Дети радиопомех

Глава 5. О переключателях в голове и том, что осталось в прошлом.

Первое время получалось отмалчиваться. Игорь спокойно попивал в уголке коньяк, а когда к нему обращался кто-то из пьянчужек (их было человек пять или шесть), внушительно принимался раскуривать сигарету, и каждый понимал: этого парня вопросами лучше не донимать. И только когда из туалета выполз в засаленном махровом халате хозяин, Гришка, похожий на длинного земляного жука с вечно деловым видом и громко щёлкающими суставами, сказал:

- Это ребята, которые не сидят без дела.

Усы соседа воинственно встопорщились. Гриша - бестолковый малый, который вечно что-то чинил во дворе в своём гараже и застенчиво здоровался со всеми проходящими женщинами. Человек, который, по собственному признанию, «был рождён, чтобы умереть несчастным». Ленка его жалела, Игорь - презирал. И вот на тебе, теперь они в одной лодке.

- Спасу от них теперь нет... куда ни зайдёшь, везде теперь либо мародёры, либо мусора.

Неожиданно для себя Игорь почувствовал на Гришку обиду.

- То не мародёры. Это вы мародёры. А те парни, что меня отделали - что-то вроде общественного движения. Партии, у которой есть чёткое видение ситуации и перечень шагов, которые нужно предпринять. Они делают ужасные вещи - с этим я не собираюсь спорить. Но может, эти ужасные вещи приведут к чему-то хорошему в будущем?

Гриша с грохотом уронил свой тощий зад прямо на пол. Словно любопытные, но трусливые кутята, к ним несмело начали сползаться остальные пьянчужки. Все они молча ждали продолжения. Игорь, не смачивая свои краски водой красноречия, расписал им, как спасал младенца и как его втаптывали в грязь. Пьянчужки охали и ахали, словно тётушки на званом вечере, посреди которого вдруг раскрылась чья-нибудь личная тайна.

- Не повезло тебе, друг, что все порядочные люди собрались сейчас здесь, – воскликнул кто-то. Следом, конечно же, раздался горестный перезвон бокалов.

Гриша, большой любитель порассуждать на отвлечённые темы, сказал:

- Порядочность – она не такая. Кусает, только если в ответ, да и то не всегда. Любит свой тёплый угол. Если ты причисляешь себя к порядочным, то сиди дома от греха. А знаешь, почему?

- Почему? - послушно переспросил Игорь.

Гришкин палец назидательно продырявил воздух.

- Ты хоть раз слышал, чтобы один человек заразил другого порядочностью? Вот то-то и оно! Вот мы - свинтили ящик коньяка. А кому от этого плохо стало? Абдулла, который тем магазинчиком владеет, живёт на Зубчаниновке, то есть ему через целый город ехать, чтобы вывести своё добро. У него таких магазинов в одной Зубчаниновке - три штуки! И зачем, спрашивается, он сюда поедет? Вот мы и реквизировали добро, чтобы не пропадало. Я, если хочешь знать, записочку ему оставил под прилавком - мол, такой-то такой-то арендовал ящик «Командирского» с целью растравить душу и провести время. Денег не оставляю - украдут, да и курс сейчас непонятно какой у коньяка к рублю, а вот адресок - пожалуйста. Только, пожалуйста, не присылай своих чернявых мордоворотов, а приходи сам - разойдёмся по-доброму. Конец цитаты... С другой стороны, сволочизм и подлость любит компанию. Они распространяются от человеку к человеку, как грипп. Они стремятся собрать своих сторонников вместе, как можно большим числом, натравить их на то или на это.

- Это всё глубинные инстинкты человеческие, - прибавил Гришин приятель. Звали его не то Андреем, не то Алексеем – Игорь так и не запомнил. Запомнил фамилию – просто потому, что люди с фамилией «Героический» встречаются не каждый день.

- Они нам, человекам, вообще-то, выживать помогают, - продолжал Андрей либо Алексей, взяв назидательную интонацию. Игорь подумал, что он, возможно, ещё и поэт. – Вообще-то, к сведению, только такие люди, наглые люди, люди, которые не думают и ни с кем не советуются, берут и меняют мир так, как им нравится.

- Что меняют? - переспросил Игорь.

- Всё меняют, - безапелляционно заявил Героический. Тощий, с грязью за ушами и под ногтями, с проглядывающими сквозь тонкую рубашку рёбрами, он вызывал почти осязаемое отвращение.

- Мы динозавры, а это наш астероид, - выдал неловкое сравнение Гриша.

- По-вашему, - Игорь уже ничего не понимал, - лучше порядочное безделье, чем если кто-то умный (в уме румынского вампира он отчего-то даже не думал сомневаться) захочет что-то сделать? Что-то, что может показаться вчерашнему человеку дикостью или даже жестокостью? Человечество же тогда просто вымрет... или же его вывезут на плечах те, кто не боится делать другим людям больно. Тебе - вот тебе, Гришка! - не стыдно будет въехать в новый мир на шее у истеричной бабы с ножом, которая резала младенцев?

Игорь распалялся всё больше. Гриша только грустно покачал головой.

- Скорее всего, я никуда не въеду. Если так дальше пойдёт и никто по-настоящему умный и смелый ничего не придумает, эта квартира станет одним большим склепом для всех, кто в ней находится. Во всяком случае, мы умрём не трезвыми.

- А я нет, - Игорь задыхался. Стены, казалось, пульсировали - то придвигались, то отдалялись. Было странно видеть, как держатся на них картины, заключённая в пластиковые рамки безвкусная мазня, и кактусы в горшочках на подоконнике. - Я хочу умереть, попытавшись что-то сделать. Вернее, я вовсе не хочу умирать, но если вдруг придётся…