Даётся просящему

Даётся просящему

Даётся просящему

Ледяная вода обжигала воспалённые ступни. Было неудобно стоять на острых скользких камнях. «Это ничего, ничего», – шептала я, осторожными шагами заходя в прозрачную воду купели, образованной стремительным горным ручьём. Всё глубже и глубже. И, ах! Перехватило дыхание! Я с головой погрузилась в прозрачный омут, а затем с шумом вынырнула. Фыркая и охая, сделала круг и поплыла к берегу. Тело приятно ломило и покалывало.

«Ничего, ничего. Это сначала так. Потом легче», – уговаривала я себя, вновь заходя в воду, зачерпывая её ладонями, смывая с себя грязь. Вонючая, пропахшая мочой и помоями одежда валялась в стороне бесформенной кучей. Сегодня был день очищения. И это место, эта вода, эти камни призваны были быть свидетелями моего возрождения.

Через час я сидела на корточках у костра, обдумывая своё положение. Память возвращала меня в тот страшный день, когда я потеряла свою казавшуюся стабильной и неизменной жизнь. К сорока понимаешь, что питать иллюзии насчёт людей не стоит. Но никогда нельзя зарекаться ни от тюрьмы, ни от сумы!

В курортном городе, как и в любом другом, квартирный вопрос - самый острый. Квадратные метры стоят баснословно дорого. А уж если квартирка находится недалеко от моря, то цены приобретают космические масштабы. Риелторские конторы, захватившие контроль в сфере продаж жилья, получают солидные прибыли, наживаясь на покупателях. Но из всех возможных контор мне попалась самая что ни на есть чёрная. А дальше всё было как в передаче «Человек и закон». Подлог документов, выселение из квартиры. Съёмная малосемейка с облезлыми обоями в наркоманском районе. Но пришла беда – отворяй ворота. Частная организация, в которой я верой и правдой работала на протяжении нескольких лет, прекратила своё существование. Так я оказалась на улице.

Я открыла банку с тушёнкой и поставила её на огонь. И тут же нахлынули другие воспоминания. Палатка, разобранный рюкзак, песни под гитару, весёлый смех друзей. Как давно это было и так недавно. И вот я, как побитая собака, приползла сюда, к месту силы, чтобы начать жизнь заново.

Сколько времени прошло с тех пор, как я оказалась на улице? Я начала прикидывать в уме. Получалось около трёх месяцев. Как же может опуститься человек за три месяца! Улица, словно воронка, затягивает, сжирает полностью, стирает личность. Помню, как ко мне подошла замызганная вульгарная бабёнка, вечно околачивающаяся на остановке у ближайшего супермаркета. Её звали Валькой. Я видела её и прежде. Пьяная, с такими же маргинального вида кавалерами, она всегда громко смеялась, была нетрезва. Синюшное лицо с расплывшейся помадой украшал финал, казалось пожизненно приклеенный к её физиономии. И вот Валька, та самая, которую я раньше предпочитала обходить стороной, пьяная и развратная Валька, протянула мне руку помощи.

У Вальки было одно несомненное достоинство. У Вальки была квартира! Крошечная однушка, где обитали тараканы и многочисленные Валькины приятели. Мои попытки сохранить достоинство очень быстро потерпели крах. Я полностью зависела от своей новой подруги, которая оказалась единственной добытчицей. Валька была доступна любому и каждому, кто приносил водку и жратву. «А ты, Таха, так не делай, – хрипела пьяным голосом Валька, грозя мне немытым пальцем с обгрызенным ногтем, – Мне что? У меня бешенство матки! А тебе нельзя! Интеллигенция!». И выпроваживала меня за дверь, потому что у неё наступал «сексуальный час». Такой час мог продолжаться сутки. И я обреталась на лавочках, под кустами, на трубах теплоцентрали, пока натешившаяся Валька не находила меня и не звала к себе «жрать». Вскоре я потеряла счёт времени. Дни слились в бесконечную серую массу однообразных картинок. Улица, пьяные лица, дешёвое бухло. Путь вниз неожиданно оказался быстрым, без остановок и пересадок.

Так бы оно и продолжалось, если бы Валька не умерла. Умерла некрасиво, так же как и жила. Я нашла её утром, в куче тряпья, уже холодную. Валька во сне захлебнулась блевотиной. И я, понимая, что ничем хорошим мне это не светит, тихо, чтобы не будить собутыльников, выскребла кое-какую мелочь из Валькиного кошелька, собрала свои скудные пожитки и ушла. Никакого плана у меня не было. Мне надо было просто уйти. Уйти подальше от всей этой грязи, от страшной Валькиной квартиры, от воспоминаний, от самой себя.

Но как это часто бывает, душевные муки, были быстро заглушены муками голода. Я подошла к заднему входу одного из многочисленных сетевых супермаркетов, туда, где стоят объёмные мусорные контейнеры, и стала ждать.

— Алла. Алла, – негромко позвала я.

Продавщица в красном халате с бейджем, на котором было написано имя, удивлённо обернулась.

— Не могли бы вы дать мне что-то из просрочки? – спросила я.

Глаза женщины наполнились жалостью. Она тревожно оглянулась по сторонам.

— Вообще-то нам нельзя. Ну да ладно. Сейчас. Жди здесь.

Через пять минут Алла вернулась. В руках её был внушительных размеров фирменный пакет красного цвета.

— Держи! И давай отсюда! Пока никто не видел!

К тому времени я уже знала, что буду делать. Необходимо было привести себя и свои мысли в порядок. И лучшего места, чем лес и этот ручей, не было.

***
— Ребята, смотрите, тут кто-то есть, – звонкий девичий голос эхом отразился от скал и заставил меня проснуться.

Группа молодых людей с лёгкими рюкзаками за спиной спускалась по тропе к ручью. Я поднялась с импровизированной лежанки из пожухлой осенней травы. Хорошо, что ещё тёплое в это время года южное солнце успело за пару дней просушить мою одежду.