Девочка со спичками

Девочка со спичками

Мой папа такой выдумщик. Мне кажется, что он был очень шаловливым мальчишкой. Забирался на крыши, лазил в подвалы, воровал яблоки у соседей, изобретал всякие интересные штуки. Вот как сегодня, например.
Мама ушла на работу, хоть сегодня и воскресенье, но у нее работа такая, приходится трудиться даже в выходные. Она врач. Очень серьезная у меня мама. Иногда она смеется и говорит, что у нее два ребенка, а не один. Доченька — это я. И один неразумный сыночек — это папа. Папа смеется и подтверждает.
А папе вот никуда ходить не надо. Но это не значит, что он лентяй. Просто у него такая классная работа — фотограф. Он иногда пропадает днями и ночами. «Выполняет заказ», — так он говорит. Но зато, когда нужно, он всегда со мной. Вот как сегодня.
Отличный день намечается! Солнце бьет в окна — это раз! Я надену новое платье — это два. А самое замечательное, что я проведу целый день с папой. Он будет выполнять «заказ», а заодно пофотографирует меня.
Папа говорит, что ему заказали серию фотографий для открыток о нашем городе. Он должен снять известные здания. Исторические. Я не очень поняла, что значит исторические здания. Здания с историей, что ли? И еще всякие известные места.А фотографировать он будет не обычным фотоаппаратом, таким, где сразу же картинки видны, а старым, необычным. Он где-то достал такой, куда надо заряжать пленку. Сказал, что это для «атмосферы и достоверности». Не очень понятно, но звучит красиво! Я думала, что картинки будут видны в крошечном окошечке, но оказалось, что посмотреть отснятое можно будет только потом, когда папа проявит пленку. Ничего себе сложности!
— А где именно мы будем фотографироваться? — спросила я, ковыряя вилкой яичницу.
Папа у меня замечательный, вот только готовить совсем не умеет. Вот и сейчас отвлекся на меня, задумался, и зажженная спичка догорела до самых пальцев. Папа ойкнул и выронил ее на пол. «Папа у нас такой, хочет — творит, хочет — вытворяет!» — сказала бы мама. Она, в общем, так всегда и говорила.
Папа открыл спичечный коробок и стал выкладывать передо мной на стол спички.
— Ну, считай! Городской театр, собор, мост через речку, здание бывшей учительской семинарии и бывшего торгового дома, вокзал.
— Шесть, — сказала я, пересчитав спички. — И все?
— Начнем с них! Хотя…
Вид у папы стал загадочный и немножко хитрый. Он задумывал какое-то баловство.
— Знаешь что, Бусина!
— Что?
— Ты ведь у меня не боишься привидений?
— Не-а!!
Я даже на месте запрыгала от предчувствия какого-то невероятного приключения!
— Тогда для начала пойдем фотографировать один старый-старый заброшенный дом. Говорят, там водятся привидения. Только чур, не убегать от меня и слушаться!
— Да-да-да! — закричала я и закружилась на месте.
Потом сгребла спички со стола в карман.
— Зачем они тебе? — удивился папа.
— После каждого выполненного задания я буду зажигать спичку и праздновать победу! Я все запомнила! Городской театр, собор, мост через речку, здание бывшей учительской семинарии и бывшего торгового дома, вокзал, — скороговоркой повторила я. Память у меня всегда была отличная, хоть хвастаться и некрасиво.
Папа рассмеялся и протянул мне коробок с оставшимися спичками.
— Прекрасная мысль, — сказал папа. Я знала, что ему понравится!
Дом с привидениями выглядел просто как старая скособоченная развалюха. Он был окружен забором, а сам дом закрывала зеленая сетка, не знаю зачем. Наверное, чтобы украшать. Папа мне объяснил, что этот дом старинный и ценный, разрушать его нельзя. А на ремонт денег у города тоже нет. Вот и стоит он уже который год и скоро, наверное, совсем развалится.
Папа отогнул доску, висевшую на одном гвозде, и оглянулся по сторонам, как вор. Мне даже смешно стало, серьезный такой. И говорит:
— Быстро, Бусина, забирайся.
Я на секундочку замешкалась, потому что боялась порвать или запачкать свое новое платье, но впереди ждало приключение! Платье по сравнению с ним — просто ерунда!
Когда мы оказались за забором, папа сразу стал фотографировать. Но я видела, что он недоволен: сетка на доме портила все впечатление.
— Так, — сказал он. — Я на секундочку зайду в дом, а ты жди здесь. Поняла?
— Уууу! — сказала я. — Я тоже хочу! Ты обещал мне показать привидение!
— Я не обещал, — удивился папа. Ну да, он правда не обещал, но я ведь надеялась.
— Ну хоть расскажи! — заканючила я. — Почему этот дом так называют? Кто-то видел здесь призраков?
— Ох, ладно, — папе, видно, не терпелось зайти в дом, но он понимал, что просто так от меня не отвяжется. — Про дом давно ходит дурная слава. Говорят, было несколько случаев, когда здесь пропадали дети. Все это слухи. Просто страшные истории. Последний случай произошел, когда я сам был еще маленький. Какие-то ребятишки, я их не знал, они были из другого района, забрались в дом, чтобы поиграть. Один мальчишка испугался в последний момент и остался ждать у входа…
— И-и-и? — папа замолчал, и мне хотелось его поторопить.
— Вот… Они не вышли назад. Поиски ничего не дали. И вообще, это не очень хорошая история для такого солнечного дня, — кажется, папа уже был не рад, что взялся рассказывать.
Истории, которые произошли давным-давно, пусть даже страшные, больше похожи на сказки. Но если эти истории случаются с людьми, которых ты знал или мог бы знать, они становятся не просто страшными. От таких историй хочется плакать, поскорее забыть и не вспоминать больше. Наверное, папа подумал, что это такая же история. Но для меня это была история, которая случилась давным-давно. История-сказка. Я ни капельки не испугалась.
— Ладно, иди, — отпустила я его.
— Жди здесь и никуда не уходи! Я быстро!
Он нырнул в провал окна: сетку на этом месте уже давно разрезали, она свисала лохмотьями. Бездомные люди наверняка ночуют здесь и не боятся никаких привидений.
Я долго его ждала. Рассматривала рисунки на заборе — попадались интересные. Например, был нарисован этот дом, но так он выглядел, наверное, давно-давно. Красивый, новенький. И какой-то зловещий. Хотя дело было даже не в доме, а в черном солнце, что сияло над ним. Может быть, зловещим рисунок выглядел потому, что нарисован был углем?
Потом я прыгала по камешкам, представляя, что прокладываю путь в бурной реке. Папы все не было. Он снова увлекся и забыл о времени.
Я еще порисовала на стене осколком кирпича, а потом совсем соскучилась.
— Эй! — крикнула я, перевесившись через раму в комнату. — Эй, папуля!
В доме было темно, пусто. Со стен свисали обрывки обоев, на полу валялся разный мусор. Внутри было прохладно. А так — дом как дом. В подвале и то страшнее.
— Папуля!! — позвала я снова.
Но он меня не слышал, наверное, поднялся на второй этаж.
Ну вот, я его ждала-ждала, а он бросил ребенка и забыл! Так нечестно.
Я перебралась через подоконник и спрыгнула на пол. Из-под ног поднялись облачка пыли. Фу, грязища. Надо быть осторожной, чтобы не испачкаться.
Я вышла из комнаты и увидела лестницу на второй этаж. Где-то там наверху щелкал затвор фотоаппарата. Ага, вот ты где! Я тихонько стала подниматься наверх, потому что у меня возникла одна отличная мысль: спрячусь и напугаю папу, когда он пойдет к выходу. Побуду привидением! Посмотрим, насколько он смелый!
Я даже захихикала тихонько, представляя, как папа подскочит, когда я на него выпрыгну и крикну: «Бу!». Вот только где же спрятаться?
На площадке второго этажа, в стене, я увидела маленькую дверцу. Это, наверное, была какая-то кладовка, потому что ни одна дверь не может быть такой низенькой. Я откинула крючок и заглянула — внутри была крошечная комнатка. Взрослый бы туда не поместился, а вот у меня получится, надо только сесть на корточки и сжаться. Неудобно, конечно, сидеть так, но ведь это ненадолго, всего на несколько минут, пока папа не станет спускаться по ступенькам. Я услышу его шаги и выпрыгну!
Было тесно, но я уместилась кое-как. Изнутри даже оказалась приделана скоба; интересно, зачем она здесь? Зато очень удобно притянуть дверь за эту ручку, чтобы закрыть ее плотнее. Дверь щелкнула, стало очень-очень темно. И на секунду жутко. Мне даже показалось, что я заперта здесь, но когда попыталась толкнуть дверцу, она приоткрылась.
Мне уже не очень нравилась эта затея, но глупо было бы теперь все прекращать. Ничего, что темно и душно, розыгрыш того стоит. Папа сначала испугается, может, даже отругает меня. Но потом будет смеяться, я точно знаю. А потом у нас появится своя тайная история. И мы будем вспоминать ее даже тогда, когда я вырасту и стану взрослой!
Так я размечталась и чуть не проворонила папу. Услышала его шаги, только когда он уже сошел на несколько ступенек вниз.
— Бу!! — крикнула я, вылетая из комнатушки.
И едва удержалась на ногах, споткнувшись. Я пряталась всего несколько минут, но почему уже наступила ночь? Темнотища! Я едва могла разглядеть очертания стен, а папу, который продолжал идти по лестнице, совсем не видела. Только слышала шаги. На ощупь я стала спускаться за ним. Разыгрывать его уже совсем не хотелось — настроение испортилось. Почему же так темно? Может, я уснула, пока ждала?
— Папа! — крикнула я. — Стой!
Но он не ответил. По звуку шагов я поняла, что он продолжает спускаться.
Вот и проем окна, через который мы пробрались внутрь. Снаружи тоже темно, как в безлунную ночь. И папу я по-прежнему не видела, но услышала вдруг его голос, далекий и приглушенный, словно папа говорил, прижав подушку к лицу:
— Бусина, ты где?
Я тоже выбралась. Какая же темнота, ничего не разглядеть! Я подняла голову и увидела черный круг вместо солнца. Так странно! Он был черным, но глазам было больно на него смотреть. И казалось, что он заполняет весь мир черным светом вместо прозрачного, золотистого.
Папу я не видела. Наверное, он ушел за угол, разыскивая меня. Но вдруг его голос раздался совсем рядом, хоть и звучал глухо. И по голосу я поняла, что папа волнуется и злится.
— Ну что за непослушная девчонка! Я же просил никуда не уходить!!
Это было очень-очень удивительно и даже уже страшно. Эта темнота, из-за которой я совсем не могла рассмотреть папу. И его странно далекий, тихий голос.
— Ушла домой… — пробормотал папа, и эти его слова я едва различила.
— Я здесь! Я здесь! — закричала я и попыталась найти папу на ощупь, но руки трогали только воздух.
Ах, как тревожно и жутко мне стало. Я не видела его, он не видел меня. Я одна в каком-то темном и страшном месте, и это место ни капельки не похоже на мой город.
Папа, конечно, решил, что я не дождалась его и ушла, ведь от нас до дома с привидениями было рукой подать. А решил он так потому, что я, признаюсь, частенько так поступала. Вот вчера, например, ушла из магазина: обиделась на то, что он не стал покупать лимонад. И сейчас, понятное дело, не найдя меня, он тоже так подумал.
Стало совсем тихо. Папу я не слышала, и шагов его. Наверное, он ушел. И я его больше никогда-никогда не увижу! И что же мне делать теперь?
Первым делом я, конечно, заплакала. Сидела на корточках и плакала, и то, что подол моего платья лежит прямо на земле, меня уже совсем не заботило. Потом я подумала, что если еще раз зайти в ту крошечную комнатку, закрыть дверцу и открыть ее, то, возможно, мир снова станет прежним — солнечным и привычным.
Возвращаться было невероятно страшно. «Это просто дом. Старый дом. Дом-развалюха», — шептала я. Но даже выход из комнаты не могла найти, тыкалась в шершавые стены. А водить по ним руками было очень и очень неприятно. Я боялась нащупать паутину, или паука, или… Или кто-то в это время нащупает меня?
Ой, как билось сердце. Но тут я вспомнила про спички! Как хорошо, что я взяла с собой спички. Почти целый коробок!
А вдруг они не работают здесь? Я торопилась, спичечная головка без толку терлась о боковину коробочки, но после нескольких попыток все же загорелась.
И все преобразилось за секунду. Огонек спички был не просто маленьким пламенем на тоненькой палочке, хотя и им тоже. Он словно был отсветом настоящего мира — тьма, скрутившись, уползла за порог комнаты. Солнце пробилось в окна, и я мгновенно увидела и кусочек двора сквозь прорезанную в сетке щель, и грязные пыльные обои, и выход, который я так долго искала, шаря по стенам.
Я вернулась? Пока я осматривалась, не веря своим глазам, спичка догорела до пальцев, и я уронила ее. Огонек еще недолго светился на пыльном полу, мигнул и погас. И, спустя несколько секунд, тьма полезла из щелей, заполняя собой комнату. Как чернила, разлитые в воде. Я видела ее клубы, медленно парящие в воздухе. И совсем скоро все вновь было заполнено темнотой до краев.
Я достала еще одну спичку, пальцы дрожали. Главное сейчас — не рассыпать остальные, они могут еще пригодиться. А вдруг это была случайность? Вдруг не сработает?
Но сработало. Маленький огонек свечи разогнал мрак, и я, не мешкая, побежала вверх по лестнице, к маленькой каморке. Забралась внутрь, захлопнулась, подождала несколько секунд, зажмурилась крепко-крепко и распахнула дверцу.
Глаза открывать было страшно. Пока я сидела с закрытыми глазами, можно было верить, что все удалось. Все получилось. Я вернулась! Я верну…
— Ай! — крикнула я и снова стала реветь. Сидела прямо на грязном полу — плевать на платье, и ревела. Темнота обступала со всех сторон.
Что же делать? Что же мне теперь делать?
Папа, зачем я не послушалась тебя!
Городской театр, собор, мост через речку, здание бывшей учительской семинарии и бывшего торгового дома, вокзал… Я все помню! Куда он пойдет сначала? Наверное, к театру, он ближе всего!
Я осторожно спустилась по лестнице — не хотелось тратить спичку, вылезла из окна, потом с трудом нашла доску, которая отодвигалась. И припустила вдоль по улице, туда, где располагалось здание театра.
Город был пустым и темным. Я смутно видела очертания домов, скорее угадывая, куда надо идти. Хорошо, что мы с папой так часто ходили по его делам и я изучила улицы. Людей я не видела. Но иногда до меня словно бы доносился шепот, шорох шагов, шум машин. Они все были где-то рядом… Вернее, я была где-то совсем рядом. Вот только где?
Театр я увидела издалека. Встала у входа, приготовилась. Сейчас зажгу спичку, и папа меня заметит. А как иначе — ведь я на самом виду. Главное, чтобы он сам был уже здесь.
И вновь, пока горела спичка, мир стал привычным, светлым и солнечным. Улицы наполнились людьми, шумом и ветром. Я только сейчас поняла, что до сих пор не ощутила ни одного движения воздуха. Оказывается, рядом со мной стоял мальчик и позировал для фотографии. Я увидела и его маму с телефоном в руках. Я думала, что она скажет: «Девочка, отойди!», но она молчала.
А вот и папа! Вот он! Мой папа! Навел на меня фотоаппарат. Как же я вовремя!
— Папа, папа! — закричала я, замахала руками. Спичка вырвалась из пальцев, погасла.
Папа продолжал снимать как ни в чем не бывало. Даже в те секунды, когда город проявился для меня и я видела людей и его так ясно, как всегда, он все равно меня не замечал.
Тьма сгустилась, поглотила все.
Плача, я достала еще одну спичку. Увидеть хоть еще на одну секундочку. Хоть на один миг.
Мальчик рядом. Я почти уже обожала этого мальчика. Он так близко и такой живой! И мама его чудесная. И солнце! И зеленые деревья. И папа. Папочка! Куда ты уходишь! Не уходи, пожалуйста.
Собор.
Мост через речку.
Вокзал.
Я знаю все эти места. И спички еще есть. Я вижу тебя, папа. Но ты меня — нет. Появлюсь ли я на тех фотографиях? Различишь ли ты меня?
Я стараюсь не плакать, но и улыбаться сил нет. Я злюсь, а еще мне ужасно грустно.
Но я буду здесь, чтобы ты смог меня найти. И даже когда последняя спичка догорит — я буду здесь.