Дети Черной Волчицы

Глава 1. Мирослава

Сияющая колесница Даждьбога давно скрылся за горизонтом, а в доме северомирского князя все еще не спали. В гриднице, где обычно принимали гостей и устраивали щедрые пиры, нынче собралась только семья князя, старый дядька, воспитатель княжичей, и няньки княжон. В воздухе витал  аромат пирогов и томленной в печи телятины, но к еде никто не притрагивался: всегда спокойный и сдержанный князь Всеволод нынче грохотал так, что челядинки в подклети вздрагивали от страха и дворовые псы прижимали уши.

Князю было на что гневаться. Неделю назад он уехал по делам в дальний свой городок Бугров, оставив за себя старшего сына Ярослава. Нынче же, вернувшись ввечеру, нашел в городе переполох, а княгиню в слезах.

Не сразу смог князь разобраться, что произошло. Оказалось, сыновья, Ярослав и Драгомир, на рассвете еще уехали на охоту. И не было б в этом никакой беды, кабы следом за ними не пропала княжна Мирослава. Утром, вроде, видели ее, к завтраку выходила, после с нянюшками должна была за вышиванье сесть. И как в воду канула. Кинулись искать. Воевода с кметями весь город перевернул, стражников у ворот допросил, только напрасно: они всеми богами клялись, что не видали ни княжны Мирославы, ни ее коня, который пропал из стойла тем же утром.

Лишь к вечеру поварихи пошли в подвал за солониной и нашли там заплаканных, продрогших до костей нянек, которые рассказали, что княжна Мирослава обманом заманила их в подвал и заперла, чтоб самой поехать с братьями.

Неудивительно, что князь с нетерпением ждал приезда детей и, когда они наконец явились, готов был самолично с каждого стащить порты и выпороть перед всем народом.

Он сидел во главе стола, сложив руки перед собой, и грозно смотрел на детей.

- Ну что будто воды в рот набрали? Отвечайте, почто мать обидели?

Все трое виновато молчали. Они смертельно устали: весь день провели в седле, мотаясь по лесу, а едва успели воротиться, их привели к отцу, не позволив даже переодеться и умыться с дороги. Пристыженные, в пыльной, пропахшей конским потом одежде, они сидели, опустив глаза, и уже были готовы принять любое наказание.

– Ярослав, для того ли я тебя за князя оставил? – обратился Всеволод к старшему сыну. - Тебе после меня в Северомирске править, тебе и силу Черного Волка принимать! А ты что? Все по охотам!

Ярослав еще более побледнел и встал, собираясь отвечать. Слова князя были несправедливы. Старший сын Всеволода в свои двадцать лет являлся самым верным единомышленником и помощником его во всех делах. С раннего детства в нем воспитывали характер будущего князя, хозяина обширных земель от Северного моря до Светоградских лесов. К нему как к старшему должен был перейти родовой дар – сила Черного Волка, дающая огромную власть над всеми подданными и способность перекидываться в огромного могучего хищника. В жизни Ярослава были и охоты, и кулачные бои, и другие радости, доступные богатому и знатному юноше, но на первом месте для него всегда стоял долг перед семьей и княжеством.

Характером своим Ярослав более остальных походил на отца. Всегда сдержанный, серьезный и целеустремленный, он привык во всем быть первым, и Всеволод никогда прежде не мог его упрекнуть в безответственности. Потому так обидно было молодому князю слышать слова отца.

Откинув со лба непослушные черные пряди, он уже собирался возразить, но Всеволод не позволил:

- И слышать ничего не хочу! Хватит! – отвернувшись, обрубил он. - Женить тебя пора, тогда позабудешь, как по лесам шастать. Из Залесска и с Медвежьего озера  давно грамоты получены, что невесты подросли, а ты все нос воротишь. Ничего: женишься – остепенишься…

Ярослав почувствовал, как краска стыда заливает его лицо. Унизительно было, что отец отчитывал его при посторонних, ведь каждая северомирская собака должна видеть в старшем княжиче наследника и будущего господина. Нынче же мало того, что при брате и младших сестрах, так еще при дядьке и няньках князь укорял его. Если б не матушка и младшая сестренка Заряна, он бы не смолчал. Но, встретив умоляющий взгляд княгини, лишь до хруста стиснул зубы и сдержался. Отец остынет и сам поймет, что несправедлив. А при других перечить ему не следует.

- Молчишь, Ярослав! – голос князя показался усталым. – А ты, Драгомир, что насупился? - кивнул Всеволод второму сыну. - Прежде закрывал я глаза на ваши с Мирославой проделки, но слёз матери прощать не стану!

Подошла очередь Драгомиру прятать глаза. Нервно заерзав на лавке, он покосился на Ярослава в поисках поддержки. Но тот не меньше был зол на брата. И не удивительно: именно Драгомир накануне вечером рассказал сестре, что собирается на охоту. Знал ведь, как надоело ей с мамками  да няньками  за рукодельем сидеть. Вот Мирослава и сбежала, никому ничего не сказав. Догнала охотников уже далеко от города. Тут бы надо поворотить коней или с дядькой отправить ее обратно в Северомирск, но Драгомир вступился, уговорил Ярослава взять сестру с собой.

День прошел – глазом моргнуть не успели. До позднего вечера по лесам да лугам скакали, в Северомирск с хорошей добычей вернулись. А тут весь город, точно пчелиный рой, шумит, мать на себя не похожа, отец в гневе… Что скажешь! Наворотили дел. И ему, Ярославу, как старшему, как будущему северомирскому правителю ответ держать. Потому, не желая больше молчать, он выпрямился, не таясь, посмотрел в глаза князя.

 - Прости, отец, что подвел тебя, - сказал глухо, но твердо. – Прости, матушка. Поверь: впредь того не повторится.

Рука отца, лежащая на столе, дернулась, сжимаясь в кулак, и Ярослав увидел, как княгиня незаметно положила свою ладонь на его подрагивающие пальцы.

- Простить? – снова загремел голос князя, и сидевшие тут же няньки заохали, схватившись за сердце, а младшая княжна Заряна теснее прижалась к матери и захныкала.

Услышав голос ребенка, князь смутился. Не в его обычае было давать волю гневу, а уж детям своим Всеволод прощал любые шалости.

Улучив момент и незаметно придвинувшись к Ярославу, Драгомир зашептал едва слышно: «Коли так пойдет дальше, тебе женатым быть, Мирославе – под замком, а мне на Северном море белорыбицу солить».