Демон. Запланированная влюбленность.

Встреча в промерзшем автобусе

Я не красавица… Я не красавица, потому что у меня аллергия на дешевую косметику, а на брендовую не хватает денег (впрочем, возможно и на нее аллергия тоже – не пробовала); я не красавица потому что не в состоянии стоять два часа с феном по утрам делая себе укладку, вдобавок еще и парикмахер, которой я доверяла свою голову уехала на «большую землю» и теперь мне приходилось стричься и краситься случайных, хотя и каждый раз по рекомендациям, мастеров и каждый раз не то, не то… У меня самая обычная одежда с центрального рынка; возможно даже с притензией на изящество, но далекая от гламура, ближе к нашей суровой реальности – брюки, пуховики, шарфы и сапожки без каблука.

Помню, одному парню, который брызжа слюной доказывал, что женщина должна ходить на шпильках, я посоветовала самому одеть шпильки и пройтись полтора километра от моего дома до автобусной остановки, где и наледи, и лужи и сугробы, и проезжающие навстречу машины, из-за которых приходится постоянно прыгать с проезжей части на похороненный с октября по апрель под снегом тротуар. Вернее даже не посоветовала, а пригрозила… Приятно вспомнить...

***

Я мстительно улыбнулась своему отражению в зеркале.  Челка получалась откровенно кривая. Я устала доверяться парикмахерам, объяснять им, что челку надо стричь прямо, без всяких косых, кривых и филированных -  точно до зрачка – на два миллиметра короче – и она будет флагштоком торчать вверх, и ничем ее не уложишь, миллиметр длиннее – и будет лезть в глаза... Каждый раз я встречала полное понимание в глазах, размеренное кивание головой… и результат, от которого у меня случалась истерика.  Выходя из каждого очередного салона, я клялась, что в жизни больше туда не пойду, и добавляла, что лучше бы постриглась сама. По крайней мере, дешевле и не так обидно.

Впрочем, последнее время я так и делала (непосещенные салоны в городе внезапно закончились) – и получалось вполне терпимо, если сделать скидку на мои кривые ручки – просто шикарно. По крайней мере, ближе к тому, что я хотела и без откровенных косяков. Сегодня я с уверенностью профессионала в очередной раз взялась за ножницы… и откромсала лишнюю прядь, прямо над правым глазом. Я выровняла челку. Некрасивая зазубрина. Выравнивать по этой длине опасно – будем ждать, пока отрастет...

«Катя, ну на кого ты меня покинула...» - заныла я. Катя – мой проверенный парикмахер. Приучить клиента к качеству, а потом лишить его – это жестоко. Я-то думала, что так и должно быть, что моя грива всегда пышно и идеально лежит, и этот дерзкий объем на затылке и пряди у лица списывала на свои врожденные данные. Как же я ошибалась! Хотя она сама меня в этом уверила... Катя любила мои волосы, восхищалась ими, и каждый раз пыталась превзойти себя, не глядя на мое равнодушное «как обычно». Другие мастера с умным видом оправдывая свои косяки, заявляли что волосы у меня проблемные. Слишком непослушные, слишком много… «и как вы их вообще укладываете?» - «никак - пожимала плечами я - это невозможно» - «вы просто не умеете!» - и мастера тут же брались демонстрировать мне свои таланты.  Через час мучения с фенами, утюжками и лаками в их глазах появлялась тоска, через два – отчаянье, и едва закончив, они спешили от меня избавиться, уже не умничая больше.

Я сделала глоток кофе. Не столько кофе, сколько тепла… Глоток потерянного рая, оставленного там, под одеялом… Надо бежать. Я слила остатки в маленький «карманный» термос. Мне почему-то всегда холодно, независимо от того, сколько одежды на мне надето. Такое чувство, что у меня просто ледяная кровь. Сказки про «больше двигаться» я не воспринимаю. Попробуйте подвигаться в трех пуховиках! Ну не трех, конечно, шучу. Но по общему объему вещей на мне – что-то близкое. Мне холодно дома, холодно совать руку под струи холодной воды, пока водонагреватель еще не успел сработать, а ждать минуту, ожидая пока она сольется, не охота, да и дорого. Холодно даже трогать сам металл кранов, стоять ногами на ледяном полу, холодно в транспорте, холодно на работе… Я не могу согреться уже много-много лет…  Эта холодовая усталость, отупляющая, бесконечная…

Хорошо хоть на работу не к восьми, как простым смертным, а к десяти. Ничто меня не радует больше, чем пустые автобусы.  Ненавижу стоять, упершись носом кому-нибудь в затылок и пытаться сохранять равновесие на одной ноге… сегодня автобус был совершенно пуст. Я с облегчением расселась на полтора кресла у самых дверей и вставила наушники в уши. Не столько для настроения, сколько в качестве защиты от мерного шума двигателя, который сводил с ума. Шумовая аллергия, ага. И холодовая усталость. Надо меньше читать книжек по медицине, а то и не такое у себя найду. Иппохондрия с годами не лечится, а только прогрессирует. Но что поделать, если мне действительно плохо? – «Ты просто ищешь оправдания» - сказала я себе тоном моей начальницы. Дальше следовало обязательное «Не ленись, улыбнись и вперед…».

Вместо этого я тяжело вздохнула и протерла пальцем оконце в покрытом инеем стекле. Захотелось придать ему какую-то форму. Сердечко? Нет, слишком банально. Окошко, квадратное, рама с перекладинами, и даже силуэты на подоконнике – кошка и цветок в горшке.  Кошка вышла кривовато. Я хотела все стереть, но вдруг почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Вместо этого подышала на окоченевший палец и подняла глаза. Прямо надо мной стоял парень и что-то говорил. Восхищается моим шедевром? Это, пожалуй, стоит того, чтобы вынуть из уха наушник. Я дернула провода и вопросительно посмотрела вверх, надеясь, что он догадается повторить последнюю фразу.

- У тебя челка кривая – сказал парень.

Ну вот и первый комплимент за сегодня.  А ты, как тебя там, в серой шапке, заносишься в список моих смертельных врагов под номером один…  Нет, два. На первом месте все-таки бывший…

 - И че? – агрессивно поинтересовалась я.

- Сама стригла?

Пока я собиралась, что бы ответить, дверь открылась, и парень выскочил на тротуар. Сама не понимая зачем, я подскочила и рванулась следом. Он отошел всего на пару шагов и развернулся ко мне лицом. Я внезапно для себя отметила голубые-голубые глаза. Я вдруг поняла смысл слова пронзительные. Потому что насквозь. Словно сквозь его лицо светилось рассветное небо, такое пронзительно голубое, особенно в ржавом тусклом свете еще не погасших фонарей. Свет проникал отовсюду и ниоткуда. Светился в отраженном свете снег. С необыкновенной четкостью отпечатывалась на сетчатке глаза а затем и в мозгу каждая точка его лица. Огромные, голубые глаза. Огромные, белесые ресницы. Выделялись скулы на худом лице.