День приземляется здесь

День приземляется здесь

Бледный отпечаток луны таял где-то на краю остроконечных деревянных домиков на жаровне восхода. Смазанные отпечатки чужих пальцев на прохладном и едва влажном после ночи стекле купе с каждым тяжёлым вздрагиванием вагона качались над ним, будто приминая ближе к огню, как тёплый свечной воск. Путешественник любил так делать ещё с раннего детства. Воспоминания о горьком сальном пламени толстой свечи, об опаленных пальцах и выговорах матери – всё это напоминало ему о родном доме. Быть может, именно поэтому сейчас он о нём и вспоминал – как-никак, долгая дорога неумолимо приближала его к родному городу.
Детство... Как же сильно это слово впиталось в стены того города! Путешественник улыбнулся и продолжил вспоминать: цветная краска на кирпичных четырёхэтажных домах, заливистый смех его товарищей, их долгие прогулки – с раннего, пропитанного запахами скошенной травы и свежих щепок, утра до багряного, как осколки какой-нибудь бутылки «Балтики», которых к исходу дня в траве собиралось изрядно, вечера; тихая блажь тени деревьев, старый деревянный забор возле его дома, на котором он, будучи влюблённым подростком, написал: «День приземляется здесь». Путешественник даже невольно засмеялся: в его памяти сразу всплыл образ его матери, такой громкой и неуклюжей, но такой родной и любящей.
Именно ради неё же он и трясся теперь в грязном плацкарте. Путешественник помнил, как давным-давно сбежал из дома вместе с любимой девушкой. Глупая, казалось, затея: её единственные родственники жили далеко на севере, а его мать, едва увидев рядом с ним голубоглазое чудо, закатила истерику. Ох, и разругался же он с ней тогда! Чего только они друг другу не наговорили! Она кричала в сердцах, что если он не желает слушать её, то пусть тогда собирает все свои вещи и уезжает, куда хочет. Да, прямо так и сказала: «Едь хоть на все четыре стороны!» А он взял да и убежал в ту же ночь, смеясь собственной храбрости. Именно в ту ночь он и стал Путешественником.
Теперь он точно стал мудрее.
С тех пор года летели как секунды: вот та девушка уже который год его верная жена и лучший друг, вот их дети уже смело бегают по Северным улицам Северного города. В какой-то момент Путешественнику даже стало скучно от его жизни, и вот в его мысли, впервые за долгое время, ворвался образ Громкой Женщины С Мягким Взглядом. Теперь он здесь, едет, качается вместе с остальными пассажирами. Кто знает, может, и они вдруг вспомнили о своих близких родственничках, а теперь рвутся им на встречу?

Июльский полдень трепетно обнимал его плечи, пока тот бежал – ну совсем как мальчишка! – по тенистым тротуарам, зажатым между нелепыми кирпичными домиками. Как приятно осознавать, что ничего с его отъезда не изменилось!
Путешественник бежал, как в ту давнюю июльскую ночь – совсем без багажа и без мыслей. Он не думал, что скажет матери, не думал, как поприветствует её. Перед ним стояла лишь низенькая и полноватая женщина, прижимающая маленького мальчика к своей груди и нашёптывающая ему какую-то неслыханную раньше песню – до чего же смешная старушка!
 

Сухая трава пустыря внимала его сухому молчанию. Путешественник в растерянности заозирался по сторонам – нет же, всё верно. Лишь сельская пыльная дорога вокруг пустоты да деревянный забор подле неё – лишь это осталось неизменно. Кое-где на железных табличках, скинутых в кучу в конце улицы, виднелось выведенное белой краской название улицы и номер дома. Где-то там, он был уверен, лежала табличка и с дома матери.

– Ты чего тут делаешь? – Резкий, смутно знакомый голос из-за спины заставил Путешественника пугливо обернуться. В чёрных глазах под кустистыми бровями крепкого смуглого мужчины промелькнуло узнавание. Точно такой же блеск, Путешественник был уверен, промелькнул и у него самого – сосед из дома на против. – Вернулся, что ли?
– Мама... Где она? – Голос Путешественика вдруг подскочил.
Крепкий мужчина помедлил с ответом.
– Умерла она. И году не прожила как ты уехал, прости уж за прямоту.
Сосед тяжело посмотрел на замершего Путешественника, вздохнул и пошёл дальше по дороге.
Путешественник тихо, не силясь вдохнуть, подошёл к деревянному забору. Так же тихо провёл по нему рукой. Затем развернулся и побрёл прочь – совсем без багажа и без мыслей.

На деревянном заборе краской было написано: «День приземляется здесь». Пустующее поле тихо шуршало о забытом.