Цыганская дочь

Глава 1

- А вот и не поцелуешь, - Светка сложила на груди руки в закрытой позе, глядя на Прохора с вызовом. Конечно, ей хотелось, чтобы двадцатилетний парень, на которого смотрело полдеревни, приласкал.

- Мала ещё, - не поддавался Прохор, которому до жути хотелось того же. Только что потом люди говорить станут. Девке семнадцать, хоть и выглядит намного старше своих лет. Имя ей, конечно, жутко не подходило. Брови черные, как смоль, глаза темно-карие, обрамлённые пушистыми длинными ресницами. Глядит не на тебя, а будто внутренности перебирает. Губы пухлые, такие целовать одно удовольствие. Прохор не раз представлял себе, только рукам роспуска не давал. Волосы густые, длинные, Светка их в косу часто заплетала цвета вороного крыла. Не девка, а кровь с молоком. Только какая ж Светка?

- Боишься, - прищурилась, дразня словами и глазами. Небось на зеркале училась так стрелять, и ведь работало. Покраснел парень, вспыхнул, а подружки рядом с ней в ладошки посмеиваются.

- Чего мне бояться? – всё ж поднял глаза.

- А хоть отца моего с братьями, - посмеивалась девушка. – Перешибут, мало не покажется, - засмеялась, а вслед за ней остальные трое.

- Я сам кого хочешь одной левой, - поднял в бахвальстве руку Прохор, будто на врага замахиваясь.

- Так на словах все хороши, - не унималась девчонка, - а на деле.

- Чего? Не веришь?

- Ну поцелуй! – горели глаза.

Стояли они у стога, пришли дразнить парня на поле. Не выдержал Прохор, подскочил. Девчонки врассыпную, только Светка стоит ничего не боится. Глазами в него упёрлась, не моргнёт.

Дрожит от желания Прохор, как побороть чувства не знает. Нравится ему девчонка. Схватил за талию, прижал крепко и до губ своими дотронулся. От удовольствия глаза закрыл, наслаждаясь. А как открыл, она его своими прожигает.

- Вот теперь верю, - оттолкнула так, что упал на землю, рассмеялась и убежала, а он остался смотреть вслед той, что навсегда сердце его украла.

- Как на Светке жениться собрался? – ахнула мать, хватаясь за сердце. – Не смей, Прохор, слышишь? Матвей, - крикнула мужа на подмогу. – На цыганке этой!

- Что ты несёшь? – скривился парень.

- А то, не знаешь – молчи. Не родная она, слышишь? Приезжали цыгане как-то, останавливались в лесу на поляне. Табор там две недели стоял. Слышали потом, как кто-то кричит, видать, девка рожала, а наутро проснулись – снялся табор, как не было, только место примято от кибиток.

- А Светка тут причём?!

- Светка, ишь, - прищурилась мать, презрительно отреагировав на имя. – Говорила им, не тяните в дом дитё, а дурак этот, Петька, пожалел ребёночка-то, забрал себе, пригрел сироту на свою голову.

- Светку? – не мог поверить Прохор.

- Ну, а кого ж? – предвзято отвечала мать. – Нечисть эту, прости Господи, - перекрестилась на икону.

- Да что она сделала тебе?! – не понимал сын.

- А ты мне глазищами коровьими не гляди, небось, и тебя приманить успела. Ох, чуяло моё сердце, что раньше рассказать надо. – Она внезапно остановилась и уставилась на сына. – А ну быстро говори, было чего у вас?

- Отстань, - вмешался хозяин, входя в комнату. – Чего к парню пристала. Дело молодое, тебе не требно знать вещи такие.

- А как принесут тебе на порог цыганчёнка, посмотрим, как запоёшь, Матвей. Али хочешь с табором породниться?

- Да ничего я не хочу, - сплюнул под ноги. – Одолела, ведьма.

- Это я ведьма? – ахнула женщина, приглаживая взъерошенные седые волосы. – Шестерых деток тебе народила, ирод.

- Ну, - согласился хозяин. – Только язык больно длинный, укоротить бы.

- Ты его не слушай, Прохор, не слушай, - потекли слёзы у Марфы. – Своим умом живи.

- А чего ж ты его тогда науськиваешь? – не выдержал Матвей.

- А ты молчи, молчи, окаянный, будто не сын он тебе, а человек уличный. Своему ребёнку горя желаешь.

- Да скажи уже, - не выдержал Прохор и кулаком по столу стукнул так, что мать от неожиданности на месте подскочила.

- Он же как в лес пошёл, с девкой вернулся, - зашептала быстро и горячо, возвращаясь в воспоминания. – Чёрненькая такая, кареглазая. Я сразу поняла чья, а они всё равно забрали.

- Да ребёнок это просто, - снова сплюнул на пол Матвей. – Дура. Как младенца в лесу бросить?

- А ты мне тут не плюй, не плюй, - ругалась жена на мужа. – Неужто, если б нашёл, гадость эту домой приволок?

- И чего ж ты такая злая, Марфа, - не мог понять муж.

- Оттого, что с тобой живу, - отозвалась. - А ты дальше слушай, - опять обратилась к сыну. У них же свои четверо было, а как девку забрали, у матери выкидыш случился, - выпучила она глаза.

- Да несчастный случай это, - не соглашался Матвей. – Кабан из леса выбежал.

- И часто у нас тут кабаны бегают? – не соглашалась Марфа. – А вот тогда как раз её и нашёл, ну мать их, - объяснила.

- Ну и что? - не могу понять Прохор.

- А ты дальше слушай. Вот сколько нынче у Егоровых детей?

- Двое, - ответил Прохор.

- Во, - подняла мать палец вверх, - а было четверо, да пятый в брюхе. Еле мать выходили после того, так она больше с того момента ни разу не понесла. А ей и было всего тридцать пять.

- У бабы Нюси тоже с этим делом не очень, - пытался смягчить Прохор.

- Нашёл кого сравнить, - махнула Марфа на него рукой. – У неё ж мужиков отродясь не было, кроме одного, порченая, оттого боялась, как ошпаренная, потому и век одна коротает. Живёшь в селе, а ничего не знаешь. Как так бывает? – удивилась.

- А он в меня, - отозвался Матвей, - в чужие дела носа не суёт. Ни мужское это дело. А вот бабы, чтоб им пусто было, в ступе с утра до вечера новости молотят.

- А хоть и так! Зато знаю всё да предостеречь могу.

- Да от чего?! – не выдержал Прохор.

- Вот сколько было, - на пальцах науку показывала Марфа, - четверо, а теперь один.

- Как один? Четверо их, - не согласился Прохор. – Светка, Маринка и братья.

- А вот так и один! – разошлась ни на шутку мать. Лицо покраснело от злости, пальцы скрючились. – Только Никифор и остался, остальные друг за другом помёрли. Родные-то. Потому они себе в дом других детей взяли, много их без роду без племени. А я чернявку в расчёт не беру, кукушонок она. Сама в гнездо, а остальных на долю горькую.