Давай попробуем летать

Пролог

— Так не больно?

— Ннет..

— А вот здесь?

Тонкие мужские пальцы обжигают своей холодом позвоночник. Мужчина касается моей спины аккуратно и мягко, боясь причинить боль. И это приятно... Но одновременно с этим обидно. Я чувствую его равнодушие каждый раз, и меня это убивает. Просто выворачивает все внутренности, обжигает кипятком.

— Хорошо, — он кивает сам себе и ловко застегивает петельки на платье. Мягко разворачивает к себе лицом. — А теперь осмотрим ноги. Приподними подол, Эзра.

Я тяжко вздыхаю и выполняю указания нашего лекаря. Прошло то время, когда я стеснялась своих немощных ног и ужасных рубцов на белой коже. Шрамы — это всего лишь напоминание о моей гулящей матери, что трусливо не призналась мужу в измене. О родном отце-кобеле, который наигрался с селянкой и убрался обратно в свои горы. И о ревности и ненависти своего ненастоящего отца.

Кажется, из всей этой троицы обиду я держала именно на него. Обрывки памяти, которые иногда появлялись в моем сознании, напоминали каждый раз, что он любил меня. Катал на плечах, кормил черешней... Но вся его любовь исчезла, когда понял, что не родная я ему. И всё-таки так наказать пятилетнего ребенка? Соскрести чешую ножом. Порой я думаю, что так он мстил матери и ее любовнику через меня. Извергал свою злость.

Хотя мама Ромина всегда говорила, что отец просто был пьян и хотел спасти себя от позора. Какой бы ни была причина, результат меня не утешает.

— Никакой реакции, — хмурится Фаарат, ощупав стопу левой ноги. — Что ж... По крайней мере, не хуже прежнего раза, и нет никаких язв. Это уже хорошо.

Фаарат врёт плохо или я его успела изучить за эти три года? Не знаю, но он не из тех, кто просто мирится с ситуацией. А я, видимо, тот пациент, для которого лекарство ещё не придумали. Он мягко отпускает подол платья, встает с колен и направляется к своей походной сумке. Секретный отряд только недавно вернулся из пустыни Су Ян, ребята два дня провели у нас, но вчера уже собрались на базу. Остался только Фаарат, дабы осмотреть меня и дочек Лисси, она сегодня с семьей приехала в гости. Я с лёгким смущением наблюдаю, как тонкие длинные пальцы что-то чирикают на листе бумаги.

— Думаю, продолжим по старой схеме, Эзра. Травяные ванны, мазь для кожи и микстуру для поднятия иммунитета.

Он больше не смотрит на меня, роется в своей сумке, оставляет пучки засушенных трав. Я отвожу взгляд, чтобы мужчина не заметил моего пристального взгляда и не подумал боги знают что. Ставить его в неловкое положение не хочу. Позорить имя Садэра и Дави — тоже. Да и чего там, понимаю я Фаарата слишком хорошо. Я уже видела этот взгляд, когда уходила с сестрами в Сферу. Заинтересованность, которая резко переходит в жалость. Но змей тщательно контролирует свою мимику и слова. Он дружелюбен, вежлив и мягок... Но я в его глазах лишь подопечная друзей, несмышленое дитя, что никак нельзя поставить на ноги. Кому такая нужна? Да никому.

— Эзра, — я не сразу слышу, что наг меня зовёт, моргаю и неловко улыбаюсь. Он мягко мне кивает на деревянное кресло с большими колесами. Подарок Бельяра, еще одного бойца секретного отряда. И по совместительству близкий друг моей сестры и сослуживец ее мужа. — Давай я помогу тебе сесть в кресло. Но я лишь покачала головой.

—Нет, спасибо... но не надо. Я..я хочу немного поспать. Устала...

Я отвожу взгляд, потому что вру. С того дня, как я узнала, что сестра вышла замуж, а ее муж взял нас под свое крыло, во мне было море энергии. Я безумно хотела им помогать в каждой мелочи, по-детски показывая, что я нужная. Не обуза! Но с недавних пор что-то изменилось. Надломилось внутри.

— Да, дети, гости... Это нормально, что ты утомилась. Поспи немного, отдохни.

Он накрывает меня тёплым покрывалом и уходит. На последок погладив по макушке.

А у меня в глазах слёзы.

Ну почему... Почему, боги, он не мой!? Я знаю, что мы не истинные, знаю, что Фаарат ждёт ту самую, уже давно. Но будь я здоровой, всё могло бы быть иначе. Я бы... Я бы... Имела хоть маленький шанс заполучить его. Моя совесть согласилась бы с сердцем, и мы бы боролись за него. Фаарат. Он ведь такой умный, добрый. Иногда с тонким, но острым сарказмом. Его красные, как спелая вишня, волосы всегда влекут меня к себе. Хочется их потрогать, вздохнуть аромат его кожи. Да утонуть, бездна меня побери, в этих медовых омутах! Да утонуть! Но почувствовать себя любимой. Не жалость, не высокомерие, не омерзение.

Я хочу увидеть в мужских глазах восхищение. Хоть один разочек. Пожалуйста. Слёзы льются из глаз, и мне тяжело на сердце. Когда я впервые поняла, что мне нравится друг моего зятя? Когда он решительно взялся меня лечить почти три года назад? Или когда я слышала его тонкий смех и таяла под холодными пальцами? Каждый месяц я ждала этого мужчину как праздник! А потом его визиты сократились до одного раза за два месяца, сейчас и вовсе — последний раз он был у нас пять месяцев назад. Я неизлечима. Мою боль нельзя унять, а ноги никогда не удержат меня. Теперь, когда Фаарат к нам приходит, я стараюсь лишний раз не сталкиваться с ним. Потому что потом больно... до безумия. Я думаю о том, как он был с женщинами. Здоровыми, на своих ногах, сильными, выносливыми. И у меня сжимается сердце, а душа кровоточит.

Шаги в коридоре заставляют меня вздрогнуть, я быстро вытираю рукавом платья мокрые щеки и неловко поворачиваюсь спиной к двери. Вовремя, я слышу скрип открывающейся двери и то, как тихо скрипят половицы под ногами сестры.

— Эзра? — Дави мягко тормошит меня за плечо. И мне стыдно, но я продолжаю притворяться спящей.

— И вправду спит, — слышу голос Лисси. Мы с ней не успели сегодня нормально поговорить. То гости, то стол. То наг.

— Фаарат сказал, что она расстроенна тем , что нет никаких изменении.

Давина погладила меня по спутаным волосам и тяжко вздохнула .

— Мне кажется мы не правильно поступаем,— фырчит Лисси,—мы кормим её пустыми надеждами, а это ей только вредит. Может пришло время Эзре смериться со своей участью и попробовать жить так.