Девятая жизнь

Контакт.2

Вот, вроде в ритм движения вошла. Да и красота вокруг неописуемая, после прохладной ночи вся мелкая живность вылезает погреться, ну и подзакусить.

Кстати об инструкциях - а не спеть ли? И ничего смешного тут нет, вокруг хоть и полупустыня, но она отнюдь не пуста. В ней все давно поделено в соответствии с размерами едящих и поедаемых. А я, между прочим, топаю по чужим охотничьим территориям.

Крупные хищники, они ведь совсем не такие кровожадные, как принято считать. Необычную дичь, тем более тоже совсем не мелкую, съесть попробуют со всем возможным пиететом и осторожностью. Даже если тут всеобщая голодовка. А если голода нет, то сначала посмотрят издали, а потом скорее всего постараются прогнать.

А если неведомая зверушка вместо браконьерства всех вокруг предупреждает о своем появлении, то ну и фиг с ней. Дичь распугивает, охоту портит, но сама чужие угодья занять не пытается, пахнет необычно, ведет себя нагло, топает мимо – ну и пусть топает.

Крупные копытные или стайные собачьи такую мою деликатность могут и не оценить, и скорее всего полезут в разборку. Но на первых у меня кумулятивные заряды припасены (есть, правда, и светошумовые, но их жалко ибо мало, да и местный белок все равно пробовать надо), а для вторых и пулемет сгодится. А самых опасных, тоесть двуногих разумных, я благодаря Тактику должна обнаружить гораздо раньше, чем они меня.

Так. А что у него в памяти есть про попадание в другие миры - «Гарнизоны»? (Прим. составителя – как уже говорилось, вместо перевода для рифмованных текстов брались близкие по смыслу. В оригинале имена и названия мест разумеется были другие. Что до сути событий, то приходится признать, что некоторые вещи не меняются не то что веками – тысячелетиями. И вообще не зависят от уровня «цивилизованности»)

С Ташкентской пересылкою

последнею бутылкою

простились - и айда

воздушным сообщением

в другое измерение,

в другие города.

Кабул, Кабул:

эрэсов гул,

Дар-уль-Аман, где чуть живой

от скуки штаб 40-й,

аэродром,

небесный гром,

комдив с чекушкою

и прапорщик с ведром.

Джелалабад:

волшебный сад

меж двух бригад,

что над рекой

хранят свой собственный покой;

спим на часах

с "бычком" в усах,

и вертолетный полк

витает в небесах.

Кундуз, Кундуз:

не хватит муз,

чтобы поэта вдохновить

тебя прекрасным объявить,

зимой мороз,

весной понос

и круглый год "жить иль не жить?" -

один вопрос.

Газни, Газни:

кругом огни,

бьют ДШКа

издалека

и минометы с бугорка;

берись за ум,

гони ханум,

без темноты

она не стоит этих сумм.

Гардез, Гардез:

пыль до небес,

качают духи головой

перед бригадой штурмовой -

мол, за рубли

в такой пыли

мы сами, духи,

продохнуть бы не смогли.

Пули-Хумри:

тут хоть умри,

но вечно глина под ногой

и вечно мина под другой,

и каждый час

пугает нас

рванувший сдуру

на складах боезапас.

Шинданд, Шинданд:

здесь мало банд,

а тот, кто этому не рад,