и забыл, и вот, опять хочу услышать этот рассказ, чтобы написать его. 
- Поле у нас волшебное, я сам часто с ним говорю. 
- Как вас звать? - спросил Чингиз человека. 
- Меня зовут Илумбек. 
- А вас? 
- Меня, Чингиз. 
- Очень приятно познакомиться, - и Илумбек пожал руку Чингизу. Поле это со странностями Чингиз, говорят, здесь было озеро, а потом почему-то высохло. После этого, поле стало волшебное. А озеро что здесь было - это плачь возлюбленной по погибшему возлюбленному. 
- А как, называют у вас это поле? 
- Да как, никак не называют, просто поле. Каждый человек в этом аиле называет его по-своему: кто ветром, кто морем, кто дворцом травы. 
- А вы, как называете это поле? 
- Я зову его - поле рассвета, я каждое утро, здесь рассвет встречаю. Поле это, много говорит. 
- А сейчас молчит, - ответил Чингиз. 
- Вы утром приходите, может это поле, что-то вам скажет. 
Чингиз: «Отлично Илумбек, очень хорошая идея прийти утром. Утром солнце встаёт и освещает поле, и оно просыпается, возможно, мне удасться поговорить с ним, раз вы говорите, что поле много говорит». Чингиз постоял, ещё молча, неуслышав и слова от поля, он попрощался с Илумбеком и пошёл домой. 
Дома в своём раю, в тишине, он пробовал написать рассказ «Джамиля», написал страничку и порвал листок. И потом сказал: «Поле, поле, как же тебя назвать?». Чингиз поел, и лёг в постель. Было лето, тёплый аильский ветер приходил в дом. Чингиз смотрел в окно, где садилось солнце за горизонт, и наступал теплый, прозрачный, теневой вечер. Все мысли Чингиза были о поле, и он, поэтому не спал. Всё вертелось и крутилось в его большой и толковой голове. Потом, он уснул, снилось ему поле, а на поле росли книги, он вырывает их из земли и читает, и звёзды падают с неба, и там, где они соприкасаются с землёй, вырастает новая книга. Чингиз идёт по полю и вырывает книги, а их тысячи. Он хочет много рассказов, а книг тысячи, десятки тысяч. И он потирает руки и говорит: «Столько рассказов, я стану известным писателем, легендой». Сон был хороший, но, такой реальный, что когда Чингиз проснулся, он не верил своим глазам, что он, не на поле. Солнце еще не показалось из-за горизонта, но уже светало. Чингиз посмотрел на часы - шесть утра. Он выпил молока, съел хлеб. Он много не ел, чтобы поддерживать себя, в каком-то голоде, для лучшего кровообращения головы, как он считал. Чингиз, поспешил прямиком на поле. Там, уже был Улимбек. 
Улимбек сидел на коленях, и что-то шептал, Чингиз не стал его, ни о чём спрашивать, а просто сел рядом. Улимбек, казалось Чингизу, шептал какую-то молитву. 
- Верующий, - подумал Чингиз. Чингиз не верил в Бога, но он верил в какую-то силу, которая есть у  земли, деревьев, он верил в силу природы, и считал, что природа живая. Чингиз уважал тех, кто верил хоть во что-то. А кто верит в Бога, тоже не плохо, - считал Чингиз, ведь Бог не говорит, убивать, кто в него не верит, к тому же законы, книги хорошие  пишут святые или монахи. Говорят, им диктует книги, сам Бог. Например, это: «Возлюби ближнего, как себя, а самое главное - не убий». – Боже, до чего хорошо здесь сидеть на земле, Чингизу казалось, что он здесь уже был, и сидит вечность, что он сам, стал Богом. Чингиз тоже решил, помолиться рядом с Улимбеком. А чтобы не мешать ему молиться, он молился в мыслях. Ибо мысли, как считал Чингиз, несут тоже какую-то энергию в этот мир, их волны, может улавливать живая природа: земля, цветы, животные, деревья, небо, облака, звёзды. Весь мир - это живая энергия, она сама по себе создалась без Бога, - так думал Чингиз. 
Чингиз думал, может, когда он начнёт молиться, поле раскроет ему свои тайны, и он молился. Молитва была простая, только что сочинённая. Он просил поле озарить его, рассказать ещё раз про Джамилю. Он просил своими словами. Ведь он никогда никому не молился, а сейчас эта молитва, шла из его сердца. 
Улимбек вдруг очнулся от сна, казалось, он спал. - А это вы Чингиз, рад вас видеть на поле, со мной поле говорило. 
- А вот со мной, не хочет говорить. 
- Да бывает, у нас это поле в почёте, есть придание, что оно только с хорошими людьми говорит или проверяет людей, прежде чем, что-то им сказать. Насколько, вы приехали сюда Чингиз?
- Недели на две. 
- Это хорошо, я думаю за две недели, поле узнает вас, и обязательно заговорит с вами. Улимбек смотрел вдаль. Поле то, оно не со всеми разговаривает, - заметил Улимбек. 
И Чингиз понял, что поле сегодня с ним не заговорит. 
- Не хотите ли, ко мне зайти в гости? - спросил Улимбек у Чингиза. 
- Не знаю, если вам будет удобно. 
- Киргизу всегда удобно, принимать гостей. У меня жена красавица Чингиз, весь дом держит в уздечке и меня, работящая, славная, сами увидите. 
Они вошли во двор дома Улимбека, все прибрано, чисто, и какойто дух свободы почувствовал чингиз в этом доме чистота и порядок. Тут вышла жена Улимбека и спросила: «Улимбек с кем, это ты пришёл?». 
- Это гость нашего аила, писатель мы на поле встретились. 
- Он, тоже с полем разговаривает, как и ты Улимбек. 
- Да, а что, ты же знаешь дорогая, поле это волшебное. Сатия разреши представить гостя - это Чингиз известный писатель. Чингиз - это моя жена Сатия. 
- Простите Сатия, но я ещё не известный писатель. 
- У нас в аиле все известные, добрым людям у нас почёт и уважение. Вы, тоже с полем разговариваете? - спросила она у Чингиза. 
- Да, только я с ним говорю, а оно молчит. 
- Поле волшебное, оно, ещё с тобой заговорит, Чингиз. 
Сатия: «Да, какое оно волшебное, обычное поле. Я бы убрала это поле, и посадила лес. 
- А где кони, будут пастись? Кирзизу без коня смерть, конь - это его жизнь. 
- Где-нибудь будут пастись. 
- А зачем, ты на поле ходишь Улимбек? - спросил Чингиз. 
- Понимаешь мать, серьезно больна, вот, я и прошу поле, чтобы оно её вылечило. Позже поеду к матери узнать, как её здоровье. Сатия быстро накрыла стол. Поставила вино крепкое, прикрепкое. И еду, очень много еды. - Ты угощайся, - говорил всё время Улимбек, ешь. Чингиз стал, есть, и пить, вместе с Улимбеком. Сатия только, немного вина выпила. Улимбек спросил: «Чего не пьёшь Сатия? 
- Да так, у меня ещё работы много.
- А почему вы, Бога не попросите Улимбек о выздоровлении своей матери. 
- Бог слышит, да, но долго ждать его Бога, когда он там исцелит, а поле слышит. Поле одну девочку исцелило, у нас больная была, отец ходил, и упал на поле, зарыдал, просил, - вылечи мою дочь, всё отдам. И вылечило поле её. Он потом, голос слышал в голове, - ничего мне не надо от тебя, вылечу твою дочь. Вот так, вот Чингиз. А у нас Чингиз, вы найдёте то, что ищете, это я вам обещаю. Все кто не приезжал к нам, и кто гулял по полю, потом счастливыми, уезжали от нас. Я бы уехал отсюда, - сказал Улимбек, да года не те, некуда ехать, а так хотелось попутешествовать, отец, мать здесь, да и Сатия. И хозяйсто, у нас небольшое. Правда, Сатия? 
- Я, тебе уеду Улимбек. 
- Да так, чего-то взгрустнулось, вроде глухомань, а живёшь, как-будто в центре города, народ у нас общительный, будь, что с кем-то случится, тут же на выручку, да и поле, неохота покидать. Говорящее - это поле Чингиз. 
- Да, я знаю. А мне кажется Улимбек, это не поле говорит с тобой, а ангелы или Бог – сказала Сатия. 
- Нет, нет, Сатия - это именно поле говорит, природа она живая, правда Чингиз? 
- Да, да подтверждаю, слова Улимбека, со мной поле тоже говорило, а потом замолчало. 
Сатия: «Не верю, я в это». 
Улимбек: «Ты моя жена, и должна верить в то, что верю я». 
- Ой, Улимбек, - Сатия засмеялась, - если ты будешь верить в чертей, то мне, тоже верить в них.
- Вот сегодня Сатия, я и Чингиз поговорили с полем, и как-то легче на душе стало от этого. 
- Да, ты просто, сам с собой говорил. 
- Нет, Сатия нет. 
Чингиз со мной тоже поле говорло. 
Сатия: «Ну, если говорило, так тому и быть, разговаривайте со своим полем, только без меня. А сейчас Чингиз, отведайте моих лепешёк». 
- Спасибо, поем с удовольствием. 
А Улимбек, вино подливает в стакан Чингиза и говорит: «Выпьем Чингиз за нашу землю, за природу, за поле! Вроде глухомань, но такая сила в этой степи, в этом крае, что никуда не хочется, отсюда уезжать. Выйдешь с конём, поскачешь по степи и благодать».
- Да, вино отменное. Чингиз пригубил вина, а потом, все выпил залпом. 
«Делаем по старинному методу, наших отцов и прадедов» - ответил Улимбек. Сатия улыбалась и тоже, выпила вина. 
- Вы бы уезжали отсюда Чингиз, что вам молодому здесь делать. 
- Да нет, уважаемая Сатия, есть здесь что-то в глухомани этой, какая-то загадка, тайна, к тому же мне город присытился, и я специально приехал в эту глухомань, чтобы увидеть природу, и получить вдохновение. 
- Вы писатель? 
- Да, пишу пока понемногу, но никто пока, меня не знает. 
- Главное как напишешь свои рассказы, Чингиз покажи мне, или пришли, как уедешь, охота почитать, книг у нас тут, отродясь не водилось. 
- Хорошо, хорошо Улимбек, вот, поле откроет свои тайны, и я напишу. 
- Обязательно откроет Чингиз, поле хорошим людям всегда радо. 
Чингиз призадумался, потом посмотрел на Сатию и сказал: «А вы знаете, воздух мне кажется тут другой, нежели в городе в Бишкеке. Поэтому, я поехал сюда на просторы необъятные, что надо кирзигу поле и воздух? 
«И конь» - заметил Улимбек.
«А мне, ничего не надо, устаю очень сильно - сказала Сатия, - у меня козы, куры, коровы, земля, работаешь на ней, как вол, вот где жизнь». 
- Да, вы правы Сатия, хозяйство - это тоже природа своего рода.
- Вы Чингиз, писать только приехали, или ещё что делать? 
- Да, нет Сатия, только писать и писать. Уже поле открыло мне один рассказ, а я его забыл.
Сатия: «Да, хватит вам мужчины, про поле говорить, неживое оно, это, я вам говорю». 
«Да, нет Сатия - говорит Улимбек, - как сказать, человек который чувствует многое, видит в поле море, а человек, который не видит и не чувствует ничего видит в поле грязь и колючки». 
- Да, я встретил тут друзья, девочку Джамилю, так вот она мечтает, чтобы поле стало морем. 
«Знаем Джамилю, хорошая девочка» - ответил Улимбек. – Вот, видишь Сатия, как посмотришь на это поле, тем оно и для тебя и будет. Мне нравится в поле, - продолжил Улимбек, что в нём такая необьятная тишина и красота, сидишь на земле, и как- будто магнитом, тебя к земле приковало, и смотришь вдаль, туда за горизонт, где возможно живёт Бог. Улимбек: «Допиваем вино, и я пошел к матери узнать как она? Очень Чингиз переживаю за неё, у нас та и врачей нет, лечимся народными средствами. А я сегодня, просил поле, просил его, чтобы матери помогло, помогает оно.
- Ничего оно, не помогает Улимбек. 
- Сатия удивляюсь тебе, поле рядом, а ты не видишь в нём целительной силы. 
- Не вижу и всё, не до поля мне, надо всю живность покормить, постирать белье, кушать приготовить, где я, а где поле? 
- Ладно, Сатия, вот увидишь, как поле исцелит маму мою. 
- Посмотрим Улимбек, дай-то Бог, дай-то Бог.
- Всё друзья, я немного выпил, настроение отличное, пойду к матери, Чингиз, ты прости. 
- Нет, всё в порядке, я понимаю. 
- Давай, я тебя провожу немного. 
- До свидания Сатия, рад был встрече! 
- И я, тоже. 
Улибмек проводил Чингиза, вышел за калитку и сказал: «Ну, с полем, - ты приходи утром, часов в шесть на поле, я, как только, солнце встаёт, иду на поле. 
- Хорошо Улимбек. 
Чингиз пошёл домой, ему не писалось, к тому же он был пьян, он покормил кота, который зачастил к нему, и лёг спать. Проспал он до самого утра, а утром посмотрел на часы - шесть часов. И Чингиз обрадовался, выпил молока, съел хлеба и направился на поле. 
Там, уже на коленях сидел Улимбек и молился. Чингиз не отвлекая его, ничего не спрашивая сел рядом, и тоже стал молиться, у каждого своя молитва к полю. Улимбек просил, чтобы его мама выздоровела. Чингиз просил рассказ про Джамилю. Улимбек поднял руки вверх и сказал: «Слава полю!», и упал наземь, поклонился полю. Потом, обратился к Чингизу: - Утро доброе для меня и тебя Чингиз. 
- Что, что то случилось, Улимбек? 
- Мама так болела, думал, всё умрёт, нет, поправилась неожиданно, да ещё сказала, что ей поле снилось. Только я попросил поле, как она поправилась. 
- Рад за тебя, очень Улимбек. 
- В честь этого, устраиваю праздник у себя,завтра собираю народ, приходи Чингиз. 
- В котором часу? 
- Часа в два приходи, познакомлю тебя с народом, народ у нас дружный и весёлый, и работящий. Приходи, почётным гостем будешь. А я пошёл, у меня ещё дела. И Улимбек встал и пошёл. Я услышал, то, что хотел, поговорил с полем, - ответил остановившейся Улимбек, - и ты проси, и поле тебя услышит, на коленях проси, молись полю. Оно видит, что ты за человек, и даст тебе сполна, что ты просишь. Проси. 
- Я прошу Улимбек, а поле меня не слышит. 
- Видно, мало ты здесь пожил, чтобы оно тебя услышало, местным, оно быстро помогает. Ты молись, и всё будет хорошо. 
- Не умею, я молиться. 
- А что там молиться, своими словами молись, говори: «Прошу, тебя поле». Ну, ты сам поймёшь, как молиться, поле оно слышит, если хорошо помолиться ему, да и проверит, оно тебя, что ты за челоек, выдержишь испытание, поле тогда к тебе с добром придёт, встанет, как яблочко на тарелочке с голубой каёмочкой. 
- Да, я прошу, мне много не надо Улимбек, хочу рассказ про Джамилю услышать, то, что поле мне в первый раз рассказало, а оно молчит. 
- Молись, приходи каждый день сюда, и оно тебя услышит. 
- Я так и делаю, меня сюда какая-то сила тянет, не понимаю что за сила? 
- Сила эта простая Чингиз - это природа. Ты приходи в два часа ко мне, гостей много будет, маму мою увидишь, ах, что за женщина, сама доброта. Улимбек подошёл к Чингизу: «Человек ты вроде хороший, раз к земле, к полю нашему обращаешься, не к дьяволу, так что, откроется тебе поле, оно мне сказало, правда, просило не говорить тебе об этом.
- Спасибо Улимбек. 
Улимбек пожал руку Чингизу и сказал: «Я пошёл готовиться к празднику, ты обязательно приходи, я о тебе маме расказывал». 
- Хорошо Улимбек, я приду. 
Улимбек ушёл, а Чингиз, остался стоять на поле, как воин посреди травы. Он не слышал ни ветра, ни голосов поля, всё во мраке сейчас у Чингиза. «Не хочешь со мной говорить поле, ну и не надо, сам напишу». И он пошёл домой. 
Сел за стол, разложил листочки, взял в руки ручку и стал писать. Он стал писать и говорить: «Ветер, что летишь по полю, открой свою тайну, принеси с поля рассказ, небо, что покрывает поле, откройся светом на меня». Чингиз встал, открыл дверь, чтобы влетел ветер суховей, но ветра не было. Всё тихо, и в голове тихо, ни голоса, ни звука, только мысли, веером раскладываются в его уме. Всё поле это, - подумал Чтнгиз, ещё, не схожу, ли я с ума, зашедший в дом кот, вывел его из оцепенения. Он налил ему молока, тот облизнулся, и Чингиз погладив его, опять впал в раздумье. «Всё здесь мило сердцу, но поле, как-будто играется с ним, может потому-что, я здесь долго не жил, оно не открывает мне тайны, и как, же я, не запомнил рассказ о Джамиле, вот дурак». С памятью, вроде у меня всё впорядке. 
- Нет, нет, сейчас сам напишу, - и Чингиз стал писать. «Поле заговорит со мной, я в это верю, если с Улимбеком заговорило, и его маму исцелило, то и со мной заговорит, я, в это верю». Чингиз написал рассказ. Потом прочитал, вышел во двор, разжжёг костёр, и бросил листочки рассказа туда. 
- Это, какое-то издевательство надо мной. Не то я написал, это не рассказ поля, это какая-то ерунда. «Поле! - кричал Чингиз, - откройся мне, откройся, иначе я сойду с ума». - Не сойдёшь, - раздалось в его голове. 
- Поле, это ты? 
«Это я, это я» - послышалось в его голове. «Оно заговорило, открой мне свой рассказ про Джамилю, открой». 
- Позже, - лепетелало поле, и даже ветер появился. Чингиз заметил ещё тогда, когда поле с ним говорило, то появлялся ветер, приятный, добрый ветер, который теплом своим, как бы обнимал лицо, щёки, волосы Чингиза.
Чингиз побежал на поле, прибежал, там никого, ему показалось, что там вдалеке, он увидел её героиню рассказа Джамилю. Но нет, на поле никого. Чингиз стал молиться изо всех сил. Он сжимал кулаки от злости, хотя злости в нём было мало, но, всё же, тайны поля, он хотел выведать у него. «Прошу тебя, - шептал Чингиз своим тихим голоом, - откройся мне, если надо, я здесь год буду жить. Откройся поле, ну где твоя Джамиля, где она прячется?» Чингиз набрал в руки землю и понюхал: «Ах, как пахнет земля, это есть жизнь, поле - это жизнь!» - закричал Чингиз.
 Вдруг, раздался опять голос в голове: «Испытаю тебя». 
Чингиз побежал обратно домой, и подумал: «Завтра к Улимбеку идти». Он достал вина, сколько было, так лечге мне, так легче. Он выпил вино, и опьянел. И пошёл опять на поле, сел на колени, почти плакал, но просил, просил поле. 
А поле шептало ему: «Проверю тебя». Чингиз еле стоял на ногах, такой пьяный был, ходил, падал, потом споткнулся и упал, и как-будто поле примагнитило его к земле, он, и заснул на поле.
Утром его разбудил Улимбек: «Привет Чингиз, вставай, ты что, это что с тобой, я ненароком подумал, что ты умер». Чингиз открыл глаза и спросил: «Где я?». 
- На поле ты, на поле ты - повторил два раза Улимбек, как заклинание. 
Чингиз встал и сказал: «Боже, не поверишь Улимбек, проспал на поле всю ночь, и снилось поле мне, значит оно волшебное, если даже в сон приходит. Стою я на поле, и листочки сажаю в поле, а вырастают целые книги. Лежу, глаза открываю, закрываю, а встать не могу, как будто примагнитило поле к себе, и такое тепло идёт от поля, так хорошо мне стало Улимбек. 
- Понимаю тебя Чингиз, понимаю. Сегодня придешь в обед? 
- Да, обязательно. 
- Будет мама моя. Ох, великолепная женщина! Слава Богу, поле её вылечило. 
- Только, вот пить не хочу Улимбек, вчера напился. 
- Ничего поешь, попробуешь вина нашего оклемаешься, у нас природа сама делает продукты, всё на свежем воздухе, так, и легче станет тебе. 
- Хорошо, Улимбек. Вот и поле сказало - что испытает меня. 
- А я тебе что говорил, ты человек новый, присматривается к тебе поле, испытает оно тебя, чтобы что-то получить от кого-то, надо сначала испытание пройти, испытает и откроет перед тобой все свои тайны. 
- Да, пусть испытает меня Улимбек, мне всё равно. Хорошо Улимбек, я пошёл к себе, чего-то не по себе мне от ночи на земле, всю ночь пролежал под ветрами. 
- Иди, иди Чингиз в два часа жду у себя, мы тебя быстро поставим на ноги. 
Чингиз вепрнулся к себе выпил молока, его сушило, опохмелье давило на мозг и горло. Потом у Чингиза поднялась температура, и он услышал голос поля: «Это твое испытание, испугаешься, пропадёшь, не испугаешься, открою тебе тайны. Помни про это Чингиз. 
Чингиз подумал: - испытание, так испытание, что он не болел, что ли и в детстве, и потом болел. Правда, здесь лекарств нет. Но ничего, надо молоко, а может, и вином полечусь. Хорошо, что сегодня праздник у Улимбека, пойду и посмотрю, что там за народ. Чингиз до половины второго провалялся в постели, потом встал, помолился полю. С этого времени, он часто молился полю, и пошёл в два часа к Улимбеку. 
У Улимбека во дворе, уже стоял большой стол и ещё несколько столов, придвинутых к нему. Он, увидев Чингиза, закричал: «А вот, наш дорогой гость Чингиз!» Все посмотрели, в его сторону. Улимбек обнял Чингиза. 
- Заходи, дорогой гость. 
«Сатия здравствуйте» - сказал Чингиз. 
«Здравствуй Чингиз» - ответила та. 
- Чингиз к нам приехал с Бишкека, с самой столицы, и знаете для чего, он писатель, чтобы поближе познакомиться с народом и природой, чтобы прочувствоваться землёй, полем. Мы вместе на поле ходим, там и встретились. Поле, мою маму вылечило. 
- Мама познакомься - Чингиз. 
«Очень приятно!» - ответила мама. 
- А это, Чингиз моя мама Заира - великолепная женщина, только выздоровела, а уже за дела принялась, всё Сатии помогала сегодня стряпать.
«Садитесь Чингиз - сказали всё, - очень рады вас видеть. У нас половина посёлка с полем говорит, всё оно даёт, что не попросишь». 
- А мне, не даёт. 
- Но, это наверно потому-что, вы новенький.
На столе было много национальных киргизских блюд. Молодых людей, за столами было мало. 
 Чингиз спросил у Улимбека, который сидел рядом: «А где, молодежь?». 
 «Уезжают - ответил Улимбек, - в города  пообольше. Остаются старики, но никто не брошен, о всех мы заботимся, у нас тут община, так сказать и поле». 
«Кушайте гости дорогие» - говорила Сатия. 
Тут мама у Улимбека спросила: «А о чём, писать собираетесь Чингиз, о нашем крае?». 
- Да, я ещё не знаю, конечно, что-то возьму отсюда в свои рассказы, но, я пока думаю. 
Улимбек усмехнулся: «Да, поле думает, давать рассказы, которые хранит в себе Чингизу или нет?».
- Сегодня не поверите, прихожу, а Чингиз лежит на поле, всю ночь проспал на поле. Первый раз поле поведало ему рассказ про Джамилю, а потом молчит, он забыл, вот и ходит, теперь к полю просит его. 
«Ага, понятно» – сказала Заира. 
- Да, у нас поле волшебное, только названия у него нет. «Вы бы назвали поле как-то - сказал один старичок с бородой, - оно бы вам и открылось. Сам ходил на поле, назвал я его «Верблюжье поле», оно и меня подлечило, и дочку мою. 
Улимбек: «У нас поле, все по-разному называют».
«Да, да - говорит Заира, и мне надо на поле сходить, отблагодарить его». 
- Сходим мама, сходим. А теперь друзья, давайте выпьем нашего вина, лучше киргизского вина ничего нет. 
Чингиз, тоже решил выпить, если простыл, то это может помочь, он чувствовал температуру в теле.
- Давайьте, выпьем за наш поселок, и за тех, кто приезжает в него, а не уезжает из него - сказал Улимбек. 
Все, одобрили этот тост. И полилось вино в бокалы. 
Чингиз выпил вина, ему стало легче, вино освежило его мозг, но казалось, он весь горел.
- Молодежь едет учиться в город, а мы остаемся.
 «Зачем учиться - сказал седой Касым, - землю учит обрабадывать отец с матерью, а не школа». 
- Нет, я не согласна, - сказала Сатия, учиться тоже надо, без учёных прогресса нет. 
- Да, учёных у нас полно в Киргизии, вот только, где их блага у нас? 
- Не дошли ещё, - и Улимбек усмехнулся. 
- А дойдут, ли вообще? 
- Поэтому, самое важное для киргиза, это конь и обрабатывать землю. Вот что главное, а большего и не надо. 
«И хорошая жена, и мама, как мои» - сказал, щурясь в улыбке Улиимбек. 
- Твоя мама молодец, многих поставила на ноги, многим помогала. 
Давайте, выпьем за Заиру, маму Улимбека! - сказала Сатия. Все дружно подняли бокалы и выпили.
- Кушай Чингиз, кушай, мама с Сатией готовили.
 Чингизу есть не очень хотелось, у него была температура. 
Сатия, принесла ещё еды. А Улимбек всё про поле рассказывал, нахваливал его, говорил, если у вас, что случится, сразу же к полю обращайтесь. 
Старый аксакал Рахмет сказал: «Поле хранит тайны, говорят, когда здесь закопал свое золото один бай. Все искали и не нашли». 
- Да золото это, никому не нужно Рахмет, оно портит человека - заметил Улимбек. 
- Да, я просто сказал, в поле много тайн. Чингиз всё думал о поле, и это ещё болезнь, нагрянула на него незаметно. Улимбек заметил, что Чингиз, практически не ест. Он потрогал его лоб. 
- Да, ты болен Чингиз. 
- Да захворал, как пролежал на поле. 
- Ничего, это поле тебя проверяет. Если болен, то я тебя не держу, выпей вина, и можешь идти домой, если хочешь. 
- Да, я пойду. Чингиз поднял бокал и сказал: «За вас всех, за ваш поселок выпью». Все подержли тост Чингиза. Чингиз встал и сказал: «Простите товарищи, я пойду, я болен». 
Улимбек: «Я, провожу гостя. Ты не бойся Чингиз, это тебя наверно поле проверяет, а ты поправишься, я за тебя буду молиться. 
«Чингиз уходит - сказал громко всем гостям Улимбек, сейчас - это неизвестный никому автор, но в будущем, он станет известным, он напишет, ещё про наш край. 
- Да Улимбек, обязательно, как только выздоровлюю. Чингиз обратился к Улимбеку: «А почему, поле без названия?» 
- Да, так повелось Чингиз, ты его сам, уж как-то назови, и оно, ответит тебе добром. Ты приходи завтра на поле, я буду молиться за твоё здоровье.
- Спасибо Улимбек, если смогу. Я туда каждый день хожу, как заведённый, а толку нет. Вот и болезнь неожиданно пришла, а этого я, меньше всего ожидал, может уеду? 
- Побудь с нами Чингиз, мы тебе еды принесём, не уезжай, а поле просто проверяет тебя, оно обязательно откроется тебе. 
- Верю что откроется, но когда, может через год, а я расчитывал побыть здесь недели две-три. Чингиз крикнул всем: «До свидания» - и пошёл домой, но по дороге зашёл на поле.
Чингиз пришёл больной на поле, поле не ждало его, ноги не держали его, он был пьян, и стал рвать траву какую-то. В голове одна мысль: «Всё погибло, я погиб, я кажется, умер». 
Чингиз нарвал травы и пошёл домой, он не потел, а он знал, что пот это хорошо, поэтому он заварил травы. Он выпил, и через полчаса почувствовал облегчение. Лёг спать, проснулся весь в поту, а потом, опять уснул. Снились какие-то колючки, а утром, его разбудил будильник. Он встал, подогрел травы, попил, есть не хотелось, он обмыл лицо и руки и пошёл на поле, как примагниченый или привороженный. 
«Приворожило меня поле» - сказал сам себе Чингиз. 
Он пришел на поле, и увидел Улимбека, тот помахал ему рукой. Чингиз подошёл и сел рядом на колени. 
«Как дела Чингиз?» - спросил Улимбек. 
- Да так помаленьку, я травы какой-то вчера на поле нарвал и выпил, легче вроде стало. 
- Да здесь всё, что растёт на поле волшебное, обладает силой и энергеией. А я как раз, прошу поле тебе помочь. 
- И что? 
- Молчит оно, не отвечает, проверяет тебя, оно Чингиз. 
- А что там меня проверять, я человек простой. 
- Да, не каждый человек, даже добрый, может услышать это поле. А траву, я сам часто беру отсюда, и варим, сушим, пьём. И маме, давал пить. Трава она из земли растёт, её силу впитала, поэтому и лечит, а земля живая, если на ней растут всякие цветы, кусты и деревья. Ведь по сути, человек тоже растет, а что растёт, то живое. Выходит и цветы, и кусты, и трава живые, ибо они, как человек растут. 
- Да, ты прав Улимбек. А ты молись полю Чингиз, и оно тебя услышит. 
- Да молюсь я, оно, как-будто оглохло. 
- Ни в коем случае не обзывай поле, оно может обидиться. 
- Да понимаю, а если я на него обиделся? 
- Этого, тоже нельзя делать, терпи обиду, а лучше прости поле, отпусти обиду по ветру дыханием своим. Просто вдохни глубоко, и выдохни обиду свою из тела. 
- Хорошо Улимбек, так сейчас и сделаю. 
Чингиз глубоко вдохнул и выдохнул. 
- Ну, что Чингиз? 
- Да, легче стало Улимбек, хорошо стало. Ты мудр, как никто на свете. 
Мудрость познается в жизни мудростью, нас учат отцы и матери наши, и жизнь. 
- Ты, опять прав Улимбек. Пойду я Улимбек, опять температура поднялась. 
- Я за тебя помолюсь, продуктов, еды мы тебе принесем, ты только лежи Чингиз и пей траву, а травы я нарву и принесу.
Чингиз болел, но каждое утро приходил на поле и молился. За Чингизом ухаживали Сатия и Улимбек, все приносили ему, кушать готовили и траву варили.
В это утро, Чингиз пришёл попрощаться с полем. Он собирался уезжать, так как поправился «Поле прощай, ты так и незаговорило со мной». 
«Потому-что, ты Чингиз не дал мне названия». 
- А что, если я тебе дам название? 
- Тогда, я спокойно буду с тобой говорить.
- Хорошо поле, я тебя назову «Писательское поле». Открой мне рассказ про Джамилю. 
- Погоди Чингиз, здесь спрятаны сокровища, я тебе открою тайну, где они лежат, и ты забудешь про Джамилю. 
- Про Джамилю, как про неё забыть, она поселилась в моём сердце. Всё это время я ходил, и хотел знать про неё, услышать от тебя поле о ней. 
«Так, что ты выбираешь Чингиз, рассказы, которые я тебе подарю, в том числе и Джамилю, или сокровища?». 
- Хорошо поле, я выбираю рассказы. 
- Молодец Чингиз, выбор правильный, я открываю тебе, тайны своих рассказов. Поле поведало Чингизу несколько рассказов: «Джамиля, материнское поле, первый учитель, тополёк мой в красной косынке, вербюлюжий глаз». 
Чингиз остался ещё на пару дней, тем более он был здоров. Он написал рассказы на черновике. Чингиз всё рассказал Улимбеку и Сатие. Они были рады за Чингиза. 
«Как издашь книгу Чингиз, так и пошли её нам, мы почитаем». 
- Обязательно Улимбек, обязательно Сатия, ждите.
Когда Чингиз опубликовал свои рассказы, только о нём и говорили в Советском Союзе и Киргизии. Такие хорошие рассказы. 
Чингиз вспомнил про своих друзей, и поехал к ним, и к полю поклониться ему. 
Он приехал, его встретили радушно Сатия и Улимбек, и он, подарил им книгу. 
А они: «Знаем, слышали про тебя, весточки и к нам доходят, а поле теперь, знаешь, как называют у нас?». 
- Как? 
- Как ты его назвал «Писательское поле».
Чингиз пошёл поклониться полю, он встал на колени, поцеловал землю и сказал: «Спасибо тебе поле, спасибо за всё». 
В ответ он услышал слова: «Будь счастлив Чингиз, удачи тебе».
На этом, рассказ я закончил, а поведало мне этот рассказ, как раз поле.