Демон. Очень приятно

Глава восьмая. Воспоминания, скрывающиеся во мраке

Демон сказал, что на балу можно встретить множество интересных личностей. Чего уж там говорить, ведь этот бал будет происходить в глубинах Ада. Невозможно. Казалось бы, невозможно такое даже представить, не то что поверить в это. Но это правда. И то, что раньше считалось сказкой, сейчас является неоспоримой истиной. Раньше она всегда пугалась, когда ей рассказывали о демонах и ведьмах, но все же интерес перебивал страх, и она слушала с любопытством, пытаясь запомнить все. Наслушавшись сегодня перед сном необычайных историй, Кармен долго не могла уснуть, лежа в своей удобной мягкой кровати. Она смотрела в потолок, то переворачивалась на бок и глядела в окно, все думая о самые разных вещах. Ей до сих пор не верилось, что она продала душу и теперь живет в доме Всадника Абигора.

Ночь дышала жизнью за окном. Тихое пение ночных птиц, далекое журчание воды, шум кузнечиков... Все это так близко. Казалось, что откроешь глаза, и ты уже на поляне, полной этих кузнечиков и птиц. А ей еще даже не удалось побывать в саду, где сейчас запевают эти славные животные. Прошло не так много времени, но девушка заметила, что жители дома очень редко покидают его пределы. Создавалось ощущение, что они сами создали себе темницу, и теперь не имеют ни права, ни желания покинуть ее. Какого это — жить целую вечность? Видеть, как меняются времена и как люди меняются в них. Изменяются слова, понятия, но сущности остаются теми же. Теперь, подумав обо всем, Кармен поняла, отчего Абигору так скучно. Он живет уже очень и очень долго, его ничто не удивляет, ничто не забавляет. В чем он находит интерес? Живет, не переживая о завтрашнем дне, не думая о том, что еда закончится, что на нее не будет денег, что кто-то из близких может заболеть, что вдруг случится что-то непредвиденное... У него нет никаких хлопот. Как бы там ни было, девушка никогда бы не пожелала себе такой жизнь. Пусть лишь одна, зато насыщенная и переживательная жизнь, которая будет ярко гореть и однажды погаснет, чем то, что будет скучным и однотонным, но никогда не закончится.

И, наконец, уснув под утро, ей довелось увидеть не самый приятный сон. Обломки старой жизни... Больной брат, слезы, боль, грязный притон, мужчины, разврат, правящий вокруг, льющийся всюду алкоголь, наркотики и осознание того, что выхода нет, что этот кошмар никогда не закончится. Больно даже дышать, представляя это.

Вот перед ней Фейбер, искаженный злостью и похотью. Хватает ее за волосы и с силой ударяет головой об стену, заставляя скулить от боли, замирая всем телом и содрогаясь. Из глаз текут бесконечные слезы, глаза о них не просыхают, но на это всем наплевать и даже, если ты распахнешь наизнанку душу перед этим человеком, он просто рассмеется и плюнет в нее. Бесполезно, он никогда не поймет, что бы она ему не сказала. Ему никогда не почувствовать сочувствия, не услышать чужой горечи и попробовать боль. Он не человек... и это очень страшно.

... потому что от него не сбежать.

— Нет... не надо... не бей меня... — плачет она, просит дрожащим голосом и жмурится, как котенок.

— Зови свою мамочку, грязная падаль, — смеется мужчина, видя как жертва сползает по стене на пол, как сворачивается в маленький комочек страха и боли, дрожа всем телом и душой. — Скажи, мразь, твоя мать тоже была шлюхой? — он с силой ударяет ногой в живот, а за этим следует отчаянный крик боли, а после крик о помощи, который заглушается плачем.

Шатенка перестает плакать и выгибается от новой резкой боли и начинает кашлять, захлебываясь в собственных слезах. Во рту чувствуется настойчивый мерзкий вкус крови.

— Ненавижу... — тихо шепчет из последних сил, наполняя слова всей горечью, переполняющей ее.

— Шлюха, — подымает ее за шкирку, так чтобы лица были на одном уровне.

Он смотрит на нее со злобной ухмылкой и плюет в лицо.

Знай свое место, Кармен Локвуд.
Ты всего лишь падшая женщина, принадлежащая ему.
Оставь всякую надежду спастись. Ее просто нет, угомонись уже.
Нет, нет... дорогая, тебе не спастись, просто смирись и получай удовольствие.

Дальше Фейбер стягивал с нее одежду, чтобы в очередной раз изнасиловать.

Кармен болезненно вскрикнула и содрогнулась в постели, чувствуя, что все тело покрылось холодным неприятным потом, а сердце колотится так, будто она бежала очень долго. Раскрыв глаза, она вновь увидела перед собой светлую комнату и знакомого доброго юношу. Он с испугом заглянул в ее синие глаза, полные слез, после чего аккуратно сел на постель и в одно мгновение обвил ее плечи своими руками, нежно прижимая девушку к себе и крепко обнимая.

— Карми, что с тобой? Милая барышня...

Из синих глаз потекли слезы. Все тело дрожало от таких ярких живых воспоминаний, что невозможно их отличить от реальности. Она, словно наяву, слышала этот голос, чувствовала удары, как будто это снова стало ее жестокой реальностью, и она безумно испугалась. Одна, покинутая всем миром, никому ненужная. Девушка прикрыла лицо ладонями и заплакала, а Эйнлейн, не в силах ничего сделать, аккуратно обнимал ее и прижал к себе, ощущая, как хрупкая жизнь дрожит в его объятиях, чувствовал, как она всхлипывает. Тогда ему стало ее очень жаль, и что-то человеческое забилось в нем, давая колкую слабину.

— Помнишь... — тихо, сквозь всхлипы, произнесла синеглазая, уткнувшись лицом в его теплую грудь. — Помнишь, тогда... во время... перемещения... когда я... потеряла... со... сознание... Ты... сказал, — ее голос сильно дрожал из-за слез и частого сбитого дыхания, и слезы все лились и лились по щекам. — Я слышала тебя... Ты сказал... Сказал... пожалуйста... Скажи, что... это не правда...

— Карми... — ему было так же тяжело говорить, как и ей, какой-то тяжелый ком образовался в его горле, лишая воздуха и мешая говорить, даже дышать. — Того, что взяла земля, не вернуть. Карми, мне жаль. Это не в наших силах. Ничто в мире не вернет мертвого человека, — ему было сложно произнести эти слова, но он должен был это сделать. Это горькая правда, которую даже ему не под силу изменить. Ни ему, ни Абигору, ни самому дьяволу.