Дикая

Глава 1

Нира не могла пошевелиться.

Яркий свет резал ей глаза, пробиваясь сквозь веки, выжигая в мыслях остатки долгого сна. Свист в ушах переходил в низкий гул, похожий на отдаленный рокот машин. Тело казалось чужим, неподвластным, как будто оно принадлежало кому-то другому, а сама она была заперта внутри: немая и слабая.

Наверное, вот так и чувствуют себя парализованные люди: в клетке из собственных костей, мышц, кожи, лишенные возможности сбежать.

Ни вздохнуть полной грудью, ни даже открыть рот…

Если это смерть, то какая-то странная и глупая. Нира всегда представляла последнюю черту иначе, думала, что встретит ее пусть не в уютной постели, но хотя бы без этого ослепляющего света и звона, от которых уже раскалывался череп. А еще не помешало бы немного ясности в голове. Сейчас же по ее ощущениям место мозгов занимала бесполезная солома.

Думать не получалось. Оставалось ждать, но терпение никогда не было ее сильной стороной.

Что, черт возьми, происходит?

Она попыталась пошевелить пальцами, и на этот раз легкое покалывание пронеслось вдоль кистей. Уже неплохо… Непослушная рука скользнула по гладкой поверхности. Нира провела в бок и вперед, но вскоре конечность онемела и безвольно опала ей на грудь. Снова преграда. Стенки замкнутого пространства обступали ее со всех сторон.

Сердце екнуло, сжалось от ужаса.

Проклятие. Где она находится? Ее что же, похоронили заживо?

Мысль ударила холодом, но даже испугаться как следует Нира не успела. Тело по-прежнему не слушалось и одно короткое движение отняло у нее последние силы. Она вновь провалилась в темноту.

Сколько еще было таких же пробуждений и черных полос беспамятства, ответить Нира не могла. Несколько она запомнила, пока не поняла, что считать их все равно не имело смысла. Не с такой тяжелой головой. Но с каждым пробуждением ощущения становились яснее. Слабость все еще цепко держала ее тело, однако мысли постепенно приходили в порядок, а с ними и чувства.

Холод под пальцами казался почти живым. Полупрозрачная пелена перед глазами уже не мешала оглядеться. Тонкие трубки, журчание жидкостей, тихая работа приборов, что вначале показалась ей грохотом, теперь действовали на нее успокаивающе.

Никакой это не гроб. Она находилась в капсуле для длительного анабиоза и недавно вышла из последней фазы сна.

Она жива. Возможно, даже здорова. И ей уж точно хватит сил выбраться отсюда хотя бы ради того, чтобы прибить ее, свою сестру.

Ада! Мерзавка такая!

Злость на нее вспыхнула в груди раскаленными углями.

Это ее рук дело! Только она могла поместить ее в эту проклятую капсулу, ввести в анабиоз.

Как Аде удалось провернуть такое? Ведь не могла же она добровольно лечь в этот прозрачный гроб? Или могла?

Ее память вытворяла кульбиты, мешала воспоминания в безобразный ком, но последнее, что помнила Нира, в чем действительно была уверена, она отказалась занимать единственное спасительное место в этом бункере. Она не хотела такого конца. Значит, либо в какой-то момент уступила, либо Ада ее обманула.

Нира поморщилась.

Вот же она у нее получит. Пусть только вернутся силы, пусть она лишь доберется к ней!

Но злость не помогала. Как бы Нира не старалась, страх за сестру вытеснял остальные мысли.

Где Ада?

Почему молчит? Сколько времени прошло? Сколько же она проспала?

В какой-то момент Нира просто перестала бороться с дезориентацией. Пока капсула не завершит процесс восстановления, система жизнеобеспечения не позволит ей даже сдвинуться с места, а процесс этот, если она все помнила верно, настраивался индивидуально и мог занять несколько дней.

Кажется, ей даже удалось поспать, если это вообще можно было назвать сном.

Из полукоматозного состояния ее вывел голос: механический, какой-то бесполый.

— До завершения реабилитации одна минута.

Катетеры отсоединились с тихими щелчками. Тонкие трубки, прочно закрепленные в коже, медленно освобождали ее тело, оставляя за собой неприятный холод. Один катетер тянулся по вене на правом предплечье, другой – в шее, последний, кажется, крепился к ноге. Струйка слизи потекла по внутренней части бедра. В тот же момент крышка капсулы плавно отъехала в сторону.

Механический голос предупредил о рисках и возможной дезориентации в пространстве, разрешая ей встать.

Нира потянулась вперед и присела. Может быть, впрыснутые в ее кровь стимуляторы постарались, а может и ее страх, но тело отзывалось уже с большей охотой. Мышцы дрожали, заново учились работать. Холодный воздух кусал обнаженную кожу, встряхнув ей сознание, перед глазами все еще плыло, отчего она не спешила доверять увиденному.

Ей понадобилось еще несколько минут, чтобы оценить обстановку.

Перед ней раскинулось темное помещение. Лишь участок вокруг ее капсулы был освещен мягким светом. Дальше абсолютная, как ей сперва почудилось, непроницаемая тьма.

Осторожно встав, Нира в последний момент удержала равновесие, схватившись за край капсулы. Одежды на ней не было, как и обуви. Зубы отбивали дробь то ли от холода, то ли от гулявшего по телу нервного озноба, но думала она не о себе.

— Ада, – собственный голос прозвучал сипло, едва нарушив тишину. – Ада, где ты?

Ответа не было.

Нира проморгалась, потерла глаза и опять огляделась. Ее взгляд упал на спрятанные в темноте соседние капсулы.

Она помнила, что в комнате было семь одинаковых капсул. Шесть из них занимали какие-то люди: трое мужчин и трое женщин. Когда она с Адой пробралась в этот бункер, эти незнакомцы уже спали в анабиозе.

Но сейчас капсулы не работали. И судя по состоянию тел, ссохшихся внутри мумифицированных останков, не работали уже давно. Прошли годы, а может быть, десятилетия с тех пор, как они прекратили свою функцию. Кожа у мертвецов успела изменить цвет, став серой и сморщенной, а волосы свалялись в сухие пучки.