давай с тобой о многом промолчим

давай с тобой о многом промолчим

Давай с тобой о многом промолчим,
Ведь иногда, так нужно промолчать,
Что во вселенной миллион причин,
Чтоб нам с тобой друг друга потерять.
Чтоб нам с тобой друг друга не узнать,
Среди потока скомканных людей,
Среди толпы чужих, ненужных глаз,
И в бесконечном повторенье дней.

                      ***

НАРЦИСС

Как часто мы к нему подходим,
Как долго взгляд с него не сводим,
И наш в себе увидев взор,
Оно нам шлёт свой приговор.
Порой печально иль тоскливо,
Оно глядит иль с высока,
Иль горделиво иль игриво,
Или глазами простака.
Но как бы не был взор его,
Уж не прожить нам без него !
В один из очень древних дней,
В кругу семьи, среди друзей,
Один умелый бедуин,
Нам это чудо подарил,
И хоть его не знаем мы,
Но благодарны и верны,
Перед творением его,
Проводим жизнь и без него,
Давно не мыслим мы досуга.
Оно правдивей брата, друга,
И от него не скрыть изъяна,
Оно нам скажет без обмана,
Кто потолстел, кто исхудал,
Кто облысел, а кто стал стар.
Мы это дивное творенье,
Назвали ЗЕРКОЛОМ, оно,
Нам часто дарит вдохновение,
Тоску, печаль и хвастовство !
Простите длинное вступленье,
Теперь оставив промедленье,
Начну бесхитростный рассказ,
Легенды древней пересказ .

Ну вот мы в Греции далёкой,
Средь рощи дикой, одиноко,
Бежит тропинка, чуть приметна.
Юнец прекрасный, незаметно,
Проходит каждый день по ней,
К пруду, что скрыт в тени ветвей,
Так что же ищет он в пруду ?
Мы тоже в след спешим ему.

И вот наш друг к воде подходит,
И с отражения глаз сводит,
И наслаждением горя,
Целует он в воде себя.
И с восхищением глядит,
На превосходных губ изгиб,
На завитки кудрей златых,
Румянец на щеках младых.

Сей юноша наш был - Нарцисс.
И роковой судьбы каприз,
Ему чудесный дар вручил,
И красотою наградил.
И вместе с этой красотою,
Обворожительной, не спорю,
Он получил ещё талант,
Был он гордец, наглец, педант.

С людьми, он толком не сходился,
И сторонился их порой.
Он одиночеством гордился,
Плененный собственной красой.
И серой массе городской,
Предпочитал пруда покой,
Где мог собой он любоваться,
И с отраженьем целоваться.

Тщеславья в нём было много,
Себя любя, себе молясь,
Он в тишине пруда лесного,
Дни проводил в любви томясь.
С людьми же он всегда скучал,
Их недостатки замечал,
И потому их призирал,
И встречи с ними избегал.

Как много видел недочётов,
Он в ихних жестах и чертах,
В овале лиц и голосах,
Так много находил просчётов.
И день за днём он осторожно,
На берег тихий приходил.
Его понять совсем не сложно,
Тем, кто себя как он любил.

И вот он в тихом упоенье,
Один средь летней тишины,
В воде целует отражение,
В уста, что спелы и нежны.
Одно неверное движенье,
Брызги воды, испуг, смятенье,
И тонет ветренный герой,
Своей же предан красотой.

Нарцисс погиб, любовь слепа.
Но каждый пруда обитатель,
Любил смешного чудака,
Для них он лучший был приятель.
Ведь каждый местный лягушонок,
Себе прекраснее казался,
Когда в его больших глазах,
Хоть мимолётно отражался.

И кем бы не был, ты мой друг,
Красавцем или "так себе",
Один секрет тебе открою,
Об этой самой красоте.
Все мы красивы и прекрасны,
Когда глаза, что так нужны,
С любовью смотрят неподвластно,
На наши скромные черты.

Любовь способна сделать чудо!
Ты всех прекрасней лишь тогда,
Когда твою полюбят душу,
В ней растворяясь навсегда !
И как бы не был ты невзрачен,
В глазах любимого, поверь!
Ты будешь нежен и прекрасен.
А я откланяюсь теперь ....

                        ***

Я научился, просто отпускать,
Когда уходишь, даже не прощаясь.
И за тобою дверь не закрывать,
И не болеть, тоскою наслаждаясь.
Я лишь стою в потемках у окна,
И в ночь смотрю твои следы считая,
Я научился молча ждать тебя,
В остывшем чае память растворяя.
И всякий раз пытаюсь рассказать,
О том, как задыхаюсь от разлуки,
Но вновь боюсь что можно потерять,
Твои глаза, ресницы, губы, руки.
И я привык тебя у двери ждать,
И оправдания искать пытаться,
Я научился просто молча ждать,
Чтоб навсегда с тобою не расстаться.

                     ***

Собор Парижской Богоматери

"Так вот каким красивым нужно быть!"
Туман окутал дремлющий собор,
А он стоит в одной из тёмных ниш,
И видит свой печальный приговор.
Она с другим покорна и верна,
Не зная что горбун во тьме стоит,
Целует белокурого юнца,
Но Квазимодо это ей простит.

Он все простит, он к многому привык!
А завтра утром робким и смешной,
С улыбкой скажет "Береги себя!"
Не потревожив, душу ей слезой.
Он мог наверно сейчас уйти,
Пропасть в парижских улицах. В дыму
Пытаться сердце вырвать из груди,
Но остаётся прячась в полутьму.

"Так вот каким красивым нужно быть!"
Горгулий застыли и с тоской,
Глядят в его ужасное лицо,
На монстра с человеческой душой.
За что же Бог тебя так наказал?
И дважды посмеялся над тобой,
Сначала горбуном тебя создал,
Потом заставил чувствовать любовь

Чудовище способное любить
Безвольно прячет слёзы в тишине
Он многое сумеет ей простить
И любит без надежды и во сне
Он видит её тёмные глаза
И столь ему знакомый гибкий стан
Парижскую цветущую весну
И голоса её хмельной дурман

А Эсмеральда, что ж её винить ?
Ведь каждый в жизни волен выбирать,
Она его не сможет полюбить,
Самой судьбой он обречён страдать.
"Так вот каким красивым нужно быть!"
Он шепчет эту фразу вновь и вновь,
Ему от боли хочется завыть,
А безысходность раскаляет кровь.