Дети вечности

Дети вечности

Мы с тобой принадлежим Вечности. Она и мать, и кормилица, и талант, и источник жизни. Мы украшаем ее, живем, создавая ее части, познавая и созидая.

Мы создаем Искусство.

Ты – сирена: божественной музыкой околдовываешь, приковываешь к себе внимание. Вся твоя жизнь – сплошное сияние на сцене, где ты показываешь часть внутреннего мира. Ты абсолютно свободна в своих мыслях, словно ласковый ветерок, в одно мгновение способный развергнуться страшной бурей.

Я – Создатель: мое место – маленький уголок, где я взмахом кисти создаю все новые и новые миры. Ты создаешь искусство в громком шуме, я – в гробовом молчании. Художник никогда не показывает своих чувств, вместо этого он переносит их на холст. С каждой проведенной линией, с каждым легким штрихом картину наполняет жизнь, наполняют наши самые откровенные чувства. В картины мы вкладываем часть себя, самую прекрасную и откровенную, что хранится глубоко в наших душах. Мы создаем идеалы, людей, пейзажи, жизнь – ту, которую мы глубоко внутри себя желаем.

И ту, которая никогда не наступит.

Слышу тихий шорох и оглядываюсь. Рядом с огромной скульптурой девы стоишь ты, молча на меня глядя. В твоих глазах я могу прочитать восхищение, и что-то еще… Сочувствие?

Интересно, почему?

Ты передвигаешься осторожно и бесшумно. Хотя странно, я всегда думал, что музыканты ненавидят тишину. Ты осторожна, как всегда рядом со мной.

Конечно. Ведь я всего лишь ненормальный художник, не способный прожить ни дня без тишины.

- Когда ты в последний раз выходил на улицу?

Едва заметно пожимаю плечами. Какая мне разница? Там, на той стороне, нет ничего, что могло привлечь мой интерес. Серость, обыденность, система – яд, текущий по венам и медленно сжигающий изнутри. А здесь… словно время останавливается. Это – цитадель моего таланта, тайник, хранящий в себе всех девятерых муз из мифов. Здесь властвует лишь Создатель. Здесь властвую я.

- Тут холодно. И мертво. Как ты можешь жить в таком месте?!

Непроизвольно по губам пробегает усмешка. Как и ожидалось от музыкантки, которая не способна ничего, помимо кривляний на сцене!

- Зачем ты пришла? Раздражаешь. – голос сух и надтреснут. Хм, интересно, когда я нормально разговаривал в последний раз? Я слышу, как ты резко вдыхаешь от негодования, я будто чувствую, как дрогнуло твое сердце, моментально возвращаясь в привычный ритм. Ты быстро возвращаешь маску спокойствия, наверняка утешая себя мыслью, что незачем слушать ненормального. Но твоя маска тебе не идет, она сидит криво, она неудобна, она готова вновь слететь, обнажая твое пламя.

Еще одно отличие между нами: я спокоен и холоден, и свой внутренний огонь выпускаю лишь в картины и скульптуры. Моя жизнь следует от одной картине к другой, она пролетает мимо прекрасных статуй, обнимает тексты, протекает мимо шедевров. Остальное меня совершенно не волнует.

- Может, хватит уже? Ты вечно занимаешься одним, пора выйти на улицу и зажить по-настоящему!

- Я живу. – резко слетают слова с губ. Ты замолкаешь, а я продолжаю говорить, и с каждым словом мой голос звучит все сильнее:

- Жить как обычные люди, утопая в обыденности, задыхаясь в повседневности? Люди, тратящие всю свою жизнь непонятно на что, люди, вечно убегающие от боли и проблем, люди, неспособные видеть прекрасное, они всю жизнь тратят в пустую, убивая ее на мелочи. Слабые, ничтожные создания, ищущие смысл жизни и убегающие от него. Ты предлагаешь мне стать таким?

- Стань как я! Контактируй с миром, но оставайся собой.

- Ты хамелеон. Ты забыла свое призвание и с головой окунулась в серость. Подражая людям, дабы тебя не сочли сумасшедшей, ты стала такой же как они. Серой. Ничтожной. Ты смотришь на меня, уже не скрывая своей ярости. По твоим глазам я вижу, что ты готова разорвать меня на мелкие кусочки. Неужели правда настолько режет глаза?

- Эгоист. – выплевываешь это слово, будто оскорбление. Но нет, милая, для меня это высший комплимент.

- Возможно.

- Ты мертв. И уже давно.

- Возможно.

Ты выглядишь удивленной: думаешь, я раньше не догадывался? Не одна ты здесь самая умная. Мертвец, заточенный в теле живого. Который умирал медленно и мучительно. Который был обречен с самого начала. Который застрял во временной петле, и который не способен выбраться.

Десять лет. Между нами – десять лет, полные упрямства, гордыни и одиночества. Мы живем по разные стороны огромной реки, похожей на реку Стикс, и никогда не сможем перейти на другую сторону.

- Наша война никогда не кончится? – спрашиваешь еле слышно, опустив голову. Я лишь усмехаюсь вновь. Ты все время считала это войной талантов, войной двух различных искусств. Поначалу так и было. Но это затянулось.

Однако я не хочу тебя разочаровывать. Каждое мое слово ударяет по тебе, словно безжалостный ветер хлещет по нежному цветку. И в какой-то момент цветок может сломаться.

- Нет.

Ты буквально расцветаешь и улыбаешься мне. Я больше не чувствую твоей злости, лишь надежду. Интересно, на что?

- Я обязательно смогу тебя переубедить!

***

- Хватит уже. – несколько месяцев ты мучаешь меня своими приходами и уговорами. Я не желаю этого!

- Это больше не может повторяться! – злишься, по-настоящему злишься. Руки сжимаются в кулаки, а глаза горят яростным огнем. Конечно, ты столько сил и времени потратила впустую. Я говорил тебе, что ничего не выйдет, и не раз. Но ты не слушала, упрямилась, как всегда.

- Дошло, наконец?

После этих слов я вижу, что в тебе будто ломается какой-то внутренний стержень. Ты опускаешь голову, словно побежденная. Хотя словно ли?

- Достаточно. Я больше никогда не вернусь. – голос словно у смертельно уставшего человека. Ты можешь винить в этом лишь себя, милая. Я не просил каждый день приходить сюда, я не просил быть рядом.

- Дверь там, - указываю направление пальцем, а на лице не дрогнул ни один мускул. Мне ли, давным-давно мертвому, понять тебя, кипящей жизнью? Твое дело – блистать и освещать этот мир, мое – еще сильнее очернять ему тень. Мы живем в разных мирах. И от этого веет легкой дымкой грусти.