Деликатесы

Деликатесы

Мы завтракали молча. Впервые за три месяца пребывания на Гаме мы завтракали молча, и это настораживало.

В круглые, как иллюминаторы, окна заглядывало солнце; в воздухе витали слабые запахи готовящихся блюд; из кухни иногда доносились голоса, но в целом было тихо, ибо все столики, помимо нашего, пока пустовали.

Андрей как-то механически, словно робот, вонзал терут в сумтов и опять-таки механически снимал их пухлыми губами. А потом медленно двигал челюстями, причем с таким выражением, будто пережевывал что-то пресное. Хотя от одного вида сумтов у меня текли слюнки, да и Андрей, насколько я знал, всегда уминал их за обе щеки. Только почему-то не сегодня.

Он был небрит, что случалось с ним часто, и с начала утренней трапезы не проронил ни слова, чего с ним отродясь не бывало. Кроме того, Андрей по какой-то причине не поднимал головы, и его желтые глазки постоянно буравили серый пластик круглого столика. Шеф-повар Барбакса точно боялся взглянуть на меня. Не то у него что-то стряслось, не то я в чем-то провинился, но, готов поклясться,  причиной  столь странного поведения не мог быть помятый вчера аэрокар, пусть и очень дорогой.

— Что случилось? — спросил я, не выдержав загадочного молчания.

— Ничего, — ответил Андрей и, немного помолчав, добавил: — Пока ничего. 

Пока?.. Я растерянно посмотрел в глубокую тарелку цвета лимона перед собой. Как и у Андрея, в ней шевелились сумты — розовые пупырчатые комочки величиной c оливку. Прицельными уколами я насадил четырех сумтов на серебристый столовый прибор, похожий на гвоздь, и осторожно, чтобы не пораниться, сунул его в рот. Затем медленно вытащил «пику» сквозь сжатые губы.

От наслаждения я прикрыл глаза, когда божественно вкусный сок деликатеса заплескался во рту, на секунду отогнав мрачные мысли. Поэтому голос Андрея раздался как гром среди ясного неба.

— Может быть, сегодня тебе не ходить на работу? — вдруг предложил он.

Я чуть не подавился. Сказано это было удивительно мрачно, как будто я служил на сверхопасном объекте, а не работал в самом популярном галактическом ресторане, где реальная угроза исходила разве что от абулоидов. Из-за невероятной живучести эти огромные зубастые твари, выловленные в океанах Аркании, по недосмотру иногда попадали к нам полуживыми; а их челюстям могли позавидовать белые акулы. К счастью, арканцы редко прилетали на Гаму, да и в такие рестораны, как этот, новичков не брали, поэтому я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь пострадал от укуса полудохлого абулоида.

Приходилось, конечно, готовить всякое — ядовитое, кусачее, с плавниками, острыми как бритва. Но если требовалось поджарить, сварить или просто нарезать каких-нибудь тварей живыми, то мы всегда знали, кому из них обязательно вколоть транквилизатор, кого лучше не подпускать к воде, с кем обращаться осторожно, как с бомбой.

Я с немалым удивлением посмотрел на Андрея. Его зрачки сверкнули так ярко, что оба глаза ненадолго утонули в их свете. Такое случалось у харов от жуткого волнения, и давненько я не видел, чтобы хар так переживал.

Да, если бы не эти маленькие отличия, то Андрей (он же Рейандер) вполне сошел бы за представителя старушки-Земли. Чуток укоротить руки, уменьшить неимоверно высокий лоб и, конечно, изменить цвет зрачков.

— И почему? Почему мне не стоит работать?

— Так нужно, — с набитым ртом ответил Андрей. — Для твоей же безопасности. Как вы говорите: береженого бог бережет.

— А я не верю ни в черта, ни… в бога.

И тут меня осенило! Теперь можно было смело давать руку на отсечение, что странное поведение хара было как-то связано с загадочным помешательством Иванова, чье место в качестве повара я теперь занимал; а Иванов, если верить источникам, ныне коротал дни и ночи в психушке.

Четыре месяца назад у видавшего виды соплеменника ни с того ни с сего поехала крыша. А учитывая, что в чревоугодии землян превосходили только сами гамцы и хары, то Барбаксу было не обойтись без отличного человеческого повара. То есть без меня. 

— Это из-за Иванова?  — спросил я, насаживая сумтов. — Ты ведь никогда не рассказывал мне, что произошло тогда на самом деле. Почему один из лучших поваров сбрендил прямо на кухне. — Я сунул терут, унизанный розовыми комочками, в рот. Снял их, быстро прожевал, проглотил. — Ну?

— Мы сами не поняли, — неохотно ответил Андрей. Хотя я подозревал, что он понимал или, по крайней мере, догадывался, что стряслось в тот день. — Одно я знаю точно, сегодня тебе лучше подальше держаться от ресторана, — продолжил Андрей и бросил терут в пустую тарелку. — Приказать, к сожалению, я тебе не могу, но советую, как другу, — он положил свою горячую ладонь на мою, — отдохни сегодня. Сходи на джунайские гонки или, скажем, на бой гурдов. 

Все-таки слишком плохо хар знал людей. Видимо, совсем не понимал, насколько мы любопытны. Какие там гонки или драки, когда я был близок к тому, чтобы раскрыть тайну «века». Конечно, любопытной Варваре, как известно, на базаре нос оторвали. Да, чрезмерное любопытство погубило не одного землянина, но…