Чужими глазами

Чужими глазами

Взгляд на начало со стороны

Новость

«Ефимову». Корявый почерк на конверте, который мне передали на кафедре, сразу выдавал Сашку. Я-то знаю, писать он не особенно любил, постоянно твердя про век информационных технологий и все меньшей нужде в банальных вещах. Мне кажется, что так он оправдывал свое неумение выводить красиво буквы, а буквы в предложения. «К чему эти конверты? Заскучал, поди, сидеть в своей коморке, а позвонить или написать в чат – не судьба, или крыша поехала – решил попридуриваться. Ладно, потом посмотрю, у меня еще куча дел», - подумал я и уже на бегу бросил конверт с гербом университета в сумку. В тот момент я наконец-то застал Анатоль Ефимыча – профессора-астрофизика, который еще с прошлого семестра обещал мне исправить тройку в зачетке для повышенной стипендии.

Скажу честно, студентом я был так себе. Как дошел до аспирантуры – отдельная история, но бросать уже было поздно. Наука, которая поначалу прямо-таки тянула к себе, в итоге иногда вызывала отвращение. Но мысль о скорой защите диссертации и открывающихся перспективах тешила, заставляя остаться. Не то, что мой друг Алехандро – вот он-то настоящий молодой ученый, с большой буквы, так сказать. Дружили мы с ним давно, столько не дружат, наверное. Еще со школьной скамьи как-то сблизились, даже в универ один поступили, где он меня регулярно «подтягивал» по матанализу и термеху. Наши с ним пути то сходились, то расходились, как это обычно бывает. И немудрено: новые знакомства, новые друзья и связи. Но вот что я запомнил навсегда, так это его унылое лицо, когда он лежал в палате со стариками, по-моему, в кардиологии и хотел чуть ли не белугой выть, лишь бы сбежать оттуда. Тогда-то я и не дал ему уйти в окончательный астрал, посещая каждодневно. Что греха таить, даже супчики ему носил горячие, хотя его родители сами с этим прекрасно справлялись. Но я ж не могу с пустыми руками. С того момента мы и сблизились вновь, став лучшими друзьями.

«Давненько я его, кстати, не видел. Опять что-то изучает в своей лаборатории», - промелькнуло в голове, после чего я вспомнил о письме. Весь день я был очень занят на кафедре, что даже не вспомнил о сообщении от лучшего друга. «Ладно, почитаем твои витиеватые извинения, дружище. А потом пойдем и выпьем по пинте-другой холодного пива, да обсудим новости», - с этой мыслью я вскрывал конверт, который до этого достал из сумки.

Дорогой друг. Саша. Наверное, это последнее письмо, которое я тебе пишу. Я улетаю. Улетаю далеко и навсегда. О многом я тебе рассказать не могу, поскольку ты можешь не понять, да и вряд ли тебе это понравится. Знай одно – ты единственный, по кому я буду скучать на этой планете, ты мировой чувак. Я знаю, что у тебя сейчас напряженка с деньгами, поэтому оставляю тебе полмиллиона на безбедное существование в ближайшее время, пока не найдешь работу после защиты. Да и кресло забирай, тебе оно пригодится. Деньги на счете ниже, а пароль тот же, что и от моего компа. Удачи. И пока.

- Не понял, - сказал я вслух. В голове рождалась куча идей, которые не могли прийти к общему знаменателю. Я схватил телефон и начал набирать наизусть заученный за много лет номер.

Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, позвоните позднее.

Каждое слово автоответчика резало как ножом по сердцу, особенно если учесть мою мнительность и паникерство. Весь путь от меня до квартиры Сашки занял не больше получаса. Все это время я продолжал набирать его номер, периодически меняя его на номера наших общих знакомых. Ни у кого его не было, и все его уже давно не видели. Только Славик с похмелья пробубнил что-то несвязное про «агрессивного придурка» и «Светку», после чего отключился. Я в одно мгновение поднялся на нужный этаж и судорожно пытался попасть ключом в замочную скважину. Ключ мне мой тезка дал после последней пьянки, чтобы я, случись нечто подобное в будущем, нещадно волочил его сразу домой, а не к себе. Видимо, совесть в тот момент проснулась в молодом ученом. Все мы были студентами, все мы через это проходили, нечего стыдиться. Ворвавшись в его полупустую однушку, я не стал даже заморачиваться на этикет и, не снимая обуви, вошел внутрь.

- Саня! Санек, ты тут? – лишь тишина мне в ответ. Включив свет во всех комнатах, я осмотрелся: его тут не было давно. Плотный слой пыли на мебели и вещах ясно давал это понять. Значит, оставалась только его лаборатория, или другими словами – подсобка, где он проводил последние недели практически безвылазно. Еще около получаса, прежде чем я поднимался по институтской лестнице, доказывая до этого вахтеру важность своего визита. Снова возня с замочной скважиной, после чего пришлось толкать дверь плечом, чтобы она поддалась и впустила гостя. Я буквально ввалился внутрь, параллельно включая свет в помещении.

- Санек! – отчаянно вырвалось из груди. Пустота. В буквальном смысле: голая комната, в которой еще совсем недавно в углу стояла старая «Березка», были разбросаны вещи, а на столе привлекал всякую живность недоеденный ролтон. Теперь же единственным обитателем этой комнаты был паук, расставивший под подоконником свои сети, в надежде, что здесь появится еще немного остатков еды, которые привлекут мошек.

Я никогда не думал, что такое паника и отчаяние одновременно. Даже, когда шел практически неготовым к экзамену у одного из самых строгих преподавателей кафедры – я выглядел более уверенным и был большим оптимистом. Разница в том, что там была некоторая определенность. А сейчас я даже не представлял, где искать лучшего друга, который оставил мне лишь непонятную записку в пару-тройку предложений. Мысли метались, каждая из них требовала немедленных действий, и только рассудок сдерживал все это броуновское движение в голове, испуская по организму слабые импульсы мурашек.