Девушка из гостиницы со спецобслуживанием

Девушка из гостиницы со спецобслуживанием

(18+)

      «Второй» нажал на кнопки ДПУ и на панорамном телеэкране появилась фотография под № 46.

      – Люся из Белгорода, – прокомментировал он. – Пожалуй, самая красивая и ушлая из всех любовниц Иванова. День рождения 14 апреля. Образование высшее. Работает заведующей небольшой важной номенклатурной гостиницы. Дважды разведённая. Гулящая. Большая любительница интимных связей с красивыми мужчинами. Благодаря любовным отношениям с некоторыми влиятельными персонами, имеет благоустроенную трёхкомнатную хорошо обставленную квартиру, дачу, машину, блатную работу и возможность заниматься нелегальным мелким бизнесом: перепродажей купленных в Одессе, либо полученных из Одессы, заграничных косметических средств, постельных принадлежностей, нижнего белья, тканей, одежды, обуви, заграничных эстрадно-музыкальных грампластинок и магнитофонных кассет. 

Иванов познакомился с Люсей в пятницу 9 марта 1979 года в поезде Одесса-Новосибирск, когда ехал из Одессы от Оксаны в Кременчуг, к Вере. 
Купив утром в кассе ж.д. вокзала билет до Кременчуга, Иванов по телефону сообщил Вере когда, во сколько, каким поездом и вагоном приедет к ней. Вера предупредила, что работает во вторую смену и встретить в 10 часов вечера не сможет. Поэтому оставит ключ от квартиры в кармашке коврика перед дверью и через два часа постарается вернуться домой.
Купив в магазинах и на одесском рынке «Привоз» необходимый ему набор продуктов, Иванов, чтобы не отираться на ж.д. вокзале и не привлекать лишний раз к себе внимание ментов, поехал на электричке до станции "Раздельная", решив сесть на свой поезд там и иметь возможность при необходимости выбирать в вагоне попутчиков.

Когда поезд Одесса-Новосибирск прибыл на станцию "Раздельная", Иванов сел в свой вагон и обнаружил, что в плацкартном отсеке, где его место нижнее, находятся три пожилых человека: две женщины и мужчина, обедающие за столиком. Ничего не сказав, лишь тяжко вздохнув, Иванов прошёл дальше и, увидев очень красивую, модно и нарядно одетую молодую женщину со скучным лицом в окружении трёх пожилых женщин, решил расположиться рядом по соседству на боковом месте. 
Интуитивно Иванов почувствовал на себе внимательный и заинтересованный взгляд молодой дамочки, но не подал вида. 
Поставив под столик две сумки, сняв пальто, шапку, шарф, и блеснув перед ней Золотой Звездой Героя Социалистического Труда, Иванов сходил к проводнику вагона и попросил переложить билет с 15 места на боковое 47. Своё желание он объяснил тем, что ехать ему до Кременчуга всего 10 часов и к ночи выходить. Спать не придётся, не хочет. На его нижнем 15 месте сидит уставшая пожилая пенсионерка, которой у него язык не повернётся сказать, чтобы лезла на свою верхнюю полку. 
Проводница без лишних слов переложила билет.

Вернувшись на 47 нижнее боковое место, Иванов вытянул из сумки зарубежный толстый глянцевый каталог модной одежды, обуви, разнообразной бытовой утвари и стал неторопливо листать, разглядывать предлагаемый в нём товар.

Молодую красивую дамочку явно заинтриговала персона Иванова, а толстый каталог с красочными фотографиями модных вещей отразился на её лице ярко выраженным любопытством.
Заметно приободрившись, она то и дело поглядывала на Иванова и попутно обдумывала план и повод подсесть к нему напротив и познакомиться. Вскоре такая возможность у неё появилась. Пожилые женщины, получив спальные принадлежности, решили стелить себе постели и попросили Иванова достать с верхней третьей багажной полки матрацы и подушки. Иванов охотно откликнулся на их просьбу, но попросил всех четверых отойти: – Вдруг что-нибудь из этих старых матрацев и подушек посыплется, – улыбнулся он. – Однажды со мной был такой случай. Посыпалась на сидевших внизу пассажиров пыль, грязь, песок. Мне так стыдно было.

Женщины отошли. Молодая дамочка, воспользовавшись моментом, села за боковой столик на место Иванова и принялась разглядывать картинки каталога.

Иванов снял матрацы, подушки и сел за столик напротив дамочки.

      – Извините, можно мне посмотреть? – приветливо улыбнулась дамочка, просительно взглянув на Иванова своими чистыми синими невинными глазами.

      – Можно – улыбнулся своей красивой улыбкой Иванов. – Но с одним условием. Мне бы хотелось, чтобы вы каждую понравившуюся вам вещь показывали. А для чего? Потом скажу, если пожелаете, конечно.

      – Хорошо, – улыбнулась дамочка и, начав с первой страницы, неторопливо просмотрела весь каталог, показывая каждую понравившуюся вещь.

Иванов, вооружившись листочком из блокнота и пишущей ручкой, делал на бумаге понятные лишь ему отметки и заметки.

Покончив с каталогом, дамочка взяла исписанный Ивановым листочек и, внимательно просмотрев сделанные Ивановым пометки, положила обратно.
      – Судя по всему, – улыбнулась она, – на этом листочке вы отметили нюансы в моём характере, мои наклонности и склонности.

      – Правильно, – улыбнулся Иванов. – Но не из праздного любопытства. Просто вы невероятно красивы, привлекательны. В своей жизни я впервые с такой очаровательной девушкой близко столкнулся и мне захотелось, как человеку любящему глубоко вникать и проникать в тайны Природы, заглянуть в ваш внутренний мир через восприятия вами гармонии линий, отточенности форм, сочетания красок и цветовых гамм. Скажу откровенно: многие свойства характера, присущие вам, меня удивили и поразили. Некоторые огорчили. Но в целом порадовали и позволили сделать вывод с хорошим прогнозом будущего.

      – А по конкретнее и по подробнее вы можете рассказать об этом? – с умоляющей улыбкой взглянула на Иванова дамочка.

      – Могу! – засмеялся Иванов, взглянув на часы. – Но при трёх условиях. Скажите, как вас звать? До какой станции едете? И сначала что-нибудь перекусим, чаю попьём. Практически, с утра ничего не ел. Не хотелось. На кладбище с другом прощался. Недавно разбился, взлетая. Мы с ним вместе в лётном училище учились. Теперь вот еду в Кременчуг к его матери. Посмотреть своими глазами как живёт, чем помочь можно и нужно. Один он был у неё. 
Иванов скорбно опустил голову и закрыл лицо руками. Посидев так немного, он вытер платком глаза, извинился за проявленную слабость, открыл сумку и, достав несколько свёртков, положил их на столик,
      – Надеюсь, вы составите за этим столиком мне компанию? Кстати, в каком-то военном фильме немец о еде высказал довольно мудрую мысль: «Война войной, а обед по расписанию». Так как вас звать и куда путь держите?

      – Люся моё имя, – мило улыбнулась дамочка. – Еду до Харькова. Из Харькова домой в Белгород.

      – А меня звать Сашей, – разворачивая свёртки, улыбнулся Иванов. – На работе величают Александром Сергеевичем. В душе мне это не нравится. Саша приятнее и проще звучит.

      – А где вы, Саша, живёте? – поинтересовалась Люся.

      – Последние шесть лет в Москве, – буднично ответил Иванов, ловко порезав на кусочки копчёную ветчину. – Раньше жил в Самаре, то есть в Куйбышеве на Волге-матушке реке. После десятилетки учился в лётном училище. После училища закончил на заочном отделении Куйбышевский авиационный институт и перешёл на конструкторскую работу. В 1973 году пригласили работать в Москву.

      – Сколько же вам лет? – удивлённо улыбнулась Люся.

      – Ой! – вздохнул Иванов и подвинул еду Люсе. – Если честно, о возрасте даже говорить не хочется. Слишком старый. Наверное, лет на десять-одиннадцать старше вас. В июле 34 года стукнет.

      – Всего вы старше на 8 лет, – кокетливо повела глазками Люся. – Не старый. И на вид не больше тридцати. Вы женатый?

      – Был, – нахмурился Иванов. – Всего год прожили вместе. Бросила. Ушла к другому. Посчитала трудоголиком. В принципе, так оно и было. С утра до позднего вечера на работе пропадал. Приходил домой только ночевать. Жалею о том, конечно. Сам виноват. Хорошо детьми не обзавелись. Иначе повесился бы. В депрессию сильнейшую тогда впал. Кое-как из неё выкарабкался. Тяга и увлечённость к творческой работе спасла. Впрочем, и погубила: фактически проворонил свою молодость. А вот вы: нет, не проворонили! Умница! Судя по данным на этом листике, своё не упустили. Срывы, естественно были и будут. Но подобно неосложнённой простуде вы их переносили и перенесёте с лёгкостью. Лично я нисколечко не удивлюсь тому, что вы два или три раза были замужем. Очень капризны. Направо и налево изменяли своим мужьям особо не таясь. Любите и тонко чувствуете красоту во всём, где она присутствует. Как и всякая кокетка очень податливы и высоко цените заботливое и внимательное к себе отношение сильных, красивых, благородных и наделённых властью мужчин. Тем не менее, быть постоянной женой или любовницей у одного мужчины не ваш пока удел. Пусть даже этот мужчина царь или император. И в Средние века вам грозила бы за измену жуткая смертная казнь. Утихомиритесь вы не скоро. Не раньше чем к 40 годам. Причём, остановить, образумить вас в этом плане неспособно ничто. Включая рождение детей. И устоять, между прочим, не сможет перед вами ни один нормальный мужчина, если вы того очень пожелаете. О чём прекрасно знаете.

      – Мне кажется, – улыбнулась Люся, – вы бы устояли.

      – Ещё пока да, потому что не поманили, – усмехнулся Иванов. – А поманите, за себя не ручаюсь. Перед вами я ягнёнок. Такие тюхи для вас пройденный этап.

      – Ошибаетесь, Саша, – качнула головой Люся, – С по-настоящему толковыми мужчинами меня Судьба почему-то не сводила. И с вами не сведёт. Слишком догадливы. Быть может, если только в качестве любовницы. Между прочим, живу одна в уютной трёхкомнатной квартире со всеми удобствами. Интересно, подошла ли я бы вам на роль любовницы?

      – Мне не то что роль любовницы, но и само слово «роль», то есть, игра в любовь, в любовницы, претит, – тяжко вздохнул Иванов. – На мой характер надо либо любить, либо не любить, а не играть «роль».

      – А у вас были любовницы? – улыбнулась Люся.

Иванов со счастливым лицом на миг замер, сладко вздохнул и утвердительно кивнул головой: 
– Была одна. Была! Когда мне шел 17 год и я учился в 10 классе, в меня влюбилась, и влюбила в себя 25-ти летняя замужняя сказочно красивая, почти как вы, женщина. Она была моя не только первая не детская любовь, но и первая в интимных отношениях учительница, которая терпеливо и упорно в течение нескольких месяцев обучала меня всем премудростям обращения с женским телом. Вскоре, будучи талантливым учеником, я превзошёл свою любимую наставницу, и к обоюдному удовольствию вытворял с ней всё, на что способной оказалась моя неиссякаемая творческая фантазия.
Наши любовные свидания продолжались почти год. Встречались на квартире, которую она специально сняла для этих целей. Между прочим, мои родители даже не подозревали об этом. Думали, в спортшколе занимаюсь. А я с ней встречался всегда перед тренировкой. И всё было шито-крыто. К сожалению, кто-то, узнав о наших тайных встречах, позвонил её мужу и тот чуть не «хлопнул» нас, как мух, воочию. Чудо спасло. Потом я поступил в лётное училище. Далее учился заочно в институте. Тогда тем более не до девок и любовниц было. К тому же, как ни странно, но факт: ни разу ни в кого не влюблялся. А в меня многие девушки влюблялись. По глазам видел. Лишь после института влюбился. Сам не знаю с чего и почему. Наверное, красотой и податливостью взяла. Всё позволяла. Ей 23, мне 29. Через год поженились. Через год разошлись. Вот так невзрачно прошла моя молодость.

Тяжко вздохнув, Иванов встал.
      – Пойду за чаем схожу. Или может кофе будете пить по особому приготовленное, с коньяком? – улыбнулся он и вопросительно взглянул на Люсю.

      – Кофе, с коньяком! – игриво сверкнула глазами Люся.

Иванов принёс в стаканах кипяток, заварил быстрорастворимый кофе, добавил немного сахара, коньяка. Положил на столик горсть шоколадных конфет и придвинул стакан в подстаканнике к Люсе: 
      – Пьём, пока горячий, с конфетами, и ярко выраженным приятным ароматом коньяка. Конфеты, кстати, тоже вкусные. Такие даже в Москве редкость.

Перекусив и прибрав столик, Люся с милой улыбкой внимательно посмотрела в глаза Иванову. Не выдержав её пристального взгляда, он стеснительно опустил голову.

      – Саша, – тихо и вкрадчиво обратилась Люся. – Признайся, я нравлюсь тебе?

      – Нравитесь, – вздохнул Иванов. – Не отрицал и не отрицаю.

      – Почему же тогда не хочешь ко мне приехать в гости? – как можно ближе придвинула к нему своё красивое и приятно пахнущее лицо Люся.

      – Стесняюсь, – не поднимая головы, прошептал Иванов.
– Стесняюсь даже разговор на эту тему заводить. К тому же, смелости всё равно не хватит. Меня надо прямо от поезда за руку брать и упрямо тянуть. И то, желательно, в тёмное время суток, чтобы у подъезда дома никого не было.

      – Позвонишь – встречу и за ручку приведу, обещаю, – на ушко Иванову прошептала Люся.

      – Серьёзно? Не шутите? – сделав вид, что колеблется, внимательно посмотрел на неё Иванов.

– Серьёзно, милый Сашенька, – вздохнув, стеснительно опустила голову Люся. – Вы мне очень нравитесь.

Иванов достал из толстого бумажника календарик и задумался, глядя в него.
      – В принципе, могу приехать вечером в воскресенье 18 марта. По идее, меня могут отпустить в командировку 14 марта на Воронежский авиазавод. Если постараться, то вместо недели на все дела хватит три-четыре дня, и оставшиеся два-три дня побыть у вас. Устраивает?

      – Звони и приезжай! – радостно улыбнувшись, утвердительно кивнула головой Люся. – Обязательно встречу. В любое время суток…

14 марта 1979 года Иванов из Москвы позвонил Люси в Белгород и сообщил ей, что вечером отправляется из Москвы на авиазавод в Воронеж и 18 марта позвонит ещё раз либо из Орла, если поедет поездом Воронеж-Рига, либо из Харькова. 
Услышав приятный, радостно возбуждённый, мелодичный и звонкий голос Люси, Иванов твёрдо решил 18 марта ехать к ней.

В воскресенье 18 марта Иванов от Оли из Липецка отправляется поездом в 250 километровое путешествие через железнодорожную станцию Елец в город Орёл. В Орле взял на проходящий поезд билет до Белгорода и позвонил Люси.

Люся встретила Иванова на вокзале Белгорода прямо у вагона. Сияющая, стройная, красивая, нарядно одетая, с живыми цветами.

Иванов пробыл у Люси с 18 по 20 марта не выходя за пределы квартиры. Люся называла его только Сашенька. Ухаживала за ним и обхаживала как самого дорогого, знатного и любимого гостя. Она призналась ему, что ни с кем ей не было так хорошо, как с ним, и никого так трепетно, с любовью не воспринимала и не принимала, включая очень высокопоставленных московских «гостей», приезжающих изредка в Белгород и Белгородскую область с инспекционными проверками из ЦК КПСС и Совета Министров.

      – Ты, Сашенька, хотя и развратник, – однажды разговорясь, после изрядно выпитого крепкого ликёра, улыбнулась она, – но очень милый и в отличие от приезжающих вельмож всегда думаешь о том: а хорошо ли мне, приятно ли, не гидко, не больно, получила ли удовольствие. Готов часами возиться со мной лаская, массажируя, делая причёски, проводя косметические эксперименты, разрисовывая, купая, возбуждая, разряжая. А те, наглецы, только о себе думают, считая нас чем-то им обязанной эротической прислугой, будто специально трудоустроенной в гостиницу для удовлетворения их похотей, прихотей и прочих развлечений. Недавно был случай, когда одному высокопоставленному московскому шестидесятилетнему «гостю» захотелось анального секса с одной из наших молоденьких работниц. Девушка смолчала, подставилась, прогнулась. Тёр, тёр он её – кончить не смог. Повис его стручок дохлым червячком, потеряв силу. Стал требовать, чтобы она ртом начатое дело докончила. Девочка предложила ему сначала сходить помыть как следует свой стручок. Тот ни в какую. Говорит: "это твоё, оближешь". Пытался силу применить. Та, не сдержавшись, хлебастнула вельможу по физиономии и выскочила из номера. Тот возмутился. Строптивую девчонку посоветовал убрать из гостиницы, соврав причину. Пришлось убрать. Все сделали вид, будто всё было так, как он сказал. Но я ей верю. Она мне врать бы не стала. Все они, Сашенька, негодяи. С высоких трибун одно говорят, в жизни ведут себя совсем по-другому. Публично все они осуждают нетрадиционный секс, и в тоже время все как один любят анал и минет. Я как-то у очень-очень партийного идеолога спросила: считает ли он мастурбацию и онанизм нетрадиционным сексом. Ничего не сказал, промолчал. Видимо, знал, что этим сексом в той или иной форме занимается в молодости почти каждый. Вообщем, двуличные твари они. Ни стыда, ни совести. К примеру, стал бы ты перед сексом в писю молоденькой девушки коньяк лить? Представляешь, у неё там всё жжёт, горит, сжимается, а он, сволочь, смеется, а некоторые даже пьют его оттуда соломинкой. Или понатыкают скрученные трубочкой червонцы в торт, поставят на ковёр и предлагают девушкам вытягивать их попами. Кому-то удаётся, а кому-то приходится попой в торт пикировать.

      – А к тебе не пристают? – улыбнулся Иванов.

      – Раньше приставали, сейчас нет, – отрицательно качнула головой Люся. – Стоит мне назвать известную им фамилию человека, который когда-то провёл со мной пару ночей и теперь покровительствует мне, так они, словно трусливые дворняги, сразу же хвосты к заду прижимают. Поверь, им других хватает. Ещё ни один из высокопоставленных «ревизоров» не уехал из нашей гостиницы неудовлетворённым. Помельче рангом – может быть. Но таким доступ к нам закрыт. Для них предусмотрены гостиницы проще… «без специального обслуживания».

20 марта Иванов и Люся попрощались. Они договорились о новом свидании в её День рождение 14 апреля 1979 года. Иванов дал твёрдое обещание в пятницу 13 апреля к ней приехать. Она пообещала встретить и ни кого на День рождения не приглашать.

5 апреля Иванов из Москвы посылает Люси телеграмму в Белгород, что приедет вечером 13 апреля. Чем и во сколько позвонит 13 апреля в 14-15 часов из Харькова. 

В пятницу 13 апреля 1979 года Иванов едет электричкой в Белгород. Люся встречает. Милая, нарядная, счастливая. Иванов дарит ей цветы.

Иванов гостил у Люси с пятницы 13 по понедельник 16 апреля. 
14 апреля вдвоём они отмечали её День рождение: 26-ти летие. Иванов утром преподнёс ей в качестве подарка французские духи, набор косметических средств, шоколадные конфеты. Самолично готовил торжественный завтрак, обед, ужин, а ночью в нежном лунном свете окружил Люсю ласками, объятиями, поцелуями и разнообразными сильнодействующими методами сексуальной разрядки от которых она металась, сладко стонала, а в моменты кульминаций испускала протяжный крик, и Иванову приходилось закрывать ей рот своими крепкими поцелуями.

Утром 15 апреля, в воскресенье, Люся долго не могла подняться с постели. 
      – Сил нет, миленький Сашенька. – прошептала она, улыбаясь. – Измотал ты меня. Ощущение такое, будто на мне, царице, сменяя друг друга, полк дворцовых гренадёров побывал. Спасибо! Я этот День рождения никогда не забуду.

      – Я тоже, – засмеялся Иванов, крепко прижав к себе Люсю. – Ты так подо мной, как в горячке, металась, ёрзала, сладостно протяжно стонала и ойкала со словами: «Ой, миленький Сашенька, не могу, не могу!», порой даже вскрикивала, кричала, словно в бурном водовороте тонула, что мне от всего этого, честно признаюсь, весело становилось. Еле смех сдерживал. И, одновременно, радовался. Значит ещё не старый, раз способен такую молодую красотку до такого умопомрачительного состояния доводить.

      – Да, миленький Сашенька, не старый! – утвердительно покачала головой Люся и несколько раз поцеловала его в губы. – Знаю я старых…

      – А у тебя, Люсенька, какой самый старый по возрасту был? – улыбнулся Иванов.

      – 66, – кокетливо повела глазами Люся. – Мне тогда шёл 22-й год.

      – И какие впечатления? – усмехнулся Иванов.

      – Нормальные! – улыбнулась Люся. – Сексом он меня не докучал. Ему много не требовалось. Эрекции у него хватало на один раз. И то не всегда. Любитель был просто лежать со мной в обнимку, обмениваться ласками, и нравилось ему, когда я возбуждала его «сардельку» своими нежными пальчиками. По другому он часто кончить не мог. В награду получила без всякой очереди и волокиты трёхкомнатную квартиру, дачу, хорошую работу. Надеюсь, без мужа и детей тоже не останусь. Может даже ты возьмёшь. 

      – А пошла бы? – улыбнулся Иванов.

      – Пошла! – утвердительно кивнув головой, улыбнулась Люся. – Берёшь?

      – Пока нет! – засмеялся Иванов. – Боюсь! Ты слишком красивая, притягательная, а на передок слабая. Вокруг тебя постоянный рой прилипал будет, даже если оденешься в одежды замухрышки-золушки. Поэтому не выдержишь. Предашь меня. Сдашься кому-нибудь в плен. А я внутренне ревнивый. Намучаюсь с тобой. Да и не хочу второй раз с предательством сталкиваться. Первое с трудом пережил. Второе не переживу.

      – Ошибаешься, мой любимый Сашенька, – отрицательно покачала головой Люся и нежно поцеловала Иванова. – Женой верной буду. Знаю себя.

      – Возможно. Посмотрим – перевернувшись на Люсю и поцеловав её в губы, шею, грудь, улыбнулся Иванов, – Как говорится: «поживём – увидим». Пока же сейчас могу сказать точно лишь вот о чём. Как женщина – ты великолепное создание. Лучше не видел и не встречал. Лично мне всем хороша: и умом, и красотой, и поведением в постели, и как хозяйка, и как человек.

      – Спасибо, милый мой Сашенька! – сладостно прижала Люся к себе Иванова. – И всегда помни: одно твоё слово и я, не колеблясь, стану твоей женой. Верной женой!

      – А верной любовницей? – улыбнулся Иванов.

      – Верной любовницей твоей, милый мой Сашенька, – засмеялась Люся, – я стала месяц назад, с 9-го марта, когда мы познакомились. С тех пор ты у меня в сердце один. Никого не хочу.

      – Умница! Спасибо, моя хорошенькая! – крепко сжал Иванов в своих объятиях Люсю – Поверь, никогда не думал – не гадал и не мечтал о близости с такой девушкой. Краше Венеры Милосской! И без одежды и в одежде. Умеешь в любом виде выглядеть прекрасной, привлекательной, аппетитной. Надо же? Столько раз залезал, и мне всё мало. Честно скажи: не болит? Не натёр? Можно?

      – Чуточку! С непривычки сразу за раз столько раз, – обняла и поцеловала Иванова с виноватой улыбкой Люся.

      – Тогда разряди меня своими нежными пальчиками, – прошептал Иванов на ушко Люси. – У тебя это очень хорошо получается. Аж дух захватывает. Затем, с опорой на меня, встанем, примем душ, позавтракаем. Я тебе на руках и ногах ногти полирну, массаж сделаю, питательную маску на лицо и шею нанесу и сниму. Потом рисованием фломастерами и кисточками на твоём теле займусь. Позабавлюсь твоими эрогенными зонами, повозбуждаю. Поразряжаю, не натирая. Заставлю тебя в экстазах подёргаться, покрутиться на постели, как на сковородке. Сладостно постонать, поойкать, повскрикивать. Помою в ванне, накормлю обедом. Уложу в постель и лягу в обнимку рядом отдыхать до ужина. Согласна?

      – Мой милый Сашенька! – сладостно прижалась Люся к Иванову – Ты мой заботливый повелитель. Как скажешь, так и будет! С тобой мне всяк хорошо.

      Утром в понедельник 16 апреля 1979 года, попрощавшись с Люсей, и пообещав ей в мае приехать, Иванов из Белгорода поехал поездом в Готню, из Готни в Суммы.

      Кроме этих трёх свиданий Иванов встречался с Люсей ещё три раза. Четвёртый – с 20 по 23 мая 1979 года. Пятый с 18 по 19 июля 1979 года и последний шестой раз с пятницы 14 по понедельник 17 декабря 1979 года. Больше они не встречались. Люся проболталась ему, что соскучившись, ездила в Москву. Хотела с ним повидаться. Но в адресном столе не смогла получить адресную справку. Такой, сказали, не числится по открытым адресам. А по закрытым адресам они справки не дают. Кроме того, настороженный Иванов подметил, что Люся обшарила все его карманы на одежде. Рылась в сумке. Не полезла только в закрытый на кодовый замок «дипломат», в котором, якобы, Иванов держал технические документы служебного и секретного характера. 

      «Второй» нажимает на кнопки ДПУ и на панорамном телеэкране появляется фотография под № 47.
      – Мария из Кременчуга. 18 с половиной лет. Студентка железнодорожного училища. День рождения 24 августа – комментирует «Второй».