Дела давно минувших дней...

Дела давно минувших дней...

Пилот звездолета «Космический новосел» (в просторечье – «Космический голодранец») Теофёдор Гуссельский утомленно закрыл глаза и откинулся на спинку командирского кресла. Пренебрегая инструкцией, закурил, плеснул в стакан малоградусное пойло. Скривился, сглотнул с досадой. Чуть-чуть, пятый раз за последние полчаса. В голове приятно кружилось, телесами овладевала горячая сонная нега. «Расслабься, дружочек, замри… – разрешил сам себе Гуссельский. – Нам с тобой еще долго таращиться, все звезды не сосчитаешь». Кресло, мягкое и упругое, как обычно, с ним согласилось, услужливо распускаясь в положение лежа. Если ноги на пульт управления – вообще хорошо получится.

Что с ним, с этим пультом сделается? Закодирован, заблокирован, хоть кувалдой стучи. От программы полета покуда отклоняться не приходилось. Разумеется, в случае… (тфу!, помогай нам, святой Кабриил!), вот тогда завоет сирена, и пульт сразу станет доступным, призывая на помощь компьютеру человеческую находчивость. А пока кибермозг старательно обходит черные дыры и блуждающие кометы. Что до мелких летучих камней, они сами корабль обтекают, отталкиваясь от буфера из силового поля.

На комфортном лежбище командира (как задумано разработчиками – сурового, не дремлющего командира, ночами и днями взирающего в тревожную мглу пространств и лишь иногда позволяющего себе распрямить позвоночник), Теофёдор балдел не однажды. Всякий раз, когда новый «не дремлющий» размораживался по графику и тут же спешил согреться в каюте c любимой путаной.

Пилот проявлял сознательность, согревался малоградусной не покидая рабочего места. Путаны, они дождутся. Распутные, отважные девчонки, покинувшие Этолину в надежде на лучшую участь, на хорошего жениха, на свой дом на своей земле. Будет ли участь лучшей, вопрос остается открытым, а жених – он каждой достанется. На десять женщин-мигрантов не менее сотни мужчин, перебирай, не ленись. Заработанные невестами лантики тоже лишними не покажутся. Каким способом заработанные – кому это интересно? Да и было бы очень странным, среди убийц, наркоманок, алкоголичек всех возрастов нос воротить от девчонок особой специализации.

И мужской контингент новоселов в колоритности не отстает, скомплектован в притонах, из тюрем. Президент у нас нынче хозяйственный. Ни к чему, говорит, кормить нахрапистых паразитов. Планета нашлась подходящая, пускай они сами кормятся. Трудности облагораживают, мозги на место вправляют. Каждому было сказано: либо меняй образ жизни, становись полезным трудягой, либо – на Маррусель. Кислородом, водой и пищей обеспечит необитаемая планета. Семенами, лопатой и топором – государство, на первый случай. Строй дом иль ищи помойку, никому ты больше не нужен. И радуйся – мечта осуществилась. Вокруг коллеги-единомышленники, ни копов и правосудия. Хошь – воруй, хошь – колись, рай, да и только.

Теофёдор невольно вздохнул, видел он этот «рай». Пятый рейс с Этолины на Маррусель, в кюветах с жидким дриаком тридцать тысяч «почти добровольцев». По прибытии их не будят, во избежание хлопот и огорчений. Конвейер вывозит ванны, ловко ставит рядами. Сами скоро откроют глаза, согретые ласковым Блудосом, и подарки прощальные разберут. В контейнерах куча инструкций, как кузнецу оборудовать, как посуду из глины слепить, как лен посадить и одежду пошить. И учебники для детишек, которые народятся, чтобы не деградировали.

Похоже, мигранты не вымрут, и даже не все деградируют. В каждой партии переселенцев люди разнообразных профессий, есть врачи и учителя Кризис, видите ль, экономический. А где кризис, там и преступность, там и толпы бездомных личностей. Со всех ступенек общества попадали, а подниматься влом.

Пятый рейс – это многие перемены. Теофедор состарился на десять биологических лет, а супруга его любимая – на двадцать три года. На Маррусели время течет независимо, ни много, ни мало, восемьдесят годков утекло.

Первые новоселы дома и баньки построили, поля засадили, скотиной обзавелись, детей нарожали, внуков. Многие примерли, правда, возраст берет свое. И трудности вольной жизни не каждому по нутру. Привыкли крапленые карты нежными пальцами щупать, здесь пни корчевать приходится. Примитивный уклад, огрубевшие нравы. Зато конкретные.

В том смысле, что без судов свои законы придумали, приспособленные к обстоятельствам. Маррусельцы тоже решили: содержанье в тюрьме – баловство. Эдак каждый в тюрьму отправится, на готовеньком морду отращивать. За воровство – виселица. Разве бывший ловкач-воришка, тяжелым трудом сгоношивший собственное хозяйство, допустит, чтобы его обокрали? За мошенничество – виселица. Разве бывший мошенник простит не унявшегося халявщика, разглядевшего в нем простака? За разбой, убийство, насилие – даже помыслить страшно.

Было время, когда команды с «Космических новоселов» облетали поселки на фрикселе, развозили лекарства, почту. Видеосъемки вели, принимали заявки и письма.

Один огорчительный случай нарушил славный обычай. Прилетел однажды Гуссейнов в молодой поселок мигрантов. Как положено, покружился, дома заснял, огороды. Больницу и школу пока обнаружить не удалось, но виселица с клиентом – знак внедряемого порядка, занимала законное место.

Завидев посланца с Родины, люди работы бросили, побежали скорей на площадь. Теофёдор к ним приземлился, рукой помахал в стекло, стал отсчитывать короба, какие сюда полагаются. А Чик Норий из комсостава повесил на шею камеру и направился к двери. Не успел открыть эту дверь – сразу несколько выстрелов в грудь. Норий вскрикнул, упал на спину. Пятерка лохматых дюжих озверевших мордоворотов по трупу вломилась в салон, в Гуссельского тычут клойбойтами: «На звездолет нас, живо!» – «Лады, – отвечает пилот, – вынужден подчиниться. Но эта тарелка, парни, грузовая, не пассажирская. Командира верните в кресло, без него электроника не заработает. А сами ложитесь по центру. С человеческими фигурами, хоть стоячими, хоть сидячими, аппарат не сдвинется с места». – «Ты, умник, переживай, чтоб мозги твои с места не сдвинулись».