Crazy in Love

Crazy in Love

Kadebostany — Crazy in Love

      Если и была в мире большая напасть, нежели пробудившиеся из тишины драконы, то она явно заключалась в фолкритской погоде. В «Мертвецком меде» еще можно было с горем пополам отвлечься от непрекращающегося ледяного дождя, но в «Озерном» поместье царила всегда беспросветная тоска. Венн ушла поутру, громко хлопнув дверью в собственную спальню — он даже не успел проследить, был ли у нее завтрак, а Лидии, ставшей в поместье управительницей, он не доверял, — и не возвращалась до сих пор, хотя стылая морось, начавшаяся по осенней поре, переросла к обеду леденящий до костей ливень.
      Тайной для Серо не было, куда она ходит. Сам видел не раз, как просиживает альтмерка у могил с истершимися надписями, что не прочесть имен, но думает о могиле другой, оставленной где-то в совсем далеком месте. Его свободолюбивая подруга редко посвящала в планы, еще реже — в собственные переживания, но, что память о ком-то давно погибшем терзает ее, в такие дни не скрывала. Возвращалась ближе к полудню тихая и умиротворенная после разговоров с фолкритским жрецом Аркея, садилась за свою работу и молча улыбалась. Нынче запаздывала. Но бежать за ней в город Телдрин не собирался: знал, что она подобное не оценит. Ее это нервировало. Так что, Серо был предоставлен самому себе, а ему лично представился шанс спуститься в подвал, где Линдвэн хранила подаренные в благодарность вещи и, в том числе, напитки. К горячительному альтмерка была холодна, а вот Телдрин не мог отказать себе в удовольствии согреться. Даже так.

      Можжевеловый мед был с легкой горчинкой. Отдавал мягко дымом и нотами хвои. Растекался по венам приятной теплой волной. И просил снова его отведать.
      Черновересковый был сладок, казался легким, как крылья бабочки-монарха, опустившейся на клевер. Дурманил тягуче.
      «Алто» кислило на языке после меда Хоннинга, но приятно и интересно.
      За сиродильским бренди к нему присоединилась Лидия. И пить стало интереснее. Из дегустации все превратилось в обыкновенное соревнование «кто кого».
      На аргонианском эле хускарл вайтранского тана стала рыдать, что тан — она же, Лидия, ее щит и меч! — совсем не понимает, как опасен Скайрим. Серо кивал, поглаживая нордку по коленке. Поддакивал… Делал попытки поддакивать…
      После какого-то, Телдрин перестал различать провинции, виски поцеловались.
      Когда дошли до суджаммы, Лидия неизящно соскользнула со стула и свернулась калачиком на голом полу.
      Дивная девка, подумалось данмеру, надо в кровать отволочь.
      И он отволок. Уложил аккуратно и, стараясь не производить шума, свернув по пути древнюю двемерскую фазу, чучело волка и трехногий табурет, вышел.
      «Скального наездника» тянул опять в гордом одиночестве. Думал.

      Мысли путались в голове. Начинал он думать о том, что впервые полностью доволен нанимателем. Когда-то нанимателем, теперь спутницей. За ней он пошёл бы в самое пекло. Но нет-нет, соскакивал Серо на мысль, что он докатился. Раньше не так много было надо — дело, деньги, полученные за дело, хорошая выпивка, чтобы на утро не раскалывался череп, и девка под боком, теплая и покладистая. Никакого благородства, попыток вникнуть к чужую суть или миссий на благо кому-то. Но раньше и не было Венн. Не было ее острого и меткого языка, язвительности и колкостей, ее магии, сильной и почти всегда созидающей. Не было раньше и уверенности, что если с ним случится что-то, на помощь всегда явится высокая тень с узкими ладонями, которые подарят покой и исцеление. Тень, пахнущая травами, мхом и редкими телваннийскими духами. Она наняла его для собственной защиты, но куда чаще спасала сама.
      Телдрин уронил голову на лежащие возле опрокинутых бутылок и чашек скрещенные руки, носом почти коснулся дубовой столешницы. И усмехнулся не без горечи.
      Альтмерка отравила его собой. Ничего не обещала, ничем не заманивала, он сам жадно отхлебнул яда, впервые услышав, как она поет. И не оставила ему ничего, кроме созерцания «мифической» красоты. Красоты стального клинка в черненных ножнах.

      Дверь в поместье едва скрипнула. Всегда плачущие под чужими руками, от касания ее рук, двери молчали, словно признавали ее власть хозяйки. Серо вздрогнул, когда Линдвэн коснулась его плеча. В черном траурном платье, как жрица Аркея, готовящая мертвецов. Невозмутимо спокойная.
      — Зря, Телдрин, оно не помогает…
      Он с силой сжал ее запястье, на себя дернул резко, заставляя альтмерку потянуться следом, склониться, приблизиться лицом к его лицу. В нос ударило сыростью осеннего леса, слабым запахом палой листвы. И пылью подземельных катакомб, где держат безымянных покойников.
      Гэр смотрела на него спокойно, без страха или смутного опасения, что он причинит ей хоть какой-то вред. И Телрин потянулся к ней, носом коснулся мокрых волос, отдающих при каждом вдохе еще теплом женского тела, а после уткнулся в ямку над ключицей. Отпустил почти заломленную руку, тут же притягивая Венн за талию, усаживая к себе не колени.
      — Ты насквозь вымокла. Тебе надо высушиться и согреться…
      Альтмерка хмыкнула тихо.
      — А тебе — протрезветь. Отпусти меня, вымокнешь.
      — Завтра протрезвею, — пальцами одной руки зарылся в ее волосы на затылке. Притянул другой рукой к себе ближе. — А тебе надо срочно снять платье.
      — Лидия увидит…
      — Пусть завидует молча. К тому же, не увидит. Для норда она слишком быстро напивается…
      Линдвэн засмеялась тихо, ладонями отталкивая его от себя, чтобы не слышать запаха спиртного. Телдрин не утерпел, накрыл ее губы своими.
      Вышло мокро и непонятно. Сама альтмерка поморщилась едва заметно — не любила она пьющих.
      — Все, хватит с тебя. Отпусти, мне надо переодеться. Хочешь помочь — набери в купальню воды погорячее. Если сможешь, конечно.
      Выскользнула, юркая, из неловких попыток обнять ее крепче и взбежала вверх по лестнице.