Дело об исчезнувших вампирах. Дело №1.

Глава 2.

Семь лет назад меня звали Зоя Благовещенская. Четырнадцатилетняя  школьница  интерната в подмосковье, имеющая пару друзей, заветную мечту, подработку в зоопарке и пустой кошелек.

Сейчас я, Зои Серафи, – почетная Заклинательница, гражданка Нави и жительница провинции Алдарь, сижу, на заднем дворе таверны в курятнике, пытаюсь урегулировать вопрос мирно, за  возможность заработать сегодня два золотых.

- Ну что будем договариваться? – Смотрю в красные зрачки бесноватого петуха. 

Два золотых это две недели экономной жизни. Сдаваться не собираюсь.

Что касается живности, я всегда предпочитаю идти полюбовным путем, веруя в дипломатию и компромисс. Это всегда являлось камнем преткновения между мной и моими учителями, настаивающими на заговоре или заклятии. А я не люблю, особенно в быту, когда характер животины или настроение не благоволит к исполнению долга перед социумом. Заклятие в этом случае является принуждением, а не исцелением.

 Красный хохолок брыкнул вперед, на меня уставился один грозно-подозрительный глаз. Желтая ножка с загнутой шпорой вспорола соломенный настил на полу.  Вот встретишь такого в Яви и сразу скажешься душевнобольным и добровольно сдашься в дурку.  Петухи огромные, воинственные,  боевые, с яркой окраской.

- Так хозяину сказать, что б в меню холодец добавил? – Интересуюсь меланхолично.

Грязные когти коротко вспахнули комья перегнившей землицы, а хохолок метнулся в сторону  темного угла.

Послушно встаю, иду в указанном направлении, на всякий случай, не поворачиваясь к бойцовской курице спиной. Тот тоже решил не выпускать меня из поля зрения, разворачиваясь вместе со мной. Пригибаюсь под деревянной балкой, служившей жердью для несушек, стараясь не задеть ее чалмой, и тут же наступаю на что-то твердое и явно инородное в этом сарае. Аккуратно отвожу ногу назад, пытаюсь разглядеть металлический предмет круглой формы.

Как только отхожу, тусклый свет из щели на крыше, через которую видимо предмет и попал, выловил в сене круглую бляху с выжженной монограммой, в виде замка и букв ТХ.

Накопитель, сразу же догадываюсь.

Из железа, раз несушки перестали радовать хозяина и его посетителей яичницей по утрам.

Надо сообщить Рышкевичу, зря он грешил на петуха, ну и заодно вызвать ночниц.  

Забавно будет понаблюдать, как они отсюда изымут железный накопитель.

Усмехаюсь. Для любого жителя Нави железо хуже, чем серная кислота.

Прежде чем покинуть сарай, оставляю в благодарность петуху поощрение за сотрудничество – жменю колоскового проса - взятку для особо строптивых.

Рышкевич – сердечный гоблин, когда дело касалось любимых курочек, он  же хозяин таверны, ловит меня напротив выхода из курятника. Он прямо как японка, встречающая гостей, только вместо холеных ручек, огромные лапища, сложенные в изящном жесте под животом и с выражением живейшего интереса на широком  лице.  Интересные у них лица. Вроде бы и широкие, а носы и губы тонкие. С зеленоватой кожей и черными глазами. Среди них встречаются действительно красивые экземпляры, но это уже полукровки. Если, например, вместо черных, как у Рышкевича, глаз, случались светлые. Или на безволосом черепе вырастала вдруг копна волос умопомрачительного цвета.  Дочка Рышкевича, синеволосая голубоглазка, походила на папу лишь мускулатурой.

Вообще завидую чадам Нави. Мне кажется, они рождаются с кубиками пресса на животе.

- Господин Рышкевич.

- Орри. – Мягко поправляет меня, за что получает сдержанную улыбку.

-… петух не виновен, – честно признаюсь я. – Но нужно вызвать ночниц.

Благожелательность гоблина как ветром сдуло. На меня уставился немигающий черный взгляд. Зря беспокоить ночниц никто не станет.

- Под жердью. Коротко поясняю.

Рышкевич в два шага скрылся в курятнике и почти тотчас оттуда вышел.

Судя по всему, блюстителей он еще в сарае вызвал, но находиться с опасной вещью  рядом, не желал.

Теперь его волосатые руки покоились на груди, а меж бровей образовались глубокие складки, отчего шрам, рассекающий лоб, стал заметней.

Старый вояка соображал быстро, попрожигав меня взглядом для порядка, вынул из кармана белоснежного фартука оговоренную плату в два золотых. Он меня, конечно, не брал в круг подозреваемых, но по привычке все-таки кинул короткий взгляд на руки. Железо людям не причиняет вреда, но следы на несколько дней ввиде ржавых подтеков оставляет. 

Мы молчали до самого прихода ночниц.  К слову сказать, появляются они всегда очень быстро и совершенно бесшумно, плавно и беззвучно выныривая из ближайшей тени.

На свет выходят двое ночниц в бордовых сюртуках, подпоясанных кожаными ремнями с портупеей, стягивающей грудь и плечи. На подвесках плотно к бедрам прилегали короткие и длинные мечи. Кроме блюстителей, оружие в общественных местах разрешено носить только представителям аристократии.

- О, СерафИ.

- СерАфи.  – Привычно поправляю и узнаю в одном из страж знакомое лицо. 

Краас, кажется. Ну конечно, он. Это в его смену я регистрировалась по прибытию в город.

Да, да, он. Насыщенно рыжие волосы, стоящие торчком, похожие на языки пламени. Тонкие черты лица и чуть вздернутый нос. Помнится, тогда он целый концерт устроил с участием скряжного домового, не желавшего отдавать конфискат –  самогон из еловых шишек собственноручного производства.  Бедняга, покраснев от возмущения, решил не отдавать добро, а поглотить его тут же в регистратуре. Прямо под носом начальства Краас ухитрился принять у всех желающих ставки  на то, что домовой не одолеет два литра чистого как слеза самогона. Ну, а после изъятия выигрыша и помещения  еле живого домового в карцер, прошелся по «настоящей  живой человечке».