Чудище

Глава 20

Инспектор Гум терпеливо ждет, когда Линнель проснется. Курит сигарету за сигаретой. Пальцы становятся сухими. Нестерпимо хочется промочить горло, но Рони не двигается с холодной каменной плиты. Девчонка лежит на заднем сиденье машины, свернувшись калачиком и зажав ладони между коленей. Рони оставил ее одну. Не смог остаться с ней наедине, слишком маленькая коробочка для двух никчемных жизней. И торчит в нескольких шагах от железа, которое прячет девочку, разделившую его жизнь надвое.

Измученный тяжелый всхлип тонет в гуле ветра. Рони вскакивает на ноги, и качается, но не делает и шага, застыв как вкопанная в землю палка. Сонная, потерянная, Линнель приподнимает голову и шаркает руками по двери, пытаясь открыть ее. Замок щелкает, поддавшись пальцам, и выпускает девчонку на улицу. Она спотыкается и летит вниз, счесывает колени о камни. Рони срывается с места и поднимает ее на ноги, крепко удерживая за локоть. На колготках проступает бурое пятно. Инспектор тяжело вздыхает и отводит взгляд от разбитого колена.

– Ты можешь стоять? – резче, чем собирался, спрашивает он, недовольство на себя выливается вспышкой злости.

– Отпустите, – хрипит Линнель и пытается вырвать руку, но Рони сжимает ее подобно тискам, знает, что оставит синяки, но держит из какого-то безумного упрямства.

– Не хочу, – хрипит он, чувству себя так, словно сам себе поджигает пятки. – Сначала я скажу тебе то, что хотел, а потом… – Рони смотрит в упор на поджатые лиловые губы, на глаза, которые смотрят на него с таким подозрением.

Инспектор делает резкий вдох и заставляет себя говорить:

– Потом можешь уйти.

– К чему это было? – Лин косится на свою руку, в которую пришлась доза снотворного. – Могли бы просто предложить поговорить. Или это слишком просто для вас, инспектор Гум?

Рони морщится и отступает, выпуская девчонку из цепкого захвата. Сигарета в зубах тлеет и густой едкий дым обжигает глаз. Инспектор сплевывает окурок и придавливает его к земле.

– Идем, – командует он и тащит девчонку за запястье.

На губах его растягивается усталая улыбка. Постоянство, с которым он хватается за нее, бесит его. Он резко останавливается и разворачивает Линнель к себе лицом. Она смотрит себе под ноги, но Рони больше не верит в ее показушное безразличие. Равнодушная тварь не будет носить нож в сердце за другого. К горлу подкатывает обжигающая желчь – она пошла на это для другого мужчины. Рони стряхивает непослушную прядь со лба и впивается взглядом в черную макушку.

– Ты сама во всем виновата, Линнель! – она заинтересованно вскидывает голову. – Если бы ты не притащила свою задницу в мой кабинет, если бы сделала так, как я тебе сказал, я бы смог все наладить. Что за дрянной месяц?! – Рони замечает, что в его зубах снова зажата сигарета, он словно в пьяном угаре, видит свою жизнь рывками и моментами. – Я только все устроил: столько сил вбухал, чтоб все они как куколки ножками топали. Куда надо топали! Только вчера я решил, что буду устраивать свою жизнь здесь. Что бегство ник чему, когда в твоих руках такая возможность, – он возбужденно раскидывает руки, намереваясь обнять воздух вокруг себя, а потом срывается на дикий отчаянный крик:

– И снова ты! Будь ты трижды проклята с этими твоими поклонами и глазищами дикарей! Я больше не хочу тебя отпускать! Ты рада, сан Линнель?

Она смотрит во все глаза, а упрямо сжатые губы расслабляются и чуть вздрагивают, как будто намереваясь улыбнуться.

– Вы ничего не умеете делать, как нормальный человек, – спокойно произносит она и окидывает его всего жалостливым снисходительным взглядом. – Вы усыпили меня и притащили сюда, чтобы сказать, что я вам нравлюсь? Это так, Рони Гум? Я вам нравлюсь?

Он неуверенно топчется на месте, этот насмешливый голос так не вяжется с ее привычной растерянностью рядом с ним. Он все себе придумал? Ее взгляд цепкий въедливый, держит его лицо словно в капкане. Можно подумать, что ей и впрямь важен ответ, но только Рони больше не купится на игры это крошечной лицемерки. Рони заставляет себя улыбнуться.

– Извини, что без цветов. Думал, ты будешь впечатлена моей находчивостью. Не понравилось?

– Вы не ответили на мой вопрос! – непривычно звонко вскрикивает девчонка, но почему-то отступает на шаг от Рони, словно намереваясь смыться, если вдруг Рони решит ответить.

Инспектор сжимает челюсти и хватает ее за шкирку, подтягивает к себе настолько близко, что ощущает едва уловимый аромат мыла от ее кожи. Она упирается ладошками в его плечи, и инспектор чувствует на себе силу ее рук. Она боец, не та растерянная размазня, которую он поймал на улицах Орона.

– Ты мне нравишься, Линнель, – спокойно говорит инспектор и внимательно следит, за тем как воспаляется румянец на бледных щеках. – Настолько, что я готов завалить тебя прямо здесь, наплевав на твой статус полубожихи, твои закидоны и всех твоих бывших ебарей.

Она начинает вырываться, дико отчаянно. Руки ее вскидываются и отпихивают Рони с силой, присущей бешеному зверю.

– Вы! – задыхаясь, шипит Линнель. – Даже признаться не можете по-человечески! Вы больной урод! И я рада ответить вам, что мне плевать! На вас и ваши чувства!