Дикая вишня

1.6

Девятнадцать лет назад.

Вот и закончился наш поход длительностью в полтора дня. Я так и не смогла заговорить с Надей после её бессовестного инцидента, но и Александру Петровичу ничего не стала говорить. Само собой все вернулось. Возможно, каждый тактично молчал. И каждый вел себя так, будто ничего не произошло.

Мы собрали все свои вещи, стараясь оставить природу в нетронутом виде. Лишь, примятая трава и потухший костер говорили о том, что мы были здесь.

Александр Петрович почти ничего не говорил, а если и случалось, то говорил строго по делу, что-то вроде «Ребята, уберите за собой мусор», «Не забывайте свои вещи». Мне было страшно: вдруг, он услышал вчера наш разговор. Порой, мне даже казалось, что он сторонился нас с Надькой: историк успел обратиться к каждому с какой-то просьбой, но не к нам.

Уезжали позже всех. Вечером, когда уже солнце было в закате. Наш школьный автобус был маломестный. Парни вежливо уступили сидячие места всем девчонкам, а последнее свободное Александру Петровичу, а сами разместились позади, на сумках.

Я заходила в автобус последней из школьников. Я даже не могла себе представить, что два последних места мне придется делить с классным руководителем. Он любезно уступил место возле окна мне, за что я была ему бесконечно благодарна.

Дорога проходила молча. Мальчишки обсуждали что-то между собой, некоторые из девчонок тоже. Я не знала, как удобнее сесть. Иногда, мы касались локтями друг друга, и сердце, как до предела сжатая пружина отскакивало, оставляя боль в груди. Но тем не менее, мне хотелось, ещё и ещё соприкасаться локтями.

Я смотрела в окно, периодически искала отражение, чтобы полюбоваться на красивый профиль Александра Петровича, и когда находила, старалась удержать подольше. Однажды, я заметила, что его лицо повернуто в мою сторону и повернулась в ответ, но оказалось, что он уснул. Я бы всё отдала в этот миг, чтобы дотронуться до него.

Автобус въехал в город в сумерках. Поочередно развез всех по остановкам. Мы с Тихоновым оставались последними. За полмесяца нашего знакомства, то, что он живет в том же дворе, что и я, я узнала только сегодня. Поначалу испугалась. Даже не того, что он может что-то сделать мне, а то, что скажет что-то серьезное, и я не знала, что такое серьезное можно было мне сказать.

Слегка ежась от вечернего холода, я шла с остановки ускоренным шагом. Почти бежала. Но это не помешало Александру Петровичу через пару шагов догнать меня и сровняться.

- Я бы хотел поговорить с тобой. – начал он, и вот опять, сердце, словно сова, громко ухнуло. Я даже услышала этот самый «Ух»

- Да, Александр Петрович.

- Ты что-то решила, насчет поездки в Санкт-Петербург.

- Нет ещё. Хотя, я вряд ли поеду. У нас денег немного. Мама наверное не позволит.

- Понятно.

Я снова ускорила шаг, но он вновь догнал и остановил.

- Я здесь недавно. Буквально, двадцать восьмого заселился. Не всё знаю. Раньше, когда обучался в школе, жил в другом районе. Можно даже сказать, что в пригороде.

- Наш мало чем отличается от других… А что-то конкретное нужно подсказать? Почта? Магазин?

- Нет, я нашел уже, спасибо. Мне просто интересно, вот эта вишня, что растет в нашем дворе.

- Да она дикарка. Кто-то однажды посадил, и выросло это неуклюжее нечто.

- Наверное, тот, кто посадил, не уделил ей хоть каплю своей любви. Вот она и выросла дикая. А другим разве нужно? Мы все уродливы от отсутствия любви, однако мы прекрасны внутри из-за любви, которую не можем дарить.

- А почему Вы решили стать учителем?

- У нас в школе была учительница истории Зоя Николаевна Исаева. Это был самый лучший педагог из всех, что я знаю. Она так любила свою работу, так рассказывала материал по истории, что на её занятиях была гробовая тишина. Она привила в нас то, что историю нужно и важно знать. Не знаю, как все, но я полюбил этот предмет. До неё, я думал, что история, лишь сборник дат. Я всяко бы пошел на истфак в будущем, возможно стал бы экскурсоводом в музее, или археологом. Но однажды, у нас в школе произошел страшный конфликт между завучем и учеником, моим одноклассником. Там было что-то насчет свободы мнения. Точную картину, я сейчас уже и не вспомню… Зоя Николаевна, конечно, не поддерживала ученика, но так сильно защищала его, словно, мать. Я тогда понял, что можно защищать страну, служа в армии, но если так разобраться, то страна это нечто мощное, но в этой самой стране есть слабые звенья и это обычные школьники, которых нужно защищать от ошибок. Нет ничего страшнее, чем человек не признавший свою ошибку.

Мы стояли на перепутье. Мне нужно было идти вправо, ему влево. Александр Петрович долго смотрел на вишню, потом неожиданно сказал:

- Может быть я неправильно поступаю, говоря тебе это, но однажды её никто не придет спасать. Не поверят или не услышат…

Я не сразу поняла о ком идет речь, лишь когда подходила к подъезду. У меня внутри что-то щелкнуло в этот момент. Надо же…он всё слышал. Какой позор!