Дети Малахита

Глава 4

9. 05.

 4006 год

Летная Академия

Планетарная республика Малахит

Очередной выпускной бал Летной Академии обещал быть грандиозным — что-что, а пыль в глаза там пускать умели, да и по статусу полагалось блистать. Молодежь так и тянуло в авиацию и в космос — сказывалось, наверное, прошлое прадедов, первых колонистов Малахита, отправившихся в небеса навстречу неизвестности. Конечно, из всего обширного курса летать будут немногие — часть уйдет в конструкторские бюро совершенствовать и без того великолепные характеристики машин, другие станут учить новое поколение желающих вне столицы, кое-кто из отличившихся останется в самой академии младшим педагогическим составом. Некоторые осядут в гражданской авиации: населенная часть Малахита хоть и невелика, но летать из города в город куда комфортнее, чем ездить, а кое-куда и вовсе по земле не добраться. Без авиации немыслима и колонизация еще необжитых территорий планеты. В космосе, на орбите тоже нужны люди — флот наблюдения и разведки постоянно требует новых людей, потому что слишком долго работать в космосе нельзя. Там всегда есть вакансии. И только немногие — самые упорные, самые талантливые, самые влюбленные в небо — уйдут в действующую армию Республики, чтобы увидеть другие небеса — голубые, под которыми раскинулся бывший дом переселенцев.

В этом году таких было всего двое, и узнать их имена предстояло только на балу. Знали, конечно, сами счастливчики, знал ректор, но для остальных это оставалось секретом. Когда большой зал начал наполняться, выпускники жадно всматривались друг в друга: у кого же мелькнет заветная малахитовая капелька, знак авиатора? То там, то здесь чье-нибудь изумрудное ожерелье или нефритовая брошь вызывали локальную вспышку истерики. Но знаменитый авиационный медальон ни с чем нельзя было перепутать: строгий малахит в форме плоской капельки, оправленный в серебро, ничем не украшенный, кроме волн узоров в самом камне, так похожих на атмосферу планеты. Эти камни авиаторы несли с собой через всю жизнь, они украшали холодную броню их машин, парадную форму и просто считались талисманом на счастье.

Первый малахит обнаружился на груди Ирики Кайто. Неразговорчивая и ни с кем не водившая дружбу девушка стояла в одиночестве у большого витражного окна. Казалось, она совершенно не интересовалась происходящим в зале. На бал она пришла без пары — никто не рискнул ее пригласить, несмотря на всю её красоту. А она и вправду была хороша — простое черное платье до колен выгодно подчеркивало чуть смугловатую кожу и темные волосы теплого шоколадного оттенка, мягкими локонами рассыпанные по обнаженным плечам. Зеленые глаза — подарок Малахита — смотрели прямо и хмуро из-под густых бровей. Движения были порывисты и легки, каждый раз она словно взрывалась энергией. И стоило Ирике в свойственной ей манере резко обернуться к выходу на очередной взвизг девушек, как кто-то заметил, как на ткани платья вспыхнул зеленый камень.

Все устремились к ней. Кто-то искренне радовался — такие были в меньшинстве. Многие просто мрачнели на глазах, а на лицах прочих читалось разочарование. Кайто в академии любили отнюдь не все. Живая и веселая по характеру, она, тем не менее, почти не стремилась поддерживать разговор и не участвовала в посиделках сокурсниц. Всегда первая в классе, всегда лучшая. Это тоже многих раздражало. Никто не удивился её успеху, но и подошли поздравить её немногие.

Но оставался еще второй малахит, и его обладатель не был пока найден. Уже вышел на помост ректор, намереваясь объявить начало бала, но все еще растерянно шарил глазами по толпе, пытаясь понять — где же второй герой дня, где? Вот ректор уже откашлялся, собираясь говорить, как вдруг тяжелые двойные двери без скрипа распахнулись. Взгляды всего зала вонзились в новоприбывшего. По паркету стремительной походкой шел высокий молодой парень в парадной форме авиации. Полы длинного легкого плаща летели за ним, увлекаемые движением, на светлых волосах, убранных в хвост, ладно сидел форменный берет. Весь он словно сошел с агитплаката — затянутый свежими ремнями портупеи, почти переломленный в талии кожаным поясом. При каждом движении вспыхивали в свете ламп начищенные серебристые пуговицы. Идеальная выправка, пружинистый четкий шаг — он так и лучился гордостью и любовью к новенькой, только что полученной форме.

Остановился напротив помоста, отработанным движением бросил руку к виску, тонкий, натянутый, как струна, жаждущий общего внимания.

— Курсант Станислав Кот прибыл!

Он уже не был курсантом, этот сияющий торжеством мальчик, и об этом ясно говорил и его внешний вид, и малахитовая слеза на груди, но ректору было очень приятно, что Кот сказал именно так, чтобы порадовать старика. Улыбнувшись юноше, он без лишних слов объявил начало бала.

Станислав отошел от помоста, и его тут же окружила гомонящая толпа. В отличие от Кайто, его любили — душа компании, очень талантливый в учебе, но бедовый. Впрочем, все промахи он быстро исправлял благодаря природной одаренности и умению нравиться преподавателям. И не только менторам — сколько девиц по ночам вздыхали в подушку, вспоминая прозрачные, словно налитые льдом глаза Кота с острыми черными точками зрачков. Кто-то в его роду наверняка был с востока старой Планеты и подарил потомку характерный раскосый разрез, разбивший не одно девичье сердце.

Сам герой никем не увлекался — или не подавал виду до сих пор. Теперь же, едва заслышав звуки быстрого, словно журчание первого весеннего ручья, вальса, он решительно направился к одиноко стоявшей в сторонке Ирике Кайто. За спиной зашептались. Виновница переполоха молча посмотрела на протянутую ей руку в белой парадной перчатке, перевела взгляд на лицо. Станислав не улыбался. Помедлив еще мгновение — Кот все так и стоял, приглашающе протянув ладонь — она коснулась его пальцев. Он поймал ее за тонкую кисть, притянул к себе и увлек в вальсовую стремительную карусель.