Cтилист

ПРИНЦ БЕЗ ВЕРБЛЮДА

Лось Наталья

РУСАЛКА  XXL

          Стилист Юрик Латун за пять лет работы в модельном агентстве «Карамели» повидал всякое. Этот день был особенно тупым, изматывающим и непродуктивным. Организуя место съёмки, обломал себе ноготь. Две модельки вышли на подиум в одёжках оверсайз, надетых задом наперед. Дизайнер долго не соглашался с выбранным реквизитом и обозвал фриком. Геля с Леной подрались прямо перед выходом на подиум, по-бабски вцепились друг другу в волосы, испортили причёски, плевались друг в друга, размазали макияж. Танюся нажралась яблок, и платье, которое шилось для неё, не застегнулось. На справедливое замечание обозвала педиком. Когда лезут в личную жизнь — это особенно невыносимо.

        С утра Юрик отогнал свою машину в ремонт, заплатил аванс, и денег на такси не осталось. Домой пришлось возвращаться на общественном транспорте.

Он с ужасом пробирался сквозь толпу пассажиров, болезненно ощущая, как о бежевое кашемировое пальто трутся китайские болоньевые куртки. Светлые перчатки, стильная причёска, слегка подсурьмлённые веки, выглаженное эпиляцией лицо вызывали у гегемона презрительные усмешки. Один вонючий хмырь грубо толкнул у выхода: «Девушка, вы выходите?». В общем, проза жизни.

     Он уже подходил к своему дому, как сзади налетели двое, стукнули чем-то тяжёлым по красивой причёске, и Юрик упал к их ногам. Безжизненного Стилиста погрузили в ржавый микроавтобус и отвезли в лес. Там бандиты содрали с него пальто из альпаки, пиджак от Армани, швейцарские часы и новые туфли «Баркер».

     Он очнулся от холода. Вокруг стояла кромешная темень. Он попытался встать, но в лицо лезли какие-то веники, прутья хлестали по рукам и груди. Никак не мог понять: где он и что ему надо делать. У Юрика полностью пропала память про себя. Когда стало светать, он, дрожа от холода и цепляясь за валежник итальянскими носками, нашёл едва заметную тропку к дачному кооперативу.

     Стилист долго и упорно ломился в чужой огород. Ему удалось открыть калитку, примотанную к хлипкому покосившемуся заборчику алюминиевой проволокой, и проникнуть в маленькое неказистое помещение чужой дачи, куда долгое время свозили из городской квартиры журналы «Работніца і сялянка», изношенную одежду и поломанную мебель. Юрик рылся в мешках, доверху заполненных кримпленовыми платьями с блёстками, бесформенными шерстяными кофтами без пуговиц и прочим барахлом, и как никогда в жизни радовался такому изобилию шматья.

     Он снял и аккуратно сложил любимые брендовые брюки. Натянув на ноги шерстяные носки с проеденными молью дырками, надел на себя старое женское пальто, лёг на скрипучую кровать и накрылся стёганым одеялом с выжженным углом, из которого торчала подпаленная вата. Голова болела, и, пощупав затылок, он обнаружил слипшиеся от крови волосы и мокрую рану. Свернувшись калачиком в этом чужом неприветливом месте, он забылся тяжёлым сном.

     Утром Юрик обнаружил небрежно сложенную печку с сизоватыми, не обмазанными кирпичами, испачканными сажей и брызгами жира. На печке стояла мятая алюминиевая кастрюля с обломанными ручками. Как обращаться с печкой, Стилист не знал. Поэтому согревался под одеялом и мучительно вспоминал, кто он такой. Иногда вставал и искал что бы поесть, но кроме трёх банок с солёными огурцами и пачки гречки ничего не увидел.

     Он пожевал гречку, открыл банку и съел пару огурцов. Выглянул в запотевшее окошко, составленное из двух стёкол, и увидел на выбеленной изморозью траве какие-то уродливые предметы — самодельные козлы, ржавую бочку, старые цинковые вёдра. Непонятная, чужая территория вызывала у него отвращение и страх. Он не хотел вживаться в неё и осваивать эти чужие пространства. Мочился в кастрюлю.

     Вечером голова разболелась ещё сильней. У него не хватило сил встать и выключить свет. Стилист тихонько стонал под одеялом, на которое набросал всё, что могло согреть — клок спанбонда, мешки для картошки, кусок линолеума. Его рвало, в мозгах сверкало, и он был уверен, что именно так выглядит ад.

     Софья Афанасьевна, приезжающая на дачи кормить брошенных котов и собак, заметила в домике Маруси Шиян горящие окна. Решила зайти, уточнить расписание электричек.

Юрик на её приветствие не отозвался, лишь больше зарылся в тряпьё. Его безразличие к члену правления садового товарищества выглядело оскорблением. Софья Афанасьевна от волнения не сразу могла попасть в нужные кнопки телефона. Делая очень значимые паузы, она голосом Левитана объявила:

— Маша, ты знаешь, кто у тебя на даче поселился? Бомж! Он спит в твоей кровати!