Демон на привязи

Глава 0. Пролог.

- Как началось твое утро? 

- Как всегда.

- Что-нибудь вспомнила? 

- Ничего особенного, о чем было бы интересно поговорить. 

- Ты знаешь, что ректор в твой Академии погиб? 

Врач, хоть и имел зрение, уходящее в минус, но не заметить явный испуг на лице девушки не мог. София вздрогнула и покрылась холодным потом. Конечно же она знала. Но врачебная этика гласит о том, что давить на своих пациентов, грубить им или слишком упорно пытаться вытащить признание из их уст, запрещается. И поэтому мужчина, поправив очки на переносице, вежливо спросил:

- Поделишься со мной? 

София поначалу отрицательно замотала головой, отказываясь делиться огрызками воспоминаний с психотерапевтом. Но через пару секунд все-таки выдохнула тихое: 

- Я знаю, что он погиб, - девушка зашуршала одеялом и привстала с кровати. – Я была в тот день в Академии. Просила  восстановить меня на учебу. 

Мужчина потянулся к планшетке и достал карандаш, чтобы приготовиться записывать на чистые поля листов слова Софии. Но та, вопреки ожиданиям, замолчала. 

- Тебе тяжело об этом говорить? 

- Нет, просто… - она замялась. – Я больше ничего не помню. Кроме того, что сказала – ничего.

Врач положил тонкую дощечку с листами на колени и неотчуждаемо поглядел на Софию. Она изменилась в лице с того дня, как впервые по определению судебной экспертизы ее зачислили в ряды невменяемых.

Темные круги под глазами от недосыпа девушка оправдывала тем, что ночами ей приходят обрывки воспоминаний, а сон мешает восполнять ей утерянные частички памяти. Тогда ей прописали снотворное. Она заметно похудела – виной тому было нежелание девушки есть. Тогда ей начали ставить капельницы и колоть витамины. Но проблемы с памятью излечить таблетками не удавалось. Проблема была заложена глубже, чем предполагалось, и пока действенных методов для восполнения пустот в воспоминаниях не было. 

Мужчина переворачивает лист и пишет карандашом на белой части: «Ректор – погиб; эмоциональный фон  при разговоре стабилен, воспоминания частично нарушены».  Оторвавшись от написания, он интересуется: 

- Не помнишь, одна ли ты была? 

И жмурит глаза, ожидая ответ на волнующий его вопрос. Полицейские, занимающиеся делом Софии, на суде предъявили ясные и правдивые показания студенток. Тех, которые видели Софию с каким-то странным парнем в тот самый день.

- Одна, - говорит София. 

Врач удивленно поднимает брови – лицо девушки спокойно и расслабленно. Она вряд ли лжет ему, ведь глаза не выражают переживаний, а пальцы смиренно лежат на коленях. Мужчина опускает взгляд на лист. Надавливает на карандаш и пишет: «Эмоциональный фон также стабилен; пациентка утверждает, что была одна».

Затем вновь выпрямляется и собирается задать ей еще один вопрос, но вовремя одумывается и снова берет в руки карандаш. «Уточнение диагноза – кататимная  амнезия». Он внимательно осматривает сделанные пометки и вздыхает. Вечером ему придется обсудить этот случай с другими докторами. Пока он не способен поставить точный диагноз, он не может гарантировать Софии ни возвращения памяти, ни постепенного восстановления некоторых фрагментов, ни полного забвения.

- Еще что-нибудь удалось вспомнить? – мужчина вновь поправляет очки.

- Я помню… Помню, как на меня напали… - София хмурится. – Но… Не могу ничего вспомнить, кроме того, что было темно. И… И их было двое. 

Врач  нервно облизывает губы. В сведениях, приводимых медицинской экспертизой и осмотром, София не была изнасилована – она все еще оставалась девственницей. Если на нее действительно было совершено покушение, тем более двумя людьми, то кто-то смог ее спасти? 

- Я должен спросить тебя, - вежливо произнес мужчина. – Можем ли мы продолжить разговор касаемо этой темы или тебе тяжело в моральном плане? 

София, подняв взгляд совершенно спокойных глаз орехового цвета на врача, равнодушно ответила: 

- Я не могу вспомнить больше. 

Тогда на оборотной части листа появилась еще одна запись: «Эмоциональный фон стабилен. Ректор и попытка изнасилования не вызывают в пациентке бурного отклика». Мужчина вздыхает, осознав, что большего София ему не расскажет. И умело переводит тему разговора, когда улыбается и начинает вести обычную беседу с девушкой.

- Медсестра сказала мне, что ты с утра успела уже наворотить дел, - заговорил он звучным голосом. 

- Я попросила ее дать мне ножницы, - отвечает София. – Она отказалась и заявила, что не позволит сделать мне это снова, - девушка закатила глаза. 

Врач аккуратно, стараясь не стеснять молодую пациентку, присаживается на стул напротив ее кровати. Утвердительно кивает и поднимает бровь, призывая рассказывать девушку дальше.

- А зачем тебе нужны были ножницы? – тактично осведомляется мужчина. 

Его обеспокоенный взгляд падает на руки девушки, покрытые шрамами. И этот взгляд не остается незамеченным Софией. Она поднимает руку, показывая целостность кожи и разглаживающийся шрам, и уверенно говорит:

- Не для этого, не переживайте. 

Под «этим» они подразумевали попытку самоубийства. Неоднократную попытку, как показали исследования шрамов на запястьях. И, стараясь не травмировать и без того пострадавшую психику девушки, всему персоналу клиники было запрещено упоминать о суициде прямым текстом. Иллюзорная забота оказалась для Софии совершенно ненужной вещью – она была больна,  а не глупа. Но, чтобы не ухудшать свое положение, ей приходилось скрывать слово «самоубийство» словом «это». 

- Я и не переживал, - он улыбнулся. – Так зачем тебе нужны были ножницы? 

Он внимательно поглядел на девушку и сложил руки на груди, ожидая ответа. София, выдохнув, опустила голову и бесстрастно ответила: 

- У меня волосы отрасли. 

Врач вновь заискрился улыбкой.