Девочка с острова цветов

Пролог

Когда режущая боль выдернула Абигаэл из полузабытья, все вокруг – стены, лица женщин, собственные руки, судорожно вцепившиеся в конец веревки, и эта веревка, свисающая с потолочной балки – все стало неестественно четким, ярким. Свет заходящего солнца проникал в окно, окрашивая внутренность дома в огненно-рыжий и заставляя мельтешившие в воздухе пылинки вспыхивать искрами. Такие закаты иногда случались после дождливых дней.

Глядя на танец множества золотистых блесток в лучах и жидковатый едкий дым, курившийся над плошкой, Абигаэл со спокойной ясностью поняла, что сегодня умрет. Ей бы испугаться, затосковать от такой мысли, но Абигаэл отупела от изнуряющей боли и не чувствовала больше ничего. Роды продолжались со вчерашнего вечера, но ей казалось, что много дней она мечется в тщетных усилиях, вначале желая поскорее выпустить в мир своего ребенка, увидеть его, приложить к груди. Теперь, измотанная, она хотела лишь прекратить все это, как угодно, только прекратить.

– Давай же, тужься, помогай дитю, – строгий голос раздался над ухом, заставив поморщиться. – Дыши, как я показывала. Будет тебе лениться, задушишь ведь ребеночка!

Повитуха тоже устала, Абигаэл понимала это. Но не испытывала жалости ни к ней, ни даже к ребенку, который все не хотел рождаться и терзал свою мать. Схватки прекратились, позволяя свободно вздохнуть, но руки помощницы подхватили, не дали упасть на спину для отдыха. Дым сжигаемых благовоний и трав неприятно щекотал ноздри, делая духоту еще тяжелее и гуще. Напеваемые второй женщиной тихие молитвы не успокаивали, а раздражали.

– Не могу, не хочу я больше, – хриплым, надсаженным от долгих криков голосом простонала Абигаэл.

– Ты должна! – тон не терпел пререканий. – Как посмотришь в глаза своему мужу, если загубишь его сына?

«Я хотела, чтоб была дочь, – вяло подумала Абигаэл. – Сына ему уже родила, первенца. Только теперь уже все равно, был бы живым…»

С первым ребенком она так не мучилась, родила на удивление легко и быстро оправилась. Потому второго носила спокойно, радостно, не боясь, мечтала о красавице-дочурке. Но что-то пошло не так, и даже повитуха, пусть и старалась сделать все, что в ее силах, почти утратила надежду. Кто-то из них наверняка умрет, мать, дитя или даже оба. Как бы укрепляя уверенность в этом, роженица не застонала уже – взвыла гортанно, схватилась за веревку, потемневшую от пота.  И снова ее усилия оказались бесполезны.

– Эй, куда ты? – окрик донесся до Абигаэл словно издалека. – Пошла отсюда! Кыш!

– Э-э-э, не кричи на ора. Не оскорбляй драконов. Она пришла за своей сестрой, забрать ее с собой, к духам и призракам. Пусть глядит, она не мешает.

Переждав новый приступ скручивающей в узел боли, Абигаэл оглянулась. Из входного проема смотрела на нее ора, крупная старая драконица. В немигающих глазах чудилась вековая мудрость, но Абигаэл знала, что ора была всего лишь зверем, хотя весьма почитаемым местными людьми. Саму же ее считали связанной с ора особыми узами, ведь когда-то она приплыла сюда со священной земли, Драконьего Острова, и на ее ладони был знак, оставленный его хозяином.

Она вспомнила, как Наго дал ей этот знак перед отъездом, чтобы люди в новом месте лучше ее приняли. С тех пор она ни разу больше не видела дракона, не говорила с ним. «Он ведь даже не узнает, что я умерла», – подумала Абигаэл с тоской.

– Наго, – едва слышно пробормотала она. – Помоги. Не дай мне умереть…

Неподвижный взгляд ора из-под морщинистых век. Наверняка она явилась, почуяв скорую смерть, и ждет теперь, когда та возьмет свое, превратит Абигаэл в груду мяса, и можно будет полакомиться всласть. А Наго не услышит. Он больше никогда не придет. Никто не поможет, нужно справляться самой. Как он и говорил тогда, прощаясь.

– Прекрати себя жалеть, – смуглая рука потянулась к лицу, куском мягкой тряпицы вытирая пот с висков и мокрые дорожки слез. – Ты должна быть сильной.

У всякой силы есть предел. Той, что осталась у Абигаэл, хватало лишь чтобы терпеть муки, усталость, этот лезущий в нос отвратительный дым, яркий свет уходящего солнца, падавший на лицо. Правда, закаты здесь недолги, и вскоре янтарный свет сменился мягким вечерним сумраком. Но духота все не отпускала – хорошо бы снова пролил дождь. Женщина опять затянула свой напев, тихий и назойливый, как жужжание комара. Однообразный мотив нагонял дремоту, но боль не давала заснуть.

– Аби, – голос, показавшийся очень знакомым, тихонько раздался совсем близко. – Ты слышишь меня?

Абигаэл приподнялась на локте, озираясь. Кроме нее и двух повитух в доме по-прежнему никого не было, даже ора исчезла из дверного проема.

– Не бойся, – шептал голос, и дыхание щекотало волосы над ухом. – Я помогу, а ты пока отдыхай.

На окаменевший живот легла чья-то невидимая ладонь, и от нее по всему телу разливалась прохлада, отгоняя боль. Против воли Абигаэл погрузилась в дремоту, словно в мягкое облако. Звуки доносились издалека, как сквозь толщу воды.

– Вот так, теперь все будет хорошо. Только придется еще немного постараться.

Почему так темно? Неужели и вправду удалось уснуть? Абигаэл чувствовала себя отдохнувшей, откуда-то появились новые силы. Схватки вновь скрутили, заставляя хвататься за веревку, но в этот раз она чувствовала, что старается не напрасно. Еще немного – и ребенок закричал в руках повитухи.

– Мальчик, – сказала та, кладя его на грудь матери. – Хороший, крупный, вырастет сильным воином.

Бережно прижимая к себе дитя, Абигаэл улыбнулась. Все позади, сегодня никто не умрет. Повитухи суетились вокруг, что-то делали с ее телом, но она по-прежнему ощущала происходившее слабо, как сквозь сон или забытье.

– Наго, – она встрепенулась, попыталась оглядеться. – Это ведь ты, Наго?

– Тише, здесь никого нет, кроме нас, – мягко, но настойчиво ей надавили на плечи, заставляя лежать спокойно. – Кого зовешь к ночи?

– Но он был здесь. Он помог мне. Дракон. Неужели вы не слышали его голос?