Демон на моем плече

Апрель 1663 года, Карпаты.

- От времен расселения колена Иафетова живем мы в горах Гавош, ныне Карпатских. А род наш берет свое начало еще раньше, задолго до Потопа. В этом роду мы великими волхвами были. Только ныне того, что допрежь было, уж нет, все кануло в лету. Нет более нашего рода. Один я остался, от перевала Ужокского до самой Трансильвании. И зовут меня теперь православные християне колдуном Фомой. Живу же я в месте под названием Стужица, на берегу ручья Черный по́ток, при впадении его в речку Уг, вот уже шестой десяток лет.

- Ты куда близнецов увёл, душа твоя вурдалачья? Признавайся! - начал выходить из себя пристав.

- Погоди, погоди, как учиню тебе настоящий допрос, ты мне все скажешь, людоед. Это же дети! А ты, ворожбы своей ради, даже их не пожалел! - пристав встал из-за стола и начал нервно расхаживать по комнате.

- Уж не молод я, но и не настолько стар, чтобы из ума выжить, только не

ведаю, о чем ты, - отстраненно ответил Фома.

- Да ведь свидетели есть! - пристав склонился к смуглому лицу колдуна, - люди видели, как ты близнецов в ущелье уводил, Сатана!

- Что ж, ищите, - так же отстраненно отвечал Фома, - да только я не ведаю, про каких близнецов речь.

- Ищем, дьявольская твоя душа, - пристав схватил колдуна за грудки, - ищем и найдем, будь уверен. А уж когда найдем, тогда с тебя и спросим, ох спросим...

Глаза их встретились и тут не по себе стало приставу. Руки сами собой повисли, дыхание перехватило, ноги подкосились, едва не упал. Только и хватило сил доплестись до лавки и плюхнуться на нее. Долго молчал пристав, приходя в себя. Молчал и Фома.

Пристав хотел что-то сказать, но не смог. Мысли путались, язык не слушался. Пришлось ждать, пока он снова смог заговорить.

- Что ж ты делаешь, нелюдь! - медленно, словно через силу, выговаривал он слова. Потом, словно решившись на что-то, добавил:

- Ладно, коль здесь не хочешь говорить, так я тебя в Ужгород свезу. Там тебе язык развяжут, не сомневайся, - бубнил он, глядя в стол, боясь взглянуть в глаза колдуну.

-Эй, хлопцы, приготовьте подводу, седлайте коней, едем в Ужгород! - открыв окно прокричал пристав.

- Солнце уже садится, ехать опасно, пан пристав, - отозвался со двора один из подручных.

- Мы - власть, нам бояться нечего, запрягай! - раздраженно ответил он.

Солнце уже коснулось вершин Карпатских гор, когда небольшой отряд, состоящий из троих верховых - пристава и двух его подручных, а также подводы с возницей, на которой лежал, связанный по рукам и ногам Фома, выехал со двора Стужицкого старосты в Ужгород.

Дорога пролегала вдоль русла горной речки, в глубоком ущелье. Не успело Солнце закатиться за Черемху, как путников накрыла непроглядная тьма. В воздухе повисла тягостная тишина. Слышны были лишь скрип подводы, стук копыт и лошадиное фырканье, да еще шум речки.

Навстречу путникам, по дну ущелья, ползло облако густого, как молоко, тумана. Обычное в этих местах явление. Путники неспешно въехали в это облако. Туман скрыл их из виду. А затем все стихло. Лишь шум воды доносился от бурной речки. С тех пор их никто не видел.