Девушка, комсомолка, спортсменка ч.2 Наживка

Девушка, комсомолка, спортсменка ч.2 Наживка

– И что, прям вот так, среди белого дня? – личико Светы раскраснелось то ли от пары рюмок наливки, то ли от темы разговора. Субботнее утро выдалось ранним, муж разбудил, собираясь в командировку. На выходе Петр почти столкнулся с Федором, тоже направлявшимся, видимо, спозаранку, по делам. В селе встают рано. Вон и дымок из печной трубы баньки вьется.

– А чего ж нет? – Зинаида провела пальцем по полировке стола, чертя линию. – Ниточку в иголочку продеть завсегда не зазорно.

– Ниточку в иголочку, – хихикнула, прикрывая рот ладошкой, Света.

Соседка зазвала ее в гости, когда они пересеклись во дворе, проводив мужей. Минуту назад был Светкин черед рассказывать. Отвечать на нескромные вопросы соседки об успехах при облачении в «волшебный» белый халат ей было неловко. Смущаясь и запинаясь, она комкано изложила о произошедших в их с Петром отношениях переменах за минувшие две недели. В самых общих выражениях, разумеется. Избегая излишне пикантных подробностей. На столе на сей раз угощение оказалось много скромнее. Лишь графинчик знакомой уже наливки, да свойские, с огорода, помидорчики, перемежающиеся с огурцами на широкой тарелке.

– Да взять хошь сейчас, – Зинаида отхватила ломоть от каравая. Бросила быстрый взгляд на ходики с гирьками-шишками на стене. Нож вновь вошел в ржаной хлеб. – Скоро должен возвернуться уж сокол мой.

– Сокол, – эхом повторила Света, разглядывая фото на стене. Среди прочих нашлось и торжественное, свадебное, где Зина и Федор застыли чинно и серьезно рядом перед объективом. Жених смотрелся моложе невесты, но воспитанная Света решила не задавать вопрос, так и просившийся на язык.

– Ага. Орел степной, казак лихой, – растягивая слоги пропела хозяйка. – Отработает, по чарочке мы с ним пропустим, да и в койку. Вас догонять.

Света опустила глаза. Откровенность их разговоров притягивала. Но окончательно она еще не освоилась с прямотой старшей подруги.

– Суббота же, выходной, – нейтрально заметила гостья, – я вот собралась до комбината доехать. Помыться, и так, проветрится.

– На лесопилку к брату ходит. Подрабатывают немного, – пояснила собеседница первую часть невысказанного вопроса. – А чего зря мотаться тебе, ноги бить? Баня натоплена, сполоснулась быстренько у нас, да и вся недолга!

– Ну, не знаю… Неудобно как-то…

– Неудобно на потолке спать. Одеяло сваливается, – хохотнула Зинаида. – Воды мне не жалко, бочка большая, доски на полке не просидишь, жар с собой не унесешь. Так что, если есть желание, давай хватай принадлежности, и айда!

– А ты?

– А я опосля. Вот устроит мне муженек вторую смену, – указательный палец левой руки вошел в колечко, образованное пальцами правой. Вошел, задвигался быстро, ритмично. Туда-сюда, туда-сюда… Привлекая все внимание гостьи, как трюк фокусника на арене цирка, заставляющий раскрыть рот наивного зрителя. Как танец питона Каа, гипнотизирующего недалекую обезьянью стаю.

– А может и в баньке… на брудершафт, – ухмыльнулась хозяйка, в тайне довольная произведенным эффектом.

– Вы что… и в бане?

– А то!

– Так там же… неудобно! – выпалила Светка, не подумав.

– Отчего ж? Это смотря как приспособиться, – усмехнулась Зинаида. – с непривычки оно, конечно, нагнувшись, бывает и…

Света в рефлекторном жесте защиты зажмурилась и закрыла уши ладонями. Но руки, будто отказываясь подчиниться ее воле, сами собой опустились, не послужив преградой звукам и минуты.

– … то ж мужики. Они разнообразие в постели любят. И не только в постели чтоб.

– А где … еще, – прошептали губы безвольно.

– В стогу. Среди леса. В озере. На кухне. Просто в любом укромном уголке.

– В бане, – отчего-то подсказала Света.

– В баньке само собой, – авторитетно подтвердила Зинаида, – Ну и позы.

– Что… позы? – почти благоговейно ожидая ответа, девушка замерла в предвкушении.

– Сходились чтоб в разных позах. Не надоедало чтоб. Не приедалось.

– Не приедалось, – словно очарованная колдовством коварного Черномора из сказки пушкинская героиня, повторила гостья.

– Ну да. Бочком, рачком… В елочку, в распорочку. Или, за ради куражу, сверху попрыгать, наездницей. Седлала, чай, уже, свово Петрушу?

– Я? – практически очнулась Света. Она колебалась, солгать или сказать правду. Но, как оказалось, спрашивающая ответа и не ждала.

– Так что не теряй времени даром. Иди мойся. А я, пока Федора нет, белье еще поглажу, – окончательно разрушила наваждение соседка, вернув Свету к обыденности.

– Ладно… Я… Я сейчас, – она попятилась к входной двери.

– Еще б чуть, и перекрестилась, пожалуй, – довольная произведенным эффектом, Зинаида достала гладильную доску.

Научив молодую жену номеру с белым халатом, она теперь каждую ночь улавливала ритмичные поскрипывания из-за стены. И ловила себя на мысли, что завидует молодым. «Словно эстафету уже передала, – с досадой думалось ей в ночи под песню пружин по другую сторону перегородки. Правда, других издаваемых обычно любовниками звуков, она различить не могла.

– Сдерживаются, – делала Зина резонный вывод. И переворачивалась на другой бок. Один заход за рабочую неделю, да еще пару-тройку в выходные дни теперь, отчего-то ее перестали устраивать. Да и Федор уже не проявлял прежней прыти, не смотря на ее маленькие женские хитрости. Не зря же она халат передарила… Если б он продолжал так же воспламенять страсть в муже, оставила бы сугубо для личного, внутрисемейного пользования. Вот и сегодня вместо того, чтобы продлить утреннюю истому, побыв наедине с женой, супруг ни свет, ни заря поспешил на работу. Подкалымить немного на праздники, за пару часов работы в субботу, дело, конечно, благое. Но… Но именно сегодня ей хотелось другого. И гибкий ум Зинаиды искал способ получить желаемое. Как кот, выходящий по зиме из дома, он осторожно пробовал лапой тонкий наст.

Муж вернулся через четверть часа, когда глажка уже шла вовсю.

Зинаида сложила аккуратно вторую отутюженную рубашку в клетку. У близнецов, отправленных на лето в лагерь, все было парным.