Дети логики: Право на жизнь

Глава 1.1

Смерть уже приходила за ней дважды: сжимала в своих болезненных кровавых объятиях, выдавливая из тела то, что называют здравым смыслом. Свидания с ней были невыносимы, но каждое в итоге заканчивалось озарением. Близость конца давала габбро понять, какими незначительными и бесполезными знаниями забита её голова. Сколько бы моделей поведения, законов или формул она ни знала — все они были бесполезны перед эмоциональным помешательством, в которое девушку вгоняла боль.

Кенуи спрашивал её, зачем сначала намеренно наносить себе увечья, а после молить о скорой смерти. Ответ на его вопрос оказался до боли простым: не можешь соответствовать критериям жизни — покончи с ней. Такая установка властвовала над всеми без исключения габбро, повергая их совершать самоубийства всякий раз, когда ситуация выходила за рамки их понимания. Вот только объяснить это Кодама была не в силах, потому как в моменты агонии её мозг предпочитал переключать все ресурсы на восстановление эмоционального равновесия, а не запоминать подробности.

В этот раз всё произошло иначе, и вместо боли девушку охватила всепоглощающая усталость. Габбро понимала, что является для Кенуи обузой, поэтому решила рассказать ему про Коджор и попросить найти Нтуи Кнолти, от результатов семантического анализа которого зависела судьба планеты. Кодама сочла такое решение самым логичным в сложившейся ситуации и представить себе не могла, какие оно повлечёт за собой последствия. Её признание стало для Кенуи сильнейшей мотивацией выжить в этом негостеприимном месте, и его настойчивость спасла их обоих.

Ледяные объятия смерти в очередной раз пощадили габбро. Кодама открыла глаза, увидела воду и с криком попыталась вскочить на ноги: она хорошо запомнила, что эта стихия недружелюбна.

— Держу я тебя, успокойся, — раздался над ухом голос Кенуи. — Как себя чувствуешь?

— Дурно, — односложно ответила девушка и откинулась обратно ему на плечо.

Перед глазами встала тёмная пелена, а сердце бешено застучало: какое-то время назад Кодама замерзала насмерть, теперь же по её лицу тёк крупный пот. Руку астростопера габбро действительно ощущала у себя на талии, но несмотря на такое близкое соседство почти не чувствовала запаха Кенуи. Потеря обоняния, однако, её сейчас мало заботила. Мысли Кодамы были сосредоточены на исходившей от термального источника духоте, из-за которой девушка была готова снова потерять сознание.

Кенуи зачерпнул в ладонь воды и умыл её.

— Если совсем плохо — вылезай, — произнёс он, кивая в сторону берега. — Обсохнешь и можешь надеть мою куртку.

— Где мы? — спросила Кодама, вяло оглядываясь и обнаруживая, что всё вокруг сокрыто белым непроглядным туманом.

В следующий момент ветер разогнал его рваные клочья, и взгляду габбро на краткий миг предстала фумарола. Небольшая трещина, окаймлённая светло-жёлтой коркой серы, разверзлась неподалёку от источника и исправно источала в воздух свои ядовитые пары. Стоило ветру сменить направление, и их удушливое облако тотчас бы опустилось на природный бассейн. Могло показаться, что Кенуи выбрал не лучшее место для восстановления сил, но стоило Кодаме коснуться рукой земли, и она всё поняла. Им сейчас нужно было тепло, чтобы выжить, а без термальной энергии недр это была бы лишь чаша ледяной воды, окружённая голыми скользкими камнями. В сложившейся же обстановке на последних даже можно было высушить вещи, что астростопер и предпринял.

До ушей девушки долетели слова Кенуи. Он рассказывал, как тащил её сюда через узкую болотистую полосу, исчерченную змеями ручьёв, и как вконец одуревший упал на колени перед этим источником. Давно его так не мучила жажда. Мужчина с усмешкой вспомнил, что чуть не кувырнулся тогда лицом в воду, пытаясь проверить, пригодна ли она для питья и купания.

— Я хочу выйти, но у меня кружится голова, — прервала повествование габбро.

Кенуи помог ей выбраться на берег, и девушка без сил опустилась на тёплые камни. Ветер сбил с её лица пот, и Кодама почувствовала себя лучше.

— Да, знатно я сегодня сглупил, — с неохотой признал астростопер, рассматривая краем глаза синяки, украшавшие руку габбро. — Надо было дать тебе отдохнуть в том гроте и дождаться улучшения погоды.

Кодама ничего ему не ответила и переключила своё внимание на тени скользящих друг над другом облаков. Кенуи понимал, что она имеет полное право обижаться на него, но всё же осознавать это было немного странно. Она ведь была габбро.

Мужчина выбрался на берег и сел на большой плоский камень.

— Я был раздражён тем фактом, что с твоим появлением всё пошло не так, — заговорил он. Кодама теперь являлась важным информатором, и астростопер хотел расположить её к себе, чтобы больше узнать о Коджоре. — Ты не знакома с такой жизнью, поэтому считаешь, что я всё делаю тебе назло… Однако всё, что я делаю, и о чём прошу тебя, направлено на то, чтобы мы выжили.

— Я согласна подчиняться тебе, — произнесла габбро, не поворачивая головы.

— Что?

— Ты подготовлен к таким условиям, — пояснила Кодама. — Я согласна выполнять любое твоё требование.

Кенуи молча хмыкнул — уж лучше бы она обиделась, — поднялся на ноги и сходил за вещами. Рабочий костюм был ещё влажным, но времени ждать у них не было: ветер переменился и принёс с собой запах сернистых испарений. Нужно было скорее уходить, чтобы не отравиться ядовитыми парами.