Диалог с монологом

Диалог с монологом

Я лежал на диване. Просто лежал, так как и телевизор, и компьютер были выключены. Что странно. Хотя не слишком, т.к. играла музыка.
  На пузе моём стоял северный олень. Плюшевый. Но северный. И по виду северный, и привезли мне его в подарок из Норвегии.
  Он стоял и покачивался в такт дыханию. Иногда я задерживал дыхание и тогда олень начинал чуть подрагивать от пульсации брюшной аорты.
  Он стоял лицом (именно лицом) ко мне, а я пытался найти в нём признаки жизни. Потому и мордой его лицо язык не поворачивался назвать. Я хотел, чтобы он моргнул. Или облизался. Или зевнул. Да хоть бы ухом повёл. И это уже перестало казаться чем-то невозможным.

- Ну же, ну! – понукал его я уже вслух. – Ну сделай же что-нибудь!
В этот момент лицо его ожило, и он больно укусил меня за нос.

- Ай-я! – завопил я, прижимая ладонь к носу и убеждаясь, что из царапин идёт кровь. – Что ты сделал!?
- То, что ты просил – “что-нибудь”.
- Я не это имел в виду.
- Надо иметь в виду то, что надо. – Голос у него был очень спокойный, мягкий и даже где-то как-то плюшевый.
- Ну и как я теперь завтра на работу пойду?
- А что?
- А что я скажу?
- Ничего не говори.
- Но будут спрашивать.
- Тогда скажи правду.
- Что меня укусил олень…
- Да.
- Северный олень.
- Да.
- В моей московской квартире.
- Да.
- Плюшевый.
- Почему нет?
- Потому что знаешь, где я тогда окажусь?
- На первых страницах газет.
- Нет, в сумасшедшем доме! – сказал я уже заготовленную фразу, попутно задумавшись о газетах.
- Почему?
- Да кто в такое поверит!?
- Почему не поверить в то, что есть?
- А ты другим покажешься?
- Я всем виден.
- В смысле поговоришь, укусишь?
- Нет, мне и тебя хватит.
- Ну а как тогда поверить в то, что сам не видел?
- А ты северное сияние сам видел?
- Нет, а ты?
- Ну я же северный олень… Но не обо мне сейчас. Ты не видел, но веришь, что оно есть?
- Ноо… Ну северное сияние я могу видеть по телевизору, в книгах.
- Ну так там же ты и говорящих оленей можешь увидеть. И ещё чего похуже…
- Ну то ж в сказках, в фантастике…
- А если сказки рассказывают такие, как ты?
- Это какие же?
- Которые видели.
- Эмм… - дар речи я на несколько секунд раздумья потерял напрочь. – С такого ракурса я не смотрел…
- С такого ракурса… - передразнил он. – Нну-ну, а с какого смотрел?
- Нууу… Эммм… Сложно сказать…
- Ну вот так и скажи, что ты об этом не думал.
- Не думал.
- А то “ра-акурс”, да не “тако-ой”. Учись признавать, если ты о чём-то не думал.
- Хорошо. Всё. Сдаюсь. Признаю, я не думал.
- Вот подумай теперь. Это первое.
- В смысле?
- Первое, о чём предлагаю подумать на досуге.
- Будет ещё?
- Всенепременно. Кстати, о досуге: как тебе телевизор?
- Да ничего, хоть и старенький. Всё хочу себе купить с нормальным плоским экраном. Такой, знаешь…
- Знаю. – твёрдо, но мягко оборвал меня он. – Я про то, что ты его смотришь.
- А что, нельзя?
- Можно, но зачем?
- Досуг провести.
- С пользой?
- Да нет, расслабиться.
- Мозг расслабить?
- Ага.
- А, может, лучше напрячь?
- На работе напрягаю.
- А на другую тему?
- Лучше расслабить.
- Новости очень расслабляют?
- Да я их редко смотрю.
- Каждый день?
- Да.
- Действительно редко. – усмехнулся он.
- Зато только раз в день.
- А какие ощущения после просмотра?
- Что в курсе мировой жизни
- Это обманчиво. А эмоционально? Какие мысли приходят после просмотра?
- Что-то вроде “Куда катится этот мир!”
- Угу. Расслабил мозг?
- Хм, не особо. – нехотя признал я, но попытался ухватиться за соломинку: - Ну а спорт!?
- Что спорт?
- Ну спорт я смотрю.
- А занимаешься?
- Не особо.
- Когда в последний раз?
- Давно это было.
- Значит, “ не особо” смело переводим в разряд “нет”. Это то же самое, как и “не тот ракурс”.
- Ладно, нет
- Так, может, лучше заняться, чем смотреть?
- А, может, лучше и то, и другое? – уже с надеждой спросил я. – Ведь глядя на профессиональных спортсменов, чемпионов получаешь дополнительный заряд, мотивацию.
- Согласен, начинаешь думать.
- Ну а что-то познавательное?
- Когда последний раз смотрел?
- Эмм… ну вот пару дней назад.
- Идёт. Принято. Ещё?
- Фильмы.
- Фильмы фильмам, конечно, рознь. Я бы тебе рассказал о полезных, но не могу навязывать свой вкус.
- Ещё музыку смотрю.
- И слушаешь живопись?
- Ну в смысле музыкальные программы.
- Здесь чисто совет: лучше именно слушать.
- Почему?
- Появляются шансы взглянуть вокруг и заглянуть в себя. Разговор со мной – это тоже последствие выключенного телевизора и включённой музыки.
- Но, если держать телевизор выключенным, то это – просто хлам.
- Да и включённым – тоже. – улыбнулся он.
- Но мы же сошлись на спорте и познавательных программах.
- Спутниковой антенны у тебя нет, часто зарубежный спорт ты смотришь через интернет; часть образовательных программ легко заменяется книгами, другая часть есть опять же в интернете.
- Хммм…
- Фильмы, кстати, ты обычно тоже в интернете находишь.
- Так что теперь, телевизор – на помойку?
- Дело твоё. Думай.

 Мы помолчали. Неожиданно он наклонил голову и, ухватив зубами волосок на груди, дёрнул. 
- Ты что!? – воскликнул я, схватив его и вскинув над собой.
- Значит, ты правша.
- Ты это по вкусу волоса определил что ли?
- Нет, по той руке, которой ты меня схватил. Кстати, поставь, пожалуйста, обратно.
- А спросить про ведущую руку не мог?
- Это недостоверно. Эмпирический путь надёжнее.
- А что тебе до того, что я правша?
- Просто решил проверить, на какое твоё полушарие лучше воздействовать и к какой категории относишься.
- Бери левое, не ошибёшься. А что за категории?
- Спасибо, я знаю, что левое. Это хорошо, что левое.
- Почему?
- Мне лично через логическое проще пробиваться.
- А кому легче через творческое?
- Ну есть и другие… - олень неопределённо пожал плечами.
- А кто вы вообще такие?
- Не знаю. Мы просто общаемся.
- Со всеми?
- Нет, с теми, кто может думать, но не делает этого.
- И я из таких.
- Ага.
- А ты этим занимаешься, но не знаешь, кто ты?
- Типа того.
- Печально.
- Не то слово.
- А ты подумай – решил пошутить я.
- Умник – взгляд был тосклив и угрожающ, странное сочетание.
- Ну, к примеру, как тебя зовут?
- Монолог.
- Почему?
- Почему нет?
- Ну как-то странно, мы вроде диалог ведём…
- Со стороны, если что, это видится как твой монолог.
- Жуть.
- Да и какая разница?
- В чём? 
- Как зовут. Это всё ярлыки, корешки книги. А корешок не даёт представления о содержании книги.
- Нууу…
- Вот и ну. Людям свойственно – да что там! – необходимо наклеивать на всё ярлыки. Пока ярлык не наклеен, это что-то неведомое, а потому – страшное. Вот тебе уже легче стало от того, что я условно зовусь Монолог, ибо до этого отсутствие корешка с надписью на мне несколько давило. Есть такое?
- Ну проще.
- Вот. А если б я просто из пустоты центра комнаты стал говорить, было б страшнее?
- Ну наверное.
- Потому что изначально был ярлык «северный олень».
- Интересная версия.
- Угу. Олень – нестрашный. А голос из ничего – это уже мурашки по коже. Правда, и тут бы ярлык нашёлся.
- Например.
- Ну, например, - Монолог таинственно распахнул глаза – Голос!
- Ладно, согласен. Но ведь без ярлыков тоже невозможно.
- Почему?
- Ну как понять, что мы говорим об одном и том же?
- Можно найти способы. Но вы уже предпочли ярлыки.
- Кто – мы?
- Люди.
- Это плохо?
- Это есть. С одной стороны, это сближает, т.к. у вас есть системы единых ярлыков, с другой стороны – разобщает, т.к. это единство нередко даёт сбой.
- Ты про разные языки.
- Это самый видимый момент. Но даже в одном языке всегда ли вы имеете в виду одно и тоже под одним и тем же ярлыком?
- Нет. Но как без ярлыков общаться?
- Я уже сказал, есть способы: ментально, образами…
- Это опять из фантастики.
- Для тех, кто выбрал ярлыки – да. Вы уже не можете по-другому. У вас вся наука на этом зиждется: на ярлыках, на условных договорённостях.
- Наука-то тут причём? В науке как раз всё чётко и ясно, безусловно.
- Нда? Например, «дважды два – четыре»?
- Например.
- И что такое «два»? И кто такое «четыре»?
- Ну это два предмета.
- А если беспредметно?
- Цифра.
- Ещё один ярлык. Можешь представить себе «четыре»?
- Нуууу… Дааа…
- Четыре чего-то?
- Да много чего: яблока, самолёта…
- Нет, всё не то, - перебил он, - Надо представить не «четыре чего-то», а «четыре». Но не цифру.
- Ну это слишком абстрактно.
- Вот я тебе и говорю про передачу образов. Кто-то так может. Ты – нет. Ты хочешь представить либо цифру, либо предмет, «объярлычить», если позволишь.
- А ты можешь по-другому?
- Сейчас речь не обо мне.
- Но можешь?
- Не знаю, - прозвучало это слишком резко для его мягкого голоса.
- Извини, я забыл про твоё прошлое «не знаю».
- Ничего, проехали. Так вот, почему ты уверен, что два – это два, а не четыре?
- Нууу… Так оно издавна…
- Вот и я о чём: издавна некие люди договорились, что вот это количество – два, а это – четыре; что вот этот цвет – белый, а вон тот – чёрный, и что это вообще будет зваться «цвет». Число «пи» было всегда, но стало называться «пи» только благодаря Эйлеру.
- То есть вот такие мы ярлычники…
- Да. Только это не обидность какая-то… Это данность. Это как то, что птицы умеют летать, зато не умеют плавать часами, как рыбы. Не убогость, но просто другой вариант.
- И есть ещё варианты, кроме людей…
- Не знаю.
- Но по твоим словам есть такие, которые умеют передавать ментально, образно, в отличие от нас…
- Извини, я не могу об этом говорить. Возможно, это просто люди, но как летающие рыбы.
- То есть?
- То есть рождены плавать, но и полетать не прочь.
- А-а… Ладно, а то я уж почти поверил в другие формы жизни…
- Этого я тоже не отрицаю. Я просто не могу давать тебе чётких ответов, тем более на такие темы.
- А что можешь?
- Давать пищу размышлениям.
- Это ты действительно можешь.
- Спасибо, приятно слышать, - мы помолчали после этих слов.
- Так значит мы – ярлычники и никак нас не исправить.
- Пойми, это не нужно исправлять. Ты же собаку летать учить не будешь? Она и так хороша.
- Хотя летающая собака – ещё интереснее, - улыбнулся я.
- Если тебе это так интересно, то, теоретически, исправить тягу к ярлыкам можно, но долго и сложно. Примерно как взрослого оформившегося правшу переделывать в левшу, причём при свободной, не связанной, не сломанной правой руке.
- Кстати, ты говорил что-то про категории. Ну когда было про правшей-левшей.
- Ну есть просто такое условное деление. Каково примерное соотношение правшей и левшей, можешь прикинуть?
- Ну правшей точно больше. Ну один к пяти наверное…
- Что, на каждых пять твоих знакомых есть шестой – левша?
- Вообще-то я ни одного не знаю.
- Вот именно. Левшей на самом деле значительно меньше. Чем отличаются левши от правшей?
- Ведущим полушарием.
- Чем их ведущее характеризуется?
- Ну чем… творческой направленностью.
- Да. А творческим натурам что свойственно?
- Бедность.
- Это, конечно, факт, - Монолог усмехнулся, - но также и свободолюбием, зачастую шагающим в паре с радикализмом. Так вот, такой процент людей, образно выражаясь, крутят мир.
- То есть мне это не светит с моим левым полушарием и надо переделываться в левшу.
- Я не это имел в виду.
- Надо иметь то, что надо, - припомнил я ему.
- Молодец, - кивнул олень – с памятью – порядок, значит, шансы на успех повышаются. Так вот, я не имел в виду, что только творческие люди крутят мир. И точно не стану приравнивать понятия «творческий человек» и «левша». Просто среди людей есть определённый процент левшей. Как ты думаешь, сколько из левшей – крутящие мир?
- Половина?
- Не поверишь, но столько же, сколько левшей среди людей! А сколько крутящих среди правшей?
- Опять не поверю?
- Опять не поверишь. Также не поверишь, сколько среди «крутящих» настоящих гениев, и уж совсем не поверишь, сколько злодеев.
- Ого, как оно. Говорящих оленей столько же?
- Нет, я такой один.
- Уникум, однако.
- Уж какой есть, хотя образ – во многом твоя заслуга. Вот тут как раз левое-то своё полушарие и отключил. Чем?
- Музыка?
- Точно, тишина и музыка.
- Ну музыка – уже не тишина.
- Ошибаешься, всё зависит от музыки. Некоторые виды, конечно, хуже новостей, но, по большей части, музыка ограждает тебя от ненужных звуков, которые мешают заглянуть в свои мысли… Это твой заслон, твоя ширма… Щит, если хочешь.
- Нда, с такого ра… В общем, не думал я об этом.
- Вот и подумай, - он, кажется, был доволен. – А ты замечал, что многие люди, когда встают утром или приходят домой вечером, делают в первую очередь?
- В туалет идут?
- Ну, если совсем строго, то да – больший процент сначала посещает туалет и ванную. Но и то не всегда, для некоторых более важно другое.
- Хмм, что?
- Тоже поставить заслон, но наоборот – от мыслей, от возможности подумать.
- Телевизор.
- Точно. В крайнем случае – радио.
- Нда, знаю я таких… Телевизор не выключается вообще.
- А смотрится при этом?
- Изредка. В основном как фон идёт.
- Вот именно. Фон. Только вот не в смысле на чём фигура рисуется, а в смысле того, что очень «фонит».
- Это совсем плохо?
- Ну как тебе сказать, люди при этом плохими не становятся, это просто их выбор – глушить свои мысли, подменять их услышанными… При этом о развитии речь, конечно, тоже не идёт.
- В «крутящие» они вряд ли попадут.
- Точно, что нет. Скорее попадут к тем, у кого от кручения голова кружится. И будут причитать: «Боже мой, что творится! Куда катится этот мир! Ой, ужас, что делается!». И будут предлагать деструктивные методы, типа «власти разогнать» и «всех к стенке».
- Вообще интересная мысль: одни крутят мир, у других от этого голова кружится.
- Ну вот опять к тому замечательному проценту.
- Мдааа…
- Загрузился?
- Почти подвис.
- Тоже мне, Windows нашёлся. Ладно, раз процессор перегружен, я, пожалуй, пойду.
- Что, уже?
- А чего тянуть?
- С тобой приятно пообщаться.
- Только никому не говори, что тебе приятно общаться с плюшевым северным оленем наедине, иначе знаешь, где окажешься?
- На первых страницах газет?
- А хотелось бы?
- Возможно. Надо подумать.
- Отлично, подумай, как и над остальным.
- Ты не вернёшься?
- Нет. Если продолжишь в том же духе – я тебе не нужен. Если вконец отупеешь – я обижусь
- Мдааа…
- Не волнуйся, когда я уйду, ты подумаешь, что это был сон.
- А укус за нос?
- Останется, конечно.
- И как это связать со сном?
- Думать научился? Вот и думай.