Дедушкины сказы

Ягиня

Маришка сидела задумчивая у окна. Темно. Уже поздний вечер. Телефон, лежащий на подоконнике рядом, тренькнул. Девочка отвлеклась от раздумий и глянула на экран. «Ах, это Настька», - мелькнуло у нее в голове, когда она увидела сообщение. Обычно она хватала телефон и начинала тут же общаться с подружкой. Но не сегодня. Ей сегодня не хотелось. Вообще общаться не хотелось. Ни с кем. И она снова задумчиво уставилась в окно. Там, в свете фонарей кружились снежинки. Красиво. «А вот Настька поступила не красиво!» - вдруг вспыхнуло в голове. Маришка попыталась отмахнуться от грустных мыслей. Но, увы. Память все время возвращалась к началу сегодняшнего дня. А ведь так все здорово начиналось!

Утром позавтракали все вместе и папа, и мама, дедушка и малышня. Даже Ванюшка не сильно баловался за столом, хотя обычно он частенько чудил. То толкнет Машульку, то разольет чай, то, однажды, кашу по столу размазал. А сегодня – на удивление, даже сказал, что очень вкусно и спасибо. Сам! Напоминать не пришлось, как обычно. И дед на радостях их повез всех кататься на санках. С большущей горы. Так было здорово! Так было весело! Маришка, разгоряченная, раскрасневшаяся, счастливая не сразу заметила одноклассника. Он, оказывается, тоже катался. Один.

Она и поздоровалась. Они в классе с Вовкой не особо то дружили. Он девчонок обижал, часто за волосы дергал, мог пенал спрятать, а потом веселиться и «Машей-растеряшей» обзывать. Короче, не был он другом Маришки. Так. Одноклассник.

Вот и получилось. Маришка стояла уже внизу, накатавшись, ждала малышню и Вовка подошел.

- Катаетесь? – немного смущаясь, он спросил.

Маришка понимала, что это он только завязать разговор, но подвоха не почувствовала:

- Да, дедушка привез покататься.

- А знаешь, что Смирнова на каникулы заграницу умотала?

Конечно же, Маришка знала, что ее любимая подружка уехала отдыхать с родителями, даже знала куда.

- Да, конечно знаю, они в Испанию поехали, - совершенно искренне радуясь за подругу, сказала она.

- Да, - небрежно махнув рукой, подтвердил Вовка, - она мне сказала, что только такие лохушки, как Маринка пускай в снегу каникулы отдыхают, а она, как все цивилизованные люди будет отдыхать заграницей. Ладно, бывай.

И ушел, таща за собой санки и Маришкино веселье.

Вот и сидит сейчас Маришка, смотрит в окно и совершенно, не обращает внимание, на тренькающий телефон.

- И чего ты внученька заскучала? - спросил дедушка тихонечко, почти шепотом в ушко и приобнял, - еще утром счастливая такая была, а сейчас вдруг грустная. Что-то случилось?

Маришка совершенно не услышала, как дедушка зашел в комнату, и совершенно не хотелось ей разговаривать, а уж объяснять, что с ней случилось и подавно.

- Все хорошо дедушка, - сказала она и, высвободившись из его объятий, поспешила к своей кровати, - я спать укладываюсь.

И распахнув одеяло, забралась на кровать и демонстративно накрылась, давая понять, что разговор окончен.

Дедушка подошел ближе, поцеловал в лоб и, как обычно пожелал:

- Ну, тогда – спокойной ночи! – а потом вдруг посмотрел Маришке прямо в глаза и тихо спросил, - А ты ни чего у меня спросить не хочешь?

Маришка открыла было рот сказать: «не хочу», как вдруг задумалась, замерла, а потом тихо спросила:

- А как Кощей Бабу Ягу обманул? И зачем?

Дедушка усмехнулся, выпрямился, покачал головой и пригладил бороду. Так постоял, подумал, а потом, махнув рукой придвинул кресло, сел и стал рассказывать.

***

Жили-были в тридевятом царстве, в тридевятом государстве две сестрицы и пускай названные, но родные дочери Вия. Ягиня от богини судьбы Макошь, да младшенькая от Бури-Яги - великанша Златогорка. Любили они друг друга, держались всегда вместе. Вместе в деле, вместе в играх.

- Ягиня! Ягиня! – раздавалась вокруг.

Это младшенькая сестрица искала расшалившуюся егозу и уже исходила Навий лес вдоль и поперек.

- Ягиня! – в ее голосе уже звучали нотки раздражения и нетерпения, - Ягиня! Макошь, трапезничать зовет!

Яга, юная, прекрасная дева, становившаяся равной красоте своей любимой тетки Лады, весело рассмеялась, да и показалась, развеяв вокруг себя тщательно сооруженный морок, совершенно ее скрывавший от глаз не только любимой сестрицы.

-Ах, вот ты где! – сдвинув брови, грозя пальцем, но, уже не сдерживаясь, улыбнулась великанша Златогорка, - вот вечно ты морочишь меня!

И они, стараясь, обогнать друг друга, кинулись к родному дому.

Макошь накормила оголодавших от шалостей детей, да и занялась своим делом: села прясть нити судьбы. Ее сестры-помощницы Доля и Недоля тут же взялись помогать ей.

В один из таких вечеров Златогорка вдруг спросила у богини-матушки Макошь сказать ей ее судьбу.

Та и поведала, что станет она женой Даждьбогу – любимому сыну самого Перуна да русалки Роси - носительницы солнечного света.

Златогорка хмыкнула, да порозовела от удовольствия, а Ягиня вдруг поспешила матушку, уговаривать, не предсказывать ей ее будущее, да не смотреть его, без ее ведома, да и уговорились они, что Ягиня станет женой только того, кто в бою честном и равном одолеет молодую и прекрасную деву.