"Давление"

Глава 2. Парк культуры и отдыха имени Кагановича

Ему снилась белокурая девушка. Казалось, что он чувствует ее тепло. Но сквозь легкую дымку он уже слышал чей-то голос. Чувство тревоги, поднявшееся из глубины сознания, требовало, чтобы он открыл глаза и встал на ноги. Герман не спешил, он прислушивался, не открывая глаз, стараясь связать воедино каждое услышанное слово.

– Глянь, он там не сдох? – раздался сиплый голос.

– Если сдох, его пожитки мои, – второй голос принадлежал мужчине помоложе.

Послышались тяжелые шаги, и через несколько секунд Лучник ощутил сильнейший пинок. От резкой боли он окончательно очнулся, но не подал виду. Он не понимал, кто перед ним, и лежал как прежде, нелепо раскинув ноги. Он ждал, не открывая глаз, что же будет дальше.

– Ну, как он там? – спросил Сиплый.

– Мне кажется, сдох! – ответил молодой.

– Сдох!? Нам же яйца оторвут за него! Подумают, что это мы…

– Сейчас пульс проверю.

Зашелестела ткань, щелкнуло что-то металлическое. Лучник почувствовал несвежее дыхание рядом с собой. Потребовалась доля секунды, чтобы нащупать нож под тканью камуфляжа склонившегося над ним человека. Еще мгновение, и Лучник стоял над обросшим молодым человеком, а лезвие острого ножа, прижатое к горлу, отбрасывало блики по сторонам.

– Э-эй, тормози, стой, блин! Свой я, динамовский, вон и Сиплый подтвердить может.

– Тихо, друг! Не спеши, свой он, – подтвердил небольшой седой мужичок в бушлате. – Я Сиплый, а это Газ. Мы не причиним тебе вреда. Нам тебя Алина передала. На поруки, так сказать. Вроде как нужный ты – летать умеешь на шаре, звонарь тебя не кончил. Правда это?

Лучник молча отпустил Газа, тот отпрыгнул от него и со словами «Дерьмовый сегодня день» принялся растирать шею.

– Не помню я ничего, ни про шары, ни про звонарей твоих, – до Лучника дошло, что он совсем не боится этих парней. – Не помню.

– О, крепко, видно, тебя приложило, что ты память свою потерял, – сказал Сиплый.

– Да ни хрена не крепко, – пробурчал Газ, держась за шею. – Вон, видишь, прыткий какой... Э-э-э, как там тебя, Лучник? Да нож-то отдай, а?

Лучник протянул нож Газу. Тот сразу оживился и принялся размахивать им перед небритым лицом незнакомца, мол, контроль над ситуацией в наших руках. Мгновенье, и резким движением Лучник выбил нож, поднял его и с усмешкой спрятал в карман своего комбинезона.

– Пошутил я, отдай, блин, нож, а? – взмолился Газ. – У тебя арбалет есть и стрелы, отдай, а?

– Не отдам, трофей теперь это мой, да и порежешься ты, – сказал Лучник, недоумевая, откуда он знаком с мудреными приемами рукопашного боя.

– Хрен с ним, с ножом, – крикнул Сиплый. – Пошли в лагерь, там у нас лекарь есть, он тебе мозги вправит, а то, не ровен час, порешишь нас и не вспомнишь потом. Да и Пирату, тьфу, Кагану показать тебя нужно, бригадир он у нас здесь, на Динамо.

Лучник не стал сопротивляться и двинулся вслед за новыми знакомыми. Они шли медленно, прижимаясь к полотну дороги. Останавливались и всматривались в сторону Чертова колеса.

– Неспокойно что-то сегодня. Давление стукануло, живоглоты активизировались, – пояснил Сиплый. – Я тебе потом напомню, кто это такие.

– Что там? – поинтересовался Лучник, видя, как Сиплый во что-то пристально и немного нервозно вглядывается.

– Не пойму, какой флаг висит на колесе.

Лучник снял арбалет с плеча и уже через секунду рассматривал Чертово колесо в прицел. Его руки лежали на выступах цевья, и только отсутствующая в арбалете стрела выдавала мирный характер его действий.

– Гля, блин, точно лучник! – восхищенно воскликнул Газ.

– Скорее, арбалетчик, – поправил его Сиплый.

Лучнику было все равно, как называют его эти люди, да и какой прок в прозвище, когда не помнишь своего настоящего имени.

– На колесе два человека и два белых флага, – сказал он.

– Отлично, можно идти дальше, – успокоился Сиплый.

– Кто они, эти люди?

– Да свои они, пауки это. Как бы объяснить? А, во, вспомнил слово. Дозорные! Смотрят тут за всем, что происходит, и нам сообщают… Ну что, двинулись дальше?

– Двинулись, – процедил Газ, не спуская глаз с Лучника.

Они пересекли широкую дорогу, уходящую в полуразрушенный тоннель, прошли мимо того самого потрепанного пожаром здания с надписью «АМО». Динамо…

По узкой полоске разбитого асфальта стали спускаться вниз. Рюкзак, висевший за спиной Лучника на одной широкой лямке, периодически пощелкивая металлическими замками, заставлял Газа, замыкающего шествие, заметно нервничать. Он не успел посмотреть, что там есть, и любопытство теперь не давало ему покоя, к тому же он лишился своего охотничьего ножа. И обида переполняла парня.

Этот нож был особенным. Он был найден в оружейке – так люди с Динамо называли старый оружейный магазин. Вещи, которые были в ходу у динамовцев, не представляли большой ценности, однако все, что вышло из оружейки, ценилось дорого. Ценилось, прежде всего, потому, что служило долгие годы своим владельцам, позволяя выжить в этом страшном мире, спасаться от, казалось бы, неминуемой гибели или добывать пропитание. Саперная лопатка, штык от карабина, сам карабин, кастет, кортик, носилки, фляга...

Нож, который забрал Лучник, не был исключением. Его массивная рукоять, сделанная из темного крепкого материала, заканчивалась двумя металлическими упорами. Широкое лезвие было выполнено из серой стали и покрыто странными разводами. Само лезвие было очень острым и, по всей видимости, крепким, судя по отсутствию зазубрин и сколов. В общем, оружейка ценилась и периодически пополнялась новыми запасами, которые затем обменивались на пропитание, инструмент и прочие нужные вещи.