Дети, сотканные ветром

Пролог

Говорят, что нынешний человек не способен распознать чуда, даже если оно свалится прямо к его ногам.

Признаться, и некий мистер Борман был из тех, кто под давлением высоток, скребущих серое небо, отчаянно не замечал на что он вот-вот наступит…

– У-ф-ф! – пропыхтел мистер Борман, задрав ногу, будто вздумал в пример цапли уснуть посреди тротуара.

Тирада, грянувшая далее, по громогласности и жару могла быть обращена к несправедливому и тоталитарному порядку, процветающему на нашей планете. К удивлению прохожих, предметом проклятий дородного мужчины оказался раскисший под дождём шарик мороженого.

На светофоре зелёный человечек бодро затопал на месте. Мистер Борман же ушёл с пути пешеходов, так как сам любил напомнить в приличном, по его предвзятому мнению, обществе, что теперешний люд технология научила совершать при ходьбе тысячу операций, при этом отучив их смотреть под ноги.

Он потратил пять одноразовых салфеток на ботинок и ещё три, чтобы стереть с шеи пот, выступивший от проделанного труда. Далее мистер Борман рассержено вклинился в поток людей.

«Дети, – думал он, перебираясь на противоположную сторону улицы, – маленькие провокаторы! Мелкие манипуляторы, – кипел он от негодования. – Кто тот безвольный родитель, который на каприз пакостника купил в такою рань мороженое? Наверное, ведёт отпрыска к себе на работу, сберегая пару центов на нянях».

– Если кто из моих, – заподозрил вдруг мистер Борман. – Уволю!

Свернув в пустой проулок перед зданием офиса, он гнев сменил на милость.

– Что-то ты с утра завёлся, генерал. Подрежу только премиальные.

От собственного великодушия Борман взбодрился и расцвёл, отчего вновь не разобрал, на что вот-вот наступит.

– У-ф-ф!

Наш мистер едва не распластался у мусорных баков. Он рассвирепел было, однако сейчас у его ног лежал человек.

– Куда ни плюнь, везде грязь соберёшь на подошву, – оценил Борман обстановку.

Всё-таки приглядевшись, он понял – этот экземпляр необычный. Впрочем, с детства приученный не обращать внимания на подобный круг людей, Борман мог не заметить, как изменились с годами бездомные.

– Чего ты тут разлёгся, приятель?! – отнюдь не дружественным тоном спросил мистер. – Не даёшь порядочным людям добраться до работы.

При виде нелепых попыток бездомного высвободиться из нескольких слоёв одежды, на Бормана накатывало любимое желание промыть кому-либо полость черепа.

– А-а-а, лишь ты, полый, – в конце концов щетинистое и заспанное лицо отреагировало на нависшее над ним массивное тело.

– О, эмигрант, – утвердился в выводе мистер Борман. – Что ты себе позволяешь?! Здесь общественное место! Тут вам не как у вас там!

Его поучения мало задевали бездомного старика. Одной рукой он что-то пытался нащупать на разномастной «постели». Левую же стыдливо прятал под одеждой.

Мистер Борман, понимая, что большего участия ему не заслужить, замолк. В тишине безлюдного проулка он осмелился на то, чему так долго сопротивлялся. Мистер принюхался.

Верно, что бездомный – странноватый мужичок. Ни запаха перегара, ни иного постороннего смрада. В воздухе витал явный дух чернил, тот самый из детства. Наш будущий мистер тогда любил опустошать пасту из шариковых ручек на стулья девочек, которые дразнили его в школе.

Над головой прошмыгнула птичья тень, и Борман вспомнил, что запаздывает на работу. Он не рисковал оставлять без присмотра офис полный бездельников.

– Эх, приятель, задержал ты меня. Вот тебе пятёрка, – щедрость мистера Бормана сегодня была безгранична. – Купи газету и найди себе работу.

Бродяга отвлёкся от поисков и удивлённо взглянул на человека в дождевом плаще.

– Зачем мне твоя бумага, полый? – на ломанном произношении вещал бездомный. – И работа, что работа? Моё призвание – библиотекарь. Ныне же я в изгнании.

«Так и знал, библиотекари только прикидываются образованными людьми», – подумал мистер Борман.

Он небрежно махнул на прощание:

– Бывай. И знай, настоящее призвание отяжеляет карман.

В доказательство того, что у него-то с весом кармана всё в порядке, он подтянул ремень на штанах. Бездомный библиотекарь хотел было возразить, как вдруг замер, растеряв остатки сна. Костлявой трясущейся рукой указал на кого-то за спиной Бормана.

– Знаешь, приятель, куда засунь свой палец? – нахмурился мистер.

Библиотекарь, не желая слышать точный адрес, рванул с места, колыша подолом балахона. Борман оглянулся и никого не увидел у выхода с проулка и столба электропередачи.

– Ничего не поменялось. Все они чокнутые.

Пройдя пару шагов, мистер Борман заметил странный предмет, откатившийся от ночлежки библиотекаря. Использовав четыре одноразовых салфетки, мужчина поднял с асфальта круглый футляр.

За спиной то ли гаркнуло, то ли ухнуло, а сердцем Борман был отнюдь не молод. Подскочив на месте, он увидел на обвисших электропроводах большую птицу.

– Какой же ты породы, горлодёр?! – мужчина робко оглядел проулок и тихо добавил: – Свихнулся библиотекарь, ему и не заметить пропажи.

На вытянутой руке, словно та источала зловоние, мистер Борман донёс «находку», как он хотел представить всем футляр, до двери здания офиса.

– За что я плачу аренду, Гюнтер? – с типичным для себя приветствием он вошёл в холл и указал на лифт с табличкой «Простите, у нас ремонт».

Охранник натянуто улыбнулся и снова погрузился в сияние экрана телефона. Не переставая проклинать современную экологию, которая глубоко засела в лёгких, наш мистер добрался до пятого этажа, где располагался его кабинет. Влиться с головой в дела, какие повторяешь каждый день из года в год, не составляло труда, и лишь что-то посильнее землетрясения могло отвлечь мистера Бормана от своих обычных занятий. В утренней суматохе, обеде, незаконченных обязанностях и лёгком перекусе был забыт в углу кабинета старинный футляр.

– Не видать тебе моего места, Вескель. Слышал! Ни тебе и никому другому, – грозил закрывающейся двери мистер Борман.