Дерево висельника

Дерево висельника

Та­вер­на се­год­ня бы­ла за­пол­не­на на­родом как ни­ког­да. По­года за ок­ном бу­шева­ла, омы­вая стек­ло сво­ими сле­зами. По­сети­тели чин­но рас­се­лись за круг­лы­ми сто­лика­ми, по­тяги­вая пи­во и го­рячий грог, и ве­ли непринуж­денные бе­седы, ког­да дверь гос­ти­ницы гром­ко хлоп­ну­ла, впус­кая внутрь хо­лод­ный ве­тер. 

На миг в по­меще­нии по­вис­ла ти­шина, но вско­ре до за­поз­да­лого пут­ни­ка уже ни­кому не бы­ло де­ла. Сбро­сив с плеч нас­квозь про­мок­ший плащ, стран­ник про­шел к ка­мину, да­бы об­сохнуть и сог­реть озяб­шие ру­ки. Огонь жар­ко пы­лал в оча­ге, ра­дуя всех соб­равших­ся сво­им теп­лом. 

Муж­чи­на рас­пря­мил­ся, де­монс­три­руя свой не­малый рост, и нап­ра­вил­ся к ду­бовой стой­ке, за ко­торой хозяйни­чал муж­чи­на с ед­ва раз­ли­чимой се­диной на вис­ках. Ста­рина Ва­лен­тин дер­жал этот двор вот уже сорок лет, про­дол­жая от­цов­ское ре­мес­ло, и мно­гое ус­пел по­видать на сво­ем ве­ку. А по­тому ни­чуть не удивил­ся стран­но­му гос­тю, чей прис­таль­ный взор ме­довых глаз зас­тавлял дру­гих лю­дей от­во­рачи­вать­ся в сто­рону и спе­шить ока­зать­ся как мож­но даль­ше от их об­ла­дате­ля. 

Ме­чен­ных не слиш­ком жа­лова­ли, од­на­ко в Ни­мерии к ним от­но­сились так же, как и ко всем при­ез­жим – со спо­кой­ным ра­души­ем и гос­тепри­имс­твом. Ка­кая раз­ни­ца, кто твой пос­то­ялец: эльф, гном, маг или меч­ник. Глав­ное, что он ис­прав­но пла­тит за ноч­лег, а ос­таль­ное - де­ло на­жив­ное. 

Ис­тре­бите­лей не­чис­ти всег­да по­ба­ива­лись, счи­тая, что те як­ша­ют­ся с Дь­яво­лом, раз спо­соб­ны одер­жать верх над его слу­гами. Цер­ковни­ки об­зы­вали их ере­тика­ми, нев­зи­рая на то, что все охот­ни­ки ис­прав­но носили крест и при­чаща­лись ча­ще, чем все свя­щен­ни­ки вмес­те взя­тые. Лю­ди, за­видев клей­мо и не­обыч­ные гла­за, бро­сались в рас­сыпную, хва­тая де­тей под ру­ку и за­пира­ли две­ри на за­сов. 

Веч­но оди­нокие и все­ми го­нимые, Ме­чен­ные вы­нуж­де­ны бы­ли вла­чить свое су­щес­тво­вание до тех пор, по­ка еще бы­ли спо­соб­ны креп­ко дер­жать в ру­ках меч. 

Зап­ла­тив за пос­той, муж­чи­на за­казал се­бе нем­но­го еды и круж­ку пи­ва, пос­ле че­го ус­тро­ил­ся за сво­бод­ным сто­лом в са­мом даль­нем уг­лу. По­сети­тели бро­сали на не­го ко­рот­кие взгля­ды, но в них не ощу­щалось враждебнос­ти, лишь ин­те­рес и удив­ле­ние: что мог­ло при­вес­ти охот­ни­ка в их края? 

Мо­лодая де­вуш­ка быс­тро при­нес­ла за­каз, рас­ста­вила та­рел­ки на сто­ле, пос­ле че­го обод­ря­юще улыб­ну­лась и по­жела­ла при­ят­но­го ап­пе­тита. Кор­мак про­водил ее по­доз­ри­тель­ным взгля­дом, но от еды не от­ка­зал­ся. Он так ус­тал и про­голо­дал­ся, что ед­ва мог дер­жать се­бя в рам­ках при­личия. Пос­ледняя тварь зас­та­вила гонять­ся за со­бой поч­ти две не­дели. Тут уж яв­но бы­ло не до сна и от­ды­ха. 

За­кон­чив с ужи­ном, пут­ник от­ки­нул­ся на спин­ку сту­ла и за­курил. Дым пу­шис­тым об­ла­ком под­ни­мал­ся вверх, рас­се­ива­ясь под по­тол­ком, и сме­шивал­ся с за­пахом кос­тра, су­шеной тра­вы и жа­рено­го мя­са. Приятная ат­мосфе­ра спо­кой­ствия и ра­душия поз­во­ляла от­пустить нап­ря­жение и оку­нуть­ся в раз­ме­рен­ное те­чение обы­ден­ной жиз­ни. 

Ли­вень за ок­ном уси­лил­ся, мо­нотон­но ба­раба­ня по кры­ше, и гос­ти за­мет­но при­уны­ли. Хо­зя­ин по­пытал­ся было под­нять всем нас­тро­ение ста­рыми бай­ка­ми, но на­род ока­зал­ся не слиш­ком по­дат­лив. По­вис­шая в возду­хе ти­шина уже не ка­залось у­ют­ной, но вне­зап­но ком­на­ту за­пол­ни­ли ча­ру­ющие зву­ки скрип­ки и гитары. 

Двое муж­чин-му­зыкан­тов, от­ды­хав­ших за со­сед­ним сто­ликом, на­иг­ры­вали спо­кой­ную ме­лодию, а мо­лодая жен­щи­на, с не­обы­чай­но гус­ты­ми и куд­ря­выми ры­жими во­лоса­ми, сжи­мала в ру­ках бу­бен, ак­компа­нируя друзь­ям. 

Ее мяг­кий шеп­чу­щий го­лос зас­та­вил всех тут же обер­нуть­ся и по­забыть про пе­чаль. Пес­ня ли­лась, слов­но во­да в ру­чей­ке, за­чаро­вывая слу­шате­лей и пог­ру­жая в ска­зоч­ный мир ста­рого пре­дания, в честь ко­торо­го хо­зя­ин и наз­вал свое за­веде­ние. Вслу­шива­ясь в сло­ва, Кор­мак от­че­го-то вспом­нил ста­рую ис­то­рию, которую слы­шал от од­но­го ста­рика, ис­то­рию о де­реве ви­сель­ни­ка…

«…Мно­го лет на­зад, ког­да Ни­мерия еще не бы­ла так ве­лика, как сей­час, в од­ном го­род­ке жи­ла де­вуш­ка по име­ни Ма­рия. Кра­ше ее не бы­ло де­вы во всей ок­ру­ге, и мно­гие пар­ни пы­тались за­полу­чить ру­ку красавицы, но всем она от­ка­зыва­ла. Мать с от­цом все ни­как не мог­ли по­нять, от­че­го дочь так категорич­на в сво­ем не­жела­нии вый­ти за­муж, на что та от­ве­чала, что ждет то­го единс­твен­но­го, за которым бу­дет не страш­но пой­ти и в огонь, и в во­ду. 

Все ее под­ру­ги уже дав­но об­ру­чились и по­тихонь­ку жда­ли сва­деб, а Ма­ри все бро­дила од­на, на­ходя утешение у оди­ноко­го де­рева на краю де­рев­ни. Мно­го ча­сов про­вела она у под­но­жия ко­ряво­го ду­ба, чи­тая пот­ре­пан­ные кни­ги о прек­расных ры­царях и бла­город­ных да­мах. 

И вот как-то раз ми­мо де­рев­ни про­ез­жал пут­ник на во­роном ко­не. Ос­та­новил­ся он на пос­то­ялом дво­ре, где отец Ма­рии, Раг­нар, зна­чил­ся хо­зя­ином. С пер­во­го взгля­да пон­ра­вил­ся де­вуш­ке прек­расный незнакомец, и не ус­пе­ла она опом­нить­ся, как влю­билась в не­го. А тот и рад от­ве­тить юной кра­сави­це на ее свет­лые чувс­тва, да толь­ко отец де­вуш­ки вос­про­тивил­ся – ви­дано ли де­ло, что­бы его дочь выш­ла за­муж за ино­зем­ца. 

Как ни уго­вари­вала Ма­ри ро­дите­лей, те на­от­рез от­ка­зали ей в же­лании об­ру­чить­ся со стран­ным мужчиной. И тог­да ре­шила она убе­жать с воз­люблен­ным в дру­гие края, где ник­то бы не смог по­мешать их счастью. Ночь мяг­ким пок­ры­валом оку­тала се­ление, ког­да все­об­щая лю­бими­ца вы­лез­ла в ок­но и помчалась к ста­рому ду­бу, где ус­ло­вилась встре­тить­ся со сво­им на­речен­ным. 

И, ка­залось, все и дол­жно бы­ло кон­чится хо­рошо, да вот толь­ко с пер­вы­ми пе­туха­ми при­бежал в поселение маль­чон­ка, что каж­дое ут­ро пас овец на лу­гу, и рас­ска­зал ужас­ную но­вость. 

По­шел он про­верить за­гон пе­ред днев­ным вы­гулом, а путь его про­легал как раз ми­мо то­го де­рева, воз­ле ко­торо­го Ма­рия так лю­била про­водить вре­мя, ког­да об­на­ружил кра­сави­цу по­вешен­ной на тол­стом су­ку. Бро­сились ис­кать нез­на­ком­ца, а его и след прос­тыл, буд­то и не бы­ло его ни­ког­да. 

Дол­го ро­дите­ли оп­ла­кива­ли смерть единс­твен­ной до­чери, прок­ли­ная не­из­вес­тно­го стран­ни­ка, что сгу­бил их де­воч­ку. Да де­лать не­чего, вы­копа­ли они мо­гилу у то­го са­мого ду­ба и по­хоро­нили там юную де­ву. 

Ночью вы­шел отец на крыль­цо, не зная сна, да так и за­мер на по­роге, не ве­ря собс­твен­ным гла­зам. Стоит у во­рот его не­наг­лядная дочь в бе­лом платье, в ко­тором еще днем по­хоро­нили ее, и улы­ба­ет­ся. Ры­жие куд­ри ве­тер ко­лышет, а го­лубые гла­за с та­кой моль­бой смот­рят на ро­дите­ля, что тос­ка за душу бе­рет. 

Ма­нит она Раг­на­ра за со­бой ру­кой, а муж­чи­на счастья не зна­ет, ви­дя дочь жи­вой и нев­ре­димой. Не раздумывая, шаг­нул он за во­рота вслед за род­ной кровью, а на ут­ро со­седи наш­ли его в ка­наве со сломанной ше­ей. И так каж­дую ночь – сто­ит толь­ко су­мер­кам оку­тать го­род, как ут­ром на­ходят ко­го-то со сло­ман­ной ше­ей или ра­зор­ванным гор­лом.

Дол­го не зна­ли жи­тели, как убе­речь­ся от прок­ля­тия, по­ка ста­рый свя­щен­ник не пос­лал за охот­ни­ком. В ту же ночь ушел Ме­чен­ный в по­ле, а с пер­вы­ми лу­чами вер­нулся с меш­ком, из ко­торо­го то и де­ло ка­пала кровь. Без объ­яс­не­ний выт­ряхнул он со­дер­жи­мое на пол, и ужас зас­та­вил се­лян вжать­ся друг в дру­га. 

На до­щатом по­лу, за­валив­шись на бок, ле­жала го­лова Ма­рии: блед­ное ли­чико, яр­ко-ры­жие во­лосы и замершие го­лубые гла­за, смот­ря­щие в по­толок. 

- Са­ми вы свою бе­ду нак­ли­кали. Де­вуш­ку не на клад­би­ще по­хоро­нили, а на прок­ля­том мес­те. Вот она и обер­ну­лась стри­го­ем*. 

На­казал им охот­ник вы­копать те­ло и пе­ренес­ти мо­гилу в дру­гое мес­то, а де­рево то с тех пор ста­ли кли­кать «Де­ревом ви­сель­ни­ка», так как имен­но там ско­рый на рас­пра­ву люд стал ве­шать прес­тупни­ков. Ве­рили они, что в этом мес­те та­ким лю­дям са­ма судь­ба ве­лела дух ис­пускать…»

А пес­ня все ль­ет­ся, воз­рождая в па­мяти дни ми­нув­шие, а вмес­те с ни­ми и то, как из­ме­нилось все с тех давних пор. Дуб тот и по сей день рас­тет на ок­ра­ине го­рода, и ма­лень­кие де­ти с упо­ени­ем иг­ра­ют под его гус­ты­ми вет­вя­ми.