Давай расставим точки над ё!

Глава 14, 15, 16

Глава 14. Костер

-- Александр Васильевич, - Анюта выпятила нижнюю губу, сдувая со лба огненную прядь, - А вы, когда молодые были, какие песни пели?

Языки костра, похожие на её буйную шевелюру, чуть колыхались в безветрии.

-- Ну, какие? - инструктор задумался, - Макаревича пели. Про походы, про туманы. А чего это вы меня в старики-то записали? - смеясь, возмутился он, - Сами-то чего поёте? Все больше магнитофоны слушаете.

-- Очень даже поем, - Стас подхватил лежавшую возле ног гитару и бодро начал:

“Границы ключ переломлен пополам,

А наш батюшка Ленин совсем усоп…”

Он решительно бил по струнам, темная челка сползала ему на глаза и он откидывал ее нервным рывком головы.

Ксюша сидела на импровизированной скамье из поваленного дерева, которое притащили мальчишки, готовясь к ночному развлечению. Сашка Егоров сидел возле нее. После той грозовой ночи, которую они провели на обрыве, он теперь всегда старался оказываться рядом.

Ледаев расположился напротив, занимая почетное место гитариста и главного ведущего ночного веселья. Огонь освещал упрямое выражение его лица. И Ксюше подумалось, что именно в эти минуты, когда он так поглощен музыкой, можно увидеть какой он на самом деле, без ехидной ухмылки и плоских шуток. Серьезный и злой. Ему смертельно хотелось курить, но при Александре Васильевиче сделать это не позволяли неписанные правила лагеря: ты можешь делать что хочешь, но инструктора не должны воочию видеть пороки подопечных. Впрочем, как и наоборот.

От нереализованного желания голос Стаса приобрел еще бОльшую хрипотцу, нежели обычно, и жесткие слова песни звучали вполне весомо и убедительно.

Александр Васильевич разглядывал лица ребят, освещенные огнем. Мальчишки и девчонки сидели вокруг и воодушевленно горланили: “Всё идёт по плану!”.

-- Ох уж эта “перестройка”, - он покачал головой, наклонился и подбросил в огонь одну из заготовленных накануне веток. Потом посмотрел на часы, - Что-то Игоря не видать. Где его носит?

При упоминании имени вожатого девчонки оживились. Ксюшу же царапнуло гадливое чувство, какое бывает при воспоминании о голубином помете, шмякнувшемся тебе на голову во время безмятежной прогулки.

-- Ладно, развлекайтесь, - обратился Александр Васильевич к подопечным, - Игорька потороплю, пускай за вами присмотрит, он вам все-таки ближе по возрасту.

Усмехнувшись в ответ на дружные заверения ребят, что ближе, чем он у них никого нет, строго-настрого приказал всем быть в лагере не позже чем через два часа и ушел.

-- Ништяк! - Стас радостно ударил по струнам завершающим аккордом. Вытащил из кармана пачку сигарет и жадно затянулся. Он передал гитару следующему певцу-добровольцу. Сам же выудил из-за спины спортивную сумку, - Бухнем, товарищи!

Он отмерял водку в стаканы, предусмотрительно взятые из столовой. Ребята, морщась, выпивали и передавали дальше.

Дошла очередь и до Ксюши. Она поднесла стакан к губам и принюхалась. Затем резко, как когда-то делал отец, запрокинула голову и глотнула. Горький огонь обжег небо и горло. Дыхание перехватило. Ксюша быстро сунула в рот кусок хлеба и протянула стакан Гале.

-- Нет. Я не буду, - Галя опустила глаза.

Ксюша пожала плечами.

-- А правда, чего за песни такие странные поёте? - Анюта смущенно захихикала, прикрывая ладошкой рот. Веснушки ярко проступили на порозовевших от костра и алкоголя щеках.

-- Это, Огонек, - Стас покровительственно обнял её за плечи, - Егор Летов - великий и ужасный!

-- Не знаю я такого. И не понимаю этих песен, - Анюта пьяно привалилась к нему и доверчиво заглянула в глаза, - Ну про что, про что он поет?

-- Все мировое искусство вещает о любви и смерти. Молодых и красивых, таких как мы с тобой, Огонек! - Стас попытался её поцеловать, но Анюта вывернулась из-под его руки.

Ксюша бросила взгляд на Сашку и высунула кончик языка. Острый, влажный и розовый.

-- А Ксюшка в любовь не верит! - Галя протянула к огню прутик с кусочком хлеба.

-- От моего мнения мало чего меняется в мировом искусстве!

-- А что непременно нужно, чтобы все влюбленные обязательно погибали? - Саша сидел у ее ног, покорный, как дворовый пес, счастливый одним присутствием своего хозяина.

-- Специалисты, - Ксюша кивнула на Стаса, - говорят, что да.

-- Я отказываюсь умирать, - заявил Сашка, - У меня на жизнь большие планы.

-- Кто тут говорит про план? Может придумаем что-то покруче?

В освещенный круг выступил Гарик. Он был одет в спортивные штаны, вязаный свитер с высоким воротом и темную куртку. Девчонки захихикали, затолкались, освобождая ему место.

Ксюша нахмурилась, кусая губы. Гарик пришел так внезапно! И неизвестно сколько времени он провел за пределами света, долго ли слушал их разговоры и рассуждения. С его появлением вечер потерял для нее всякое очарование. Одно присутствие этого парня омрачало все удовольствия, напоминало о том, зачем Ксюша находится в этом лагере.

-- Так что у вас тут за планы? Не бойтесь, - засмеялся он, - я вам не надсмотрщик! Сам недавно так же водку тайком глушил!

-- Тогда, вперед! - кто-то протянул ему стакан.

Гарик, не раздумывая осушил и обвел всех победным взглядом, довольный тем, что прошел проверку.

Ксюша потупилась и подняла с земли сухую еловую ветку. Она принялась обрывать одну за другой оранжевые хвоинки.

-- Ты тут за менестреля? - Игорь подмигнул Ледаеву, - Сбацай-ка что-нибудь лирическое!

-- Я попсню не уважаю! - Стас демонстративно отложил гитару.

-- Ой, мальчики, не спорьте, - Анюта снова придвинулась ближе, недовольная, что он так быстро потерял к ней интерес, - Спойте лучше что-нибудь про любовь.

Возле Ксюшиных белых кроссовок уже насыпалась целая горка оранжевых иголок, а в руках остался лишь голый прутик. Она отшвырнула его и поднялась. Отступила тихонько за освещенный круг, стараясь чтоб никто не заметил ее исчезновения. Но сероватая дымка белой ночи не могла скрыть ее.