– Проклятый пес. Я все ему спускал.
Софийский прекратил раскачиваться на стуле. Он глубоко затянулся, выпустив долгую струю дыма. Пепел осыпался на китель, но генерал не заметил.
Мстительный охотничий азарт расправил его плечи, сбросив с них невидимый груз.
– Только что же это за документы, о которых говорила вдова, – вслух думал Ершов. – Те, что искал Цзи и использовал в шантаже полицмейстера отец Георгий…
– Полагаю, это доклад Вагнера. Он должен был влиться в наш общий отчет и уйти в государственную канцелярию, – отвечал генерал-губернатор. – И тогда, если бы все вскрылось, не сносить мне головы. Эх, Романов, Романов…
Софийский в последний раз затянулся и большим пальцем пригвоздил окурок к блюдцу.
– В прошлом месяце, вскоре после того, как все началось, он посещал меня и все хвалил Вагнера. Я тогда так и не понял, к чему он клонил. Но зато теперь все хорошо вижу. Он нашел тот лживый доклад, в котором два этих пса меня так подставили. Романов пробовал меня прощупать и уяснить – что он сам может с того поиметь.
Софийский брезгливо поморщился. На его лице читалось разочарование.
– И где сейчас эти бумаги, ваше превосходительство?
– В канцелярию они так и не вернулись. Стало быть, по-прежнему у Романова. Если он их тоже кому не отдал.
– Нам следует тотчас же спросить самого инженера!
– Не спешите, Деникин. Я уже думал о том. Однако мои люди его не отыскали. Супруга Романова сказала, что он вышел до полудня и с тех пор еще не возвращался.
У огородки деликатно закашлялись. Там мялся дежуривший околоточный.
– Что тебе? – излишне резко спросил помощник полицмейстера.
– Позвольте доложить, Дмитрий Николаич… Про господина инженера.
– Ну?
– Он нынче заходил в управу. Толковал, что его превосходительство велели забрать все бумаги господина полицмейстера, и все в его кабинет просился. Так я ему сказал, что тут ничего нет. А он тогда мне: а где сыскать дядьку Мишая? Как вызнал, так и сразу ушел. Спешил.
Генерал нарочито сплюнул.
– Спасибо, солдат.
Деникин бесцельно стучал пером по крышке стола.
– Воздух разве что тут негодный? Был ведь порядочным человеком, – обратился Софийский к сопровождавшему его ординарцу.
– Это тут завсегда так, ваше превосходство, – подтвердил подпиравший стену Петр.
– А вы еще говорите, будто ваш пропащий начальнишко силком вынудил Вагнера. Да тот наверняка дождаться не мог удобного случая.
– Пожалуй, – согласился Деникин. – Девочка Вагнера способна приукрасить.
– А мне кажется… Простите, что вмешиваюсь. Позволите? – встрял Ершов. – Вы помните, Деникин, как запрятали те письма в их доме?
Как тут забыть, если околоточный не оставлял упоминаний о Вагнере более, чем на час?
– У него имелись все основания получше их спрятать.
– Вы давеча предположили, что господин полицмейстер мог выкрасть эти письма у капитана, и ими его шантажировать.
Ничего подобного Деникин не говорил.
– Но только как бы он о них узнал? Заподозрил и на удачу послал своего дядьку Мишая обшарить дом? – не без сарказма заметил он.
– Никогда не преуменьшайте чутье, господа. Оно порой может вас спасти. Это я вам наверняка говорю, – назидательно сказал Софийский. – О каких письмах речь?
Деникин молчал. Он не знал, какая участь постигла остальные бумаги Вагнера. В порыве сострадания Ершов вполне мог успеть уничтожить не только то, что уличало Чувашевского, но и все остальное.
– Позвольте вам показать, ваше превосходительство?
Генерал разрешил, закуривая очередную папиросу.
Ершов вышел на миг и вернулся, держа пачку писем.
– Вот и они.
Софийский погрузился в чтение. Наблюдая за ним углом глаза, Деникин заметил, как побагровела генеральская шея над воротом.
– А потом, получив желаемое, господин полицмейстер, очевидно, исполнил уговор и вернул бумаги, – вполголоса заметил Ершов.
Вот когда настал его час! Наконец-то внимание не только Деникина, но и всей управы, и даже самого генерал-губернатора всецело приковал к себе вечный фаворит околоточного – Вагнер.
Помощник полицмейстера не ответил. Но разве это могло остановить Ершова?
– Как вы полагаете, Деникин, на что ему требовались те деньги?
– Не ломай себе голову, околоточный. Он бы их прокутил, – откликнулся Софийский, продолжая быстро пробегать глазами ломаные строки, наклоненные влево.
Ершов смутился, однако вскоре вновь заговорил:
– Выходит, Вагнер легко уступил и отцу Георгию, но господина полицмейстера отчего-то в известность не поставил. Оттого у них и вышла неразбериха.
Он выглядел, как ребенок, сделавший важное открытие. К примеру, о том, что на ощупь снег холоден.
– Вряд ли бы что-то вышло, если бы он не сообщал о чем ни попадя своей жене.
– Хм. Недостойно поступил отец Георгий. Да еще и не раз. А госпожа Наталья наверняка догадалась, что капитан убит. Но, похоже, на полюбовника своего грешила, вот и рассказывала всем нелепицу, что Вагнер к государю отозван, – начал Ершов, но осекся и резко перевел разговор. – Вдова сообщила, что господин полицмейстер послал к нему Цзи, и с тех пор настоятеля больше никто живым не видел... Она же прямо сказала, Деникин! Она больше знает, чем говорит. Но Цзи, в его возрасте! До сей поры не могу поверить. Я полагал, будто он помогает с бумагами или еще чем-то вроде того. Может быть, с поручениями.
– И я не думал, что дядька Мишай имел в виду услуги такого рода, – искренне согласился Деникин.