Дети пустырей

Глава 7.

Глава 7
Цена глупости.

А небо хмурилось.

Тяжёлыми тучами словно падало вниз.

Оно невольно сутулилось.

Цеплялось руками оно за карниз.

А небо хмурилось.

И злыми глазами смотрело на нас.

Земля от молний обуглилась.

И слышу эхо знакомых мне фраз.

Иди, иди! И встань под дерево,

Что стоит посреди полей.

Я больше не реву,

Но стакан мне ещё налей.

И за дальним холмом в степи.

Я надеюсь, всё надеюсь, на встречу с другом.

Он застрелился, не услышав «Терпи.

И не слушай эту ругань».

Снопами искр взрываются.

Дни этого летнего месяца.

Я не знаю, как называется.

То во что в жизни верится.

В летних сумерках, в горящей дубраве.

Я буду тихо стоять.

Лес весь в рубиновой оправе.

Смотрю и буду умолять.

Чтобы сердце моё забыло.

Все потери и утраты.

Коими жизнь перекормила.

Я люблю жизнь, ведь у меня одна ты!

Сегодня мне выдали диплом, а еще успел в военкомате пройти приписную комиссию. Теперь у меня до осени стандартный период «никому ненужности». Возможно, осенью заберут в ряды великой и могучей, долг отдавать.

За восемнадцать лет задолжал, пока ходил по городу, пока учился. Задолжал, как и все парни из небогатых обычных семей.

Со своей группой мы шумно отпраздновали окончание учебы и уже за полночь большинство разъехались по домам.

Не успел я лечь спать, как услышал из коридора недовольный голос отца. Отец мой впустил полуночного гостя, хоть и поругался в прихожей немного, это привычно для него.

Это был Гаврила, только выглядел он, не как обычно. Не было в его взгляде уверенности, жесткости. Он заявился ко мне посреди ночи, бледный, потерянный. Впрочем, когда я, отбросив в сторону начинающееся похмелье, вышел в прихожую, отец уже не ворчал, а наоборот вместе с моей матушкой приставал с расспросами к моему другу.

Сначала я решил, что он со своим отцом сцепился, обычное дело, но только вот его бледное лицо и потерянный взгляд раньше в таких ситуациях отсутствовали. Отмахнувшись от родителей, я втолкал Гаврилу в свою комнату. Усадил на диван.

- Что с тобой? Подрался опять? – прохрипел негромко я.

Не сразу, но Гаврила ответил.

- В полиции я был, Костыль. Показания давал.

- Все-таки допрыгался, нашел проблемы! – раздраженно воскликнул я, - Предупреждал же, не надо срываться на улице. Не прыгай на всех подряд…

- Да заткнись ты! – вдруг громко воскликнул он,- это не из-за меня, а из-за вируса нашего. Вова застрелился.

Мои ноги подкосились, но попытка упасть удалась не сразу. Сначала я попал на край компьютерного кресла, а затем, уронив кресло с приличным грохотом, приземлился на ковер. В комнату зачем-то вбежала мама, из коридора выглядывал отец.

Я собрался с силами, поднялся с пола, вытолкал ее, попросив предварительно принести настойку успокоительного для Гаврилы.

Только спустя час он смог нормально поговорить со мной. Или не со мной, скорее это был монолог.

- Понимаешь, Костыль. Он просто взял и покончил абсолютно со всем. И зачем? И нам ничего главное, не сказал. Сам по себе, решил и сделал. Просто в одно мгновенье, когда я просто в гости зашел. Я был в его комнате. Видел все отчасти, слышал, обдумывал всё произошедшее. Я пришёл к нему в семь вечера.

Он глубоко вздохнул, потом монотонным голосом продолжил.

- Все парни торчали в баре, ты отмечал диплом, да еще с Иринкой поругались немного. Вот я и решил заглянуть к вирусу. Вот, захожу, поздоровались. Вроде ничего необычного. Вова немногословный был, хотя это тоже обычное явление. Спрашиваю, где твои все, а он говорит, что уехали на дачу колорадских жуков собирать, да в баню, в общем, как обычно. Ты чего такой хмурной, спрашиваю. А он говорит. Так задолбался, Гаврила! Я даже засмеялся. Ты чего, Вовка! У тебя родители хорошие, своя комната, работа приличная в офисе. Что случилось? А он еще посмотрел на меня странно и говорит, все нормально Гав. Я в тот момент и не понял, что мои слова его задели. А может смех. И не понял, что и мне он не доверял. Потом он притащил с кухни бутылку крепкого. Мы посидели, выпили. Даже особо не разговаривали. Я включил телевизор, тыкал пульт, менял каналы. А он все сидел и сидел, в какой-то момент вышел, вернулся с парой тарелок салата и тарелкой ветчины. И снова ушел. Мне попалась трансляция какого-то матча на одном из спортивных каналов, и я слегка выпал из реальности.

- А дальше что?- спросил я замолчавшего и уставившегося на линолеум друга.

- Дальше… дальше Вова вернулся. Он рассказал мне о неприятностях только на середине третьей бутылки, за которой мне пришлось бежать в ближайший круглосуточный. Он расстраивался из-за девчонки. Ему двадцать и он впервые влюбился. Я вообще не удивился подобной истории, Костыль. Так понял по его словам, что им просто попользовались. Какая-то фурникетка катанула его, а он не понимал этого. Ты же знаешь, наивный он в плане взаимоотношений. Он сказал мне, что любит и кажется, обидел её, и подарок на их два месяца был слабоват. Кольцо за тридцать касиков. Нормально?! Дурачок, Вован. Хотя теперь нельзя так говорить. Затем я вышел на балкон. Вот чума, из-за какой-то мракобески. Я пытался понять, что ему сказать, чтобы успокоить. Это всё я обдумывал, пока курил. И тут вдруг выстрел. Я не ожидал от него такой глупости, Кос.