Дикая храбрость

Глава седьмая. Товар

Человеком овладевает безумие только тогда, когда он по-настоящему сдается. Не тогда, когда он создаёт видимость бессилия, а тогда, когда он перестает верить в себя и свои силы.

Мне кажется, что совсем скоро и мной овладеет безумие. У меня вовсе не осталось сил за что-то бороться или во что-то верить. Я чувствую себя загнанной в угол. Только, тут рыдания не помогут.

То, что они делают с нами невозможно назвать человечным. Они уничтожают в нас личность, с самого рождения твердят нам, что бояться чего-то — порок, и хуже этого не может быть ничего. Они никогда не будут считать нас за людей. Ненавижу их!

Я вовсе не помню того, что произошло после их вакцин. Единственное, что запомнилось мне на всю жизнь — это ужасная адская боль. Боль во всем теле. Боль, от которой ломит кости, от которой все внутри тебя заживо сгорает.

За всю ночь мне так и не удалось толком выспаться. Постоянно казалось, что они придут и убьют меня.

Помимо меня здесь было ещё три девушки. Понятия не имею, как зовут эту блондинку, но полагаю, что пока это не столь важно.

До чего же сложно быть беспомощным и слабым. Бессилие — это яд замедленного действия. Он прожигает все органы изнутри, уничтожая все, что у меня осталось.

Мой сон продлился не так долго. Женский голос, раздавшийся из колонки в дальнем углу, заставил всех нас резко подскочить.

— Доброе утро! Сейчас семь часов утра. Прошу всех вас быть готовыми к восьми! — после ее голоса начала звучать ужасно громкая версия Октавианского гимна, от чего в моей голове начало что-то очень громко и противно звенеть.

Но проснулась не только я. Все три девушки так же, словно подорвались с места.

— Черт! — выругалась блондинка. — Зачем так рано? Ещё только семь часов!

Она накрыла свою голову подушкой и громко прорычала. Кажется, все ее попытки заглушить гимн не увенчались успехом.

— Возможно, им снова что-то от нас нужно, — произнесла Нора, закрывая своё лицо руками. Она, кажется, привыкла к этому месту.

Прикладывая ладонь к голове, я заметила, что все три девушки были в каком-то подобии пижамы, в то время, как я осталась в том же костюме. Радует, что ко мне после никто не прикасался.

— Эй! — кажется, меня окликнула светловолосая. — Что с твоим лицом?

Она произнесла это, нахмуривая свои идеальные светло-каштановые брови. Я же недоумевающе качнула головой.

— У тебя на лбу огромный синяк, — указала она пальцем на мой лоб.

Кажется, вчера я упала лицом в пол. Прикоснувшись ко лбу, я почувствовала сильную боль в месте роста волос.

Все то, что было в том холле, кажется мне немыслимым бредом. А то свечение в руке? Даже страшно вспоминать. Лишь упомянув о том, что произошло вчера, меня окутывала та же волна невыносимой боли.

— Ну когда же ты уже заглохнешь? — раздражённо прорычала блондинка на колонку.

— Думаю, что до того времени, пока ты не встанешь со своей кровати, — произнесла Эвелин, вставая с кровати и приглаживая растрепанные от сна волосы.

— Мне бы твою бодрость, — светловолосая ещё сильнее прижала голову подушкой.

— Ты такими темпами задохнешься, Шейлин, — Нора присела на край своей кровати.

Шейлин. Значит, ее имя Шейлин.

— Сави, тебе следует умыться, — Меня передёрнуло от того, что Нора назвала меня сокращённым именем. Рыжая кивнула в сторону двери, которая находилась около ее кровати.

Еле встав, я направилась в сторону ванной. Пошатываясь из стороны в сторону, я с трудом открыла эту дверь.

Ванная была не такой уж и большой. Стены цвета молочного шоколада хоть как-то радовали глаза. Повезло, что здесь меня не будет преследовать белый цвет.

Когда я подошла к небольшому зеркалу, я почти что ужаснулись от своего внешнего вида: волосы, будто прилипли к голове, мешки под глазами так и норовились выпятится как можно сильнее наружу; кожа на губах чуть потрескалась, а синяк был размером с небольшую сливу.

После того, как я умылась, я постаралась разгладить свою одежду. Она была настолько сильно смята, что создавалось впечатление, что меня переехал президентский поезд. Около сорока раз. О цвете своего лица я лучше промолчу, потому что кожа была бледнее, чем у мертвеца.

Набрав в рот немного воды, я кое-как попыталась прочистить рот. Неприятный вкус горечи портил и без того ужасное настроение.

Намочив руки, я почувствовала ноющую боль в области запястья. Левая рука, словно после ожога пылала и зудила. На несколько секунд меня охватил озноб. В том месте, куда приложили оружие, образовалась продолговатая узорчатая линия бордового цвета.

— Сави, нам тоже нужна ванная, — в дверном проёме показалась голова Шейлин.

Из-за неожиданности меня тут же передёрнуло. Я почти что подскачила на ровном месте.

— Давай, ускорься немного, — она фамильярно кивнула на раковину.

Меня немного сбивало с толку ее поведение. Одновременно Шейлин казалась и дружелюбной и агрессивной. Странное сочетание.

Через несколько минут мы вышли в общую гостиную. Картина, предстоящая перед нами, ничуть меня не повергла в шок: Рассел по-хозяйски запрокинул руки на спинку дивана, а его ноги располагались на журнальном столике.

— Ох, судя по твоему выражению лица, Саванна, — парень выгнул бровь — издевается, — спалось тебе не так хорошо, как мы предполагали.

Ха-ха! Как смешно! Единственное, что я могу сделать, так это одарить его презренным взглядом.

— Знаете, друзья, — светловолосый парень провел худощавой ладонью по своим пшеничным волосам,— согласитесь, мебель здесь отменная!

Серьезно? Это все, что сейчас его заботит? С каждым днем я все больше поражаюсь этим людям. Словно они попали на курорт, а не туда, где их уничтожат.