Дело об исчезнувших вампирах. Дело №1.

Глава 5.

За мной пришли перед самым рассветом.

К тому времени, мне совершенно не было жалко родной крови, вздумай актриса повторить свою попытку. Я совсем обессилила после ночных бдений с путанами. Поделив с Мэг мое пальто поровну, прислонившись спинами друг к другу, мы симулировали сон. Подруги по несчастью в камере устроили настоящий гвалт и кипишь. Выкрикивая лозунги: «Да здравствует эмансипация!» и «Все мужики сво…» избрали предметом своего негодования охранника, так как Пайс из-за невменяемого состояния не годился для мести. Бедняге не удалось отшутиться, он принял словесный удар за всех недостойных мужчин и Крааса в частности. Поэтому, когда в металлическую дверь пару раз стукнули, он с облегчением покинул свой пост.

Пальто пришлось оставить. Мэг так и не проснулась. Но водой я всё-таки воспользовалась, побрызгав на лицо. Только потом вышла из камеры, не оборачиваясь, махнув на прощания бывшим сокамерницам.

- Не думал, что ты такой гад, Краас.

Черт недоуменно смотрел на моего ночного охранника, даже тогда, когда тот повернулся спиной, не дождавшись ответа.

- Что это с ним?

Это он у меня спрашивает что ли? Вот гадина, устало думаю. Как ни в чем не бывало. Будто и не я вовсе сидела из-за него целую ночь в камере. Сил на злость просто не осталось.

Стою, тяжело смотрю в бессовестные глаза.

У Крааса, наконец, случилось переключение в мозгу и он изобразил на лице, подходящие по случаю, сочувствие.

- Ужасно выглядишь. Правда, думал, будет хуже.

- Неужели? –  С мрачной веселостью шиплю я, оглядывая чисто отглаженный бордовый сюртук и свеженькую физиономию черта. Сейчас я представляла разительный контраст. Мятая юбка, грязная рубашка, когда-то бывшая белой, не палантин а половая тряпка на плечах, перекошенное лицо. Только тюрбан не пострадал за время всей истории.

Краас быстро соображает в чем дело, берет меня под руку, выводя по направлению к лестнице, ведущей из подземелья.

- Прости. Дежурный части уже получил свое. Но великана нужно было догнать.

- Догнал?

- Мда, догнать то догнал, но толку… Шеф ждет тебя, отдашь печать, расскажешь, что было и вольна как голубь мира.

Останавливаюсь. Ну уж нет!

- Мира значит? Да я такой скандал устрою, что тебя и твоего шефа…

- Да за что? – Скорее для проформы, чем искренне веря в мои угрозу, спрашивает черт.

- За дискриминацию по половому признаку.

- Чего?

- За притеснение человечества. Вам не то, что голубь, птица феникс не поможет.

- Я понимаю, ты устала, перенервничала и слегка не в себе. Людоед-великан и не самое приятное общество в камере. Прости, говорю, готов искупить свою вину походом в театр, ладушки?

Его рука скользнула мне на плечо, а меня вдруг разобрал смех. Краас думал, что истерика, может быть, но я благодарна тому, что он не мешал, пока приступ безумия не закончится, и я не выдохнусь.

- Пальто. – Отдышавшись, произношу. – Мое в камере осталось.

Крааса трудно чем-то удивить. Он отходит от меня на шаг, осматривает с ног до головы мою фигуру и легко соглашается, устремляясь вперед.

- Стой, ты еще мне должен. Не забыл о сделке?

Его плечи слегка поднимаются и опускаются.

- Помню, потом нельзя? Шеф ждет.

- На тебе нет значка.

У всех ночниц имелся накопитель в виде значка их подразделения. И у Крааса он был, утром, но не сейчас.

Черт, дошедший до нижней ступеньки лестницы, крутанулся на низких каблуках, уже с куда большим интересом ожидая продолжения.

- И? Что ты хочешь такого незаконного, что бы накопитель не отследил нашей сделки?

Облизываю моментально пересохшие губы. Затаив дыхание, произношу имя давно ставшее для меня словно молитва. Я произношу его утром, просыпаясь, и вечером, закрывая глаза.

- Александр Оминхауз.

Черт хмыкает.

- До Нави его звали так. Мне нужно имя и местонахождение.

Черт опять хмыкает, продолжая взирать на меня с высоты нижней ступени. Подобные вещи запрещены законом и преследуются. А я прошу Крааса пойти на должностное преступление.

- Ох, уж мне эти любовные дела? – Вздыхает он.

- Ладно, посмотрю, – протягивает ко мне ладонь, помогая подняться по лестнице. Я не кисейная барышня, но от помощи не отказалась.

- Серафи, ты меня все больше и больше удивляешь. Недооценил, – с уважением произносит мой провожатый, открывая дверь в рабочий улей отделения блюстителей.

Несмотря на весьма раннее время, оперативников собралось более чем в дневное время суток. На нас совершенно никто не обращал внимания, пока мы обходили многочисленные столы с досками, приближаясь к мохнатой черной двери. То, что мне показалось мохнатым издали, были многочисленные щепки, торчащие из цельного куска дерева. Постучаться, что бы ни занозить кулак, невозможно.

Испугаться владельца кабинета я не успела, дверь распахнулась прежде, чем мы успели к ней подойти.

Краас подтолкнул меня в зияющую черноту дверного проема. Еле перебирая ногами, переступаю порог. Дверь тут же захлопывается, отсекая меня от черта. Смутное беспокойство закрадывается в сознание. Но какая может быть ловушка в стенах участка ночниц?

- Зои Сэрафи, вы можете присесть.

А я не могу оторвать глаз от изображения на черной стене. Там стоп кадр. Я в раскрытом пальто с заведенными назад и связанными руками и зеленый великан передо мной, с готовностью выполнить любой мой приказ. Так вот значит, как просматривают накопители информации, как фильм. Сам значок лежал перед стеной, на низеньком узком столике и от него лилось на стену слабое свечение, преображаясь в картинку.

Пройдя темную занавесу магического свойства, я попала в небольшую, скудно обставленную комнату, с черными стенами, на которых застыли застывшие эпизоды чьей-то жизни. На одной стене я. На второй Краас, с объятой огнем рукой, замахивается на закутанную в черное фигуру. Оба парят над перевернутой каретой. На третьей – зеленый обрыв с человеком в алом плаще на краю. Рассмотреть его я не успела.