Чугунок

Чугунок

Чугунок был «неудавшимся». Не то, чтобы от рождения кривобоким или дырявым, нет, с виду вполне себе, но это с виду. Мужиком он был мягким и незлобивым. Только, «мягкий мужик» или «стальная баба», хоть и встречаются сплошь и рядом, но любой встречный вам скажет, что это против правила, «шутка» природы такая, не из самых лучших, но «шутка». Раковины в чугуне, без жемчуга. Как говорится, все дали, а красоты не хватило.

Жил Чугунок одиноко, женился рано, но не удачно. Обычно, если чего не хватает, то набирается со стороны, а здесь как-то не набралось. Притянулись противоположенности, как и положено, в свое время, но со временем выяснилась некоторая не конгруэнтность. Не стыковочка. Женитьба – это всегда чуть-чуть лотерея, но в лотерею выигрывает далеко не каждый. Как раз, наоборот, на одного счастливчика – тысячи энтузиастов. Вот и Чугунок стал поневоле энтузиастом. В семье его стали бить. Часто. Тем, что в руку попадется и куда попадет, и за все подряд. Тем более, что при желании, да и без него, всегда было за что. Чугунок был «неудавшимся».

А фамилия у Чугунка была хрупкая. Вроде и железная, а вроде и не совсем. Поэтому, стал Чугунок выпивать. Он и так был на это дело слабоват. Напьется,  а потом, когда поймет, что его опять будут бить, напьется еще раз, чтобы заглушить муки «совести», то есть, до состояния не стояния, и спит. Сначала спал у друзей, потом у знакомых, потом у «случайных» знакомых, потом у таких же, как и он бедолаг в берлогах, а затем и вовсе на улице. Улица принимает всех, не смотрит удавшийся человек или не совсем, всех.

Жена не вытерпела такого «унижения» и «выперла» Чугунка из квартиры. Квартира Чугунку досталась от родителей, но, ни он ее не уберег, ни она его не уберегла. И стал он мыкаться «по углам». Стал бегать к «не жене» в «не свою» квартиру, относить ей свою «получку» и время от времени там ночевать. Редко, в получку и в некоторые особенно удачные для себя дни. А выпивать не прекратил. Слабохарактерным оказался.

Любой пьющий человек, рано или поздно, оказывается перед выбором. Или пить, или работать. Советская власть обещала, что никто без работы не останется, для всех она, власть, работу найдет. Так и есть, но никто не обещал, что увольнять за прогулы не будет, и будет терпеть, и держать на работе просто так. Вскоре, стал Чугунок перебиваться случайными заработками и в «не свою» квартиру стал приходить все реже и реже, а пить все чаще и чаще. Тем и жил.

Счастливый человек не имеет геморроя, у Чугунка он был и регулярно «давал прикурить». Что это за болезнь такая, спросите? Обычная болезнь и, к сожалению, распространенная. И у женщин бывает, и у мужчин. Короче, не выбирает по «гендерному» признаку, а просто появляется и все. Ни тяжести перенести, ни облегчиться по-крупному без проблем. Даже ходить приходится на раскоряку, когда обостряется. Тяжелая болезнь. А к Чугунку пришла рано, еще совсем молодой он был, с тех пор, и стала она с ним жить, жена же отказалась, вот и…

Во время своих мучений с этакой болезнью, лежал Чугунок на койке и почитывал. Он, вообще, был удивительно начитанный для своего образа жизни. Суждения он имел «здравые», но в компании их не высказывал. Жизнь его быстро отучила высказываться, потому что, каждый раз, когда Чугунок «высказывался», он «огребал». За все. За Луиса Корвалана и за индустриализацию, за машиностроение, что крупное и тяжелое, что легкое. Один раз, даже за «пионерскую Зорьку». Но в тот раз, его просто «не поняли». Он не про Зорьку из пивного ларька высказывался, а говорил про радио. С утра его слушал. Просыпался, как штык, в шесть утра, лежал и думал, до тех пор, пока ему не говорили «доброе утро», после чего вставал и шел в уборную, как на Голгофу. Ужасная болезнь.

Так и жил.

А умер счастливым. На улице, в канаве, пьяным. Нашли его там не сразу и сильно удивились. На его багрово-синюшном лице намертво, словно приклеенная, была улыбка, детская, открытая, беззащитная.