Десять килограмм тротила

Десять килограмм тротила

Застывшая боевая машина, давно ставшая склепом для своих хозяев, задрала ствол пушки высоко вверх, в тщетной попытке напомнить миру о том, что она раньше вселяла ужас в сердца вражеской пехоты одним своим присутствием на поле боя. Некогда тускневшая зеленая краска давно облупилась под кислотными дождями, обнажив ржавеющую, пробитую с борта, но по-прежнему мощную броню. Излишки топлива, что остались в баках машины, и не надеялись снова разогнаться по двигателю танка, отдавая всего себя, заставляя мощные траки вновь и вновь зачерпывать бренный грунт. Не надеялся на лучшее и экипаж, что застыл на своих местах в виде набитых в лохмотья пожелтевших костей. На лучшее надеялся только бродяга, нервно копошась в сердце некогда грозной машины, отчаянно пытаясь реанимировать двигатель и систему вентиляции, ведь до химической бури – бича этой территории, осталось совсем мало времени.

Бродяга смирился со своей участью. Даже если он сможет запустить двигатель танка и систему вентиляции, кое-как закупоренная пробоина от вражеского снаряда могла дать его душе только иллюзорную надежду на спасение, ведь разорванный противогаз без фильтров в любом случае пропустит в его легкие ядовитые клубы дыма. Он мог надеяться только на чудо. Но чудо не произошло. Буря пришла быстро и без стука, подражая своей первостихии – смерти.

***

Мы шли уже второй день по этой пропащей земле. Мимо брошенных поселений, через полысевшие леса с давно уже вымершими деревьями, как внезапно, будто из земли, вылез проржавевший указатель. На уцелевшей части осталась едва различимой только буква «С». В метрах двадцати от него стоял на вечном приколе танк бессильно уткнувшись в холм своим носом. 

- Матвей! – Окликнул меня командир нашего маленького отряда, указывая стволом своего АК-74 на застывший на холме Т-72, - Проверь тот танк, может, осталось чего в нем.

- Андрей, что может быть в этой рухляди? Этот танк стоит тут уже хер знает сколько времени. У нас их чуть ли не на металл разобрали.

-Так то у нас. – Вставил свои пять Леха, - У нас и металлические ангары лопатами какие-то идиоты поразбивали на листы. А тут, не факт что до нас его вообще нашли. Мы, все же, забрели в слаборазведанную территории Зоны Бурь.

-Да ну? Прямо таки лопатами? – Я не особо поверил в его слова, но он поспешил меня переубедить:

-Я сам это видел. Иду себе с бара, а тут хрясь, двое каких-то пьяниц ангар лопатами курочат. Я у них и спрашиваю, мол, какого хера они делают и почему вообще лопатами, а один мне и отвечает, мол, «Чем дали, тем на листы и долбаю».

-Хватит уже трепаться, не на прогулке в саду, - я получил оплепуху по голове и услышал голос командира, -  Матвей, на тебе танк. И приказы не обсуждаются.

Согласившись со словами и руками более опытных товарищей, я удобнее перехватив свой потертый АКМ и побрел к заехавшему на кочку и задравшему в небо ствол пушки ржавому Т-72. Своим видом этот «башнемет» не вселял особой надежды на хоть что-либо стоящее.

Я подошел к танку под сдавленное сопение в респираторы товарищей и запрыгнул на него. Отворив приоткрытый люк я только и сумел, что выдать тираду на русском нецензурном, ведь в танке вместо желанной «ксюхи» или пары фильтров лежал оплывший труп в изодранном противогазе. За тирадой я и не заметил, как ко мне подошел Леха и, заглянув внутрь, из-за спины, сказал:

- А повезло тебе с первым хабаром, почти новый мужик, только немножко мертвый. Закрывай люк, раз уж он решил приобщиться к экипажу танка перед смертью, пусть его желание таким и останется.

Мне только и осталось, что повиноваться  и последовать за спрыгнувшим на землю пулеметчиком.

Андрей посмотрел на нас, но ничего не сказал и наша колонна, вновь собравшись, пошла дальше. Меня все интересовала судьба того бродяги и я спросил о нем увлеченно сопящего с РПК-74 впереди Алексея:
-Леха, как ты думаешь, а что с тем мужиком в танке случилось?

В этот раз, на удивление, он ответил серьезно, без свойственной себе дурашливости:

-Он в Бурю попал, дня три назад. Противогаз, как ты видел, угробил где-то, вот и понадеялся на танк.

Хотя Андрей и недовольно посмотрел на нас, я продолжил:

-Коли я верно помню, танки же герметичные должны быть - как раз против боевой химии и прочей хрени.

Леха немного помолчал, раздумывая, а позже подтвердил:
-Помнишь ты верно, да только у него борт пробит был, не видел, что ли? А у Т-72 гермозатворов, кажется, еще не было как у Т-90. А если и были, то кому их опускать - похоже что весь экипаж погиб сразу после попадания.

Командир обернулся к нам и попросил заткнуться. Мы его послушали и продолжили свою вылазку под сиплое дыхание из респираторов и периодическое побрякивание снаряжения у меня, на которое поочередно морщились товарищи.

Кто я и кто мои товарищи? Куда мы идем? Где мы вообще?
Мы никто, бродяги что пытаются заработать себе на хлеб иследуя брошеные города. Мне, можно сказать, повезло, а может и нет, даже не знаю. Я попал в  группу к Андею с Алексеем после того, как третьего их товарища настигла крупнокалиберная пуля с многоэтажки - тогда  они работали прикрытием на какой-то крупной сделке. Сейчас я третий стажер: первый умер от переизбытка свинца в организме, а второй стали в печени. В группе есть я – семнадцатилетний юноша, тощий и блондинистый Андрей - формальный командир группы, и дурашливый, кряжистый и лысый Леха-пулеметчик, о котором можно говорить много, да не по теме. Моим компаньонам за тридцатник, а может и чутка больше. Оба они неплохо экипированы по нынешним меркам - два комплекта качественного «партизана», на головах сидят шлемы «сфера», а за спиной болтается по рейдовому рюкзаку на 60 литров, тогда как я щеголяю старой каской, название которой я уж давно забыл, курткой от костюма «горка» со стареньким черным рюкзаком на спине и заправленными в берцы джинсами.