Дело об исчезнувших вампирах. Дело №1.

Глава 3.

Отвратительное чавканье прорывается сквозь глухую заслонку забытья, вытягивая из бессознательного в состояние бодрствования. С усилием провожу языком по пересохшим губам, нащупываю в уголке рта запекшуюся корку крови. Посылаю образовавшуюся слюну в иссохшее горло. Как вылить стакан воды в пустыне, однако солоновато-металлический привкус немного отрезвляет. Повожу затекшими плечами. Оказывается, я лежу на боку, со связанными за спиной руками. Под онемевшей щекой остро ощущаю мягкое покалывание и запах сырой земли и хвои. Лес. Я в лесу.

Помню, как приехали оперативники к таверне Рышкевича, как мы с Краасом сели в карету и в окружении четырех блюстителей покатили в вотчину закона провинции Алдарь, сдавать ненавистный металл. Помню, как старалась игнорить рыжего черта и проигрывала себе в этом намерение. Помню резкий свист, вмиг заложивший уши, и стремительно рванувшего из набирающей скорость кареты Крааса.

Сильный толчок. Карета на боку. Я отлетела к потолку, больно приложившись затылком.

Ржание лошадей вперемешку с криками блюстителей.

Темнота.

Чавк-чавк, глоть, чавк-чавк, глоть. Кто бы ни издавал эти звуки, он явно проголодался. Чавк-чавк, глоть, чавк-чавк, глоть. А выглядит сей процесс, наверное, еще ужасней. Досада, перерастающая в раздражение, не замечает боль в области правого глаза, все равно приоткрываю веки, что бы зло уставиться на жирного горного великана, пожирающего остатки мяса с белой кости. Зеленая туша, вся в редких клочках шерсти и шрамах, сидит в полуобороте от меня в каких-нибудь 20 метрах. Из одежды только набедренная повязка, рядом валяется массивная дубина.

 Может ею он и сбил наш кортеж, отправив карету с лошадьми в овраг. А его пособники доделали свое черное дело, перебив всех ночниц. Горные великаны невероятно тупы. Предположить, будто они организовали разгром кортежа абсурдно. Поговаривают, что их фантастическая сила передалась от далеких предков – легендарных асилков. Только этим они и цены, в качестве исполнителей. Да и с пятью блюстителями он один вряд ли бы справился. Значит, где-то рядом не глупый и опасный сообщник.

Обвожу здоровым глазом поляну, где расположился проглот. Вокруг нас высоченные мачтовые сосны, через которые просачиваются рванные лучи света. Скудное освещение временного пристанища говорит о скором наступлении темноты.

Знать бы, сколько я тут провалялась без сознания.

Тихое щебетание птиц и мерзкое чваканье - единственные звуки, которые слышат мои уши. Неужели мы так далеко от города? Рядом нет дороги, нет никого, кто мог бы мне помочь. Я совершенно одна. С трудом сглатываю подступивший к горлу ком.

Самое время пожалеть о легкомысленном отказе Кушину. Может он и прав, я действительно ненормальная, губы мои дрогнули в улыбке. Меня веселит мысль о том, насколько бы бывший геолог порадовался моим злоключениям.

Я обманываю себя, и бравада моя - всего лишь логичное заключение: моя смерть невыгодна…пока, по крайней мере. Мне позволили жить для тех же целей, по которой Краас заключил со мной сделку – отнести металл в нужное место. А потом… сминаю мысль, закапываю, затаптываю ее в самом зародыше в подсознание.

Никогда не имела дел с горными великанами.

Что ж, посмотрим, как у меня получится. Мешкать нельзя, иначе вскоре появится более умный и опасный противник.

Опираюсь о щеку, поворачиваю плечо. Переношу вес на голову, весок, подсовываю под себя локоть, разворачиваю бедро. Меня немного ведет от таких манипуляций, но переждав с минуты, упорно продолжаю. Сгибаю ногу в колене и, резко опираясь на нее и локоть, принимаю вертикальное положение.

Свет мгновенно померк перед глазами, в висках застучала тупая боль.

Все-таки я сильно приложилась головой о потолок кареты. Меня чуть-чуть мутит. Все моя жадность. Последнее пирожное явно было лишним. Единственное, что порадовало, так это плотно прилегающий тюрбан, чудом не слетевший с головы. Стало быть, железка со мной, так как, когда Краас лихо покинул меня, накопитель я заложила за тугие складки головного убора. Оказывается, железяка сберегла мою черепушку от прямого удара.

Не ожидала, что мне будет так страшно.

- Эй! Эй ты! Звук ободрал мне горло, и последнее слово забулькало и пропало в кашле. Но внимание великана удалось привлечь.

Лысая голова повернулась в мою сторону на сто восемьдесят градусов. Лучше бы я оставалась с закрытыми глазами. Вся нижняя половина приплюснутого лица от высоких скул до крупного подбородка покрывало кровавое месиво. Глазки щелки зло вперились в меня. Ну конечно, еда же это святое.

Прочищаю горло и громче задуманного выдавливаю из себя приказ: «Немедленно подойди!»

Со щеки великана опадает кусочек сырого обеда. Чувствую, как мой завтрак предательски подбирается наверх. Главное – не отводить взгляда. Боги, как мутит.

- Я не привыкла повторять. Немедленно подойди.

Силы говорить без дрожи и жестко я беру из страха, сковывающего меня. Его паутина липко оплетает, пеленая как неопытного младенца. Если великан никак не отреагирует или наоборот, не так, как я надеюсь… мне одинаково конец.

Зеленая туша внезапно отбрасывает полуобглоданную кость и в три шага сокращает расстояния между нами.

Главное – не задрожать, не моргнуть, не вздрогнуть, контролировать себя. Сидеть прямо и выражать брезгливость, что очень легко, и бесстрашие, с чем явные проблемы.

Он же может мне голову снести своими окровавленными ручищами.

Останавливается в двух метрах от меня, смаргивает и…Удача! Вижу нерешительность в том, как он мнется на месте, как смотрит на меня подозрительным колючим взглядом.

Его колебание, как глоток надежды на то, что все получится.

Злобно, с брезгливостью осматриваю его несуразную фигуру.

- Где твой хозяин? - спрашиваю враждебно, как будто одно то, что я вынуждена общаться с ним, оскорбляет до глубины души.