Дикая вишня

Дикая вишня

«Купите вишен!», — голос детский
Раздался, радостно звеня,
И босоногая малютка
Лукаво смотрит на меня.

Лицо плутовки загорело,
Повито ситцевым платком,
И темно-карие глазёнки
Задорным светят огоньком.

На солнце ягоды алеют,
И отливая, и блестя, —
И также кажутся прекрасны,
Как это смуглое дитя.

И чует сердце в этом сходстве —
Намек на путь её земной…
«Купите вишен!», — и плутовка
В глаза смеется надо мной!

(К. Льдов)

Желтое солнце, поднимаясь все выше и разом наполняя всё пространство абсолютно белым свечением (обжигая каждый дюйм почти незагоревшей кожи Гермионы), не желало отступать от своей главной цели — заставить девушку, собирающую в саду вишню, уйти в тень.

Атмосфера горела июлем.

Воздух накалился, как в центре кратера вулкана, как в пожаре, которым дни и ночи полыхали лесные массивы, находящиеся чуть поодаль от жилого квартала. Все спецслужбы городка были подняты на уши. Чрезвычайное положение ввели ещё с конца весны — торфяные залежи и свалки, устроенные нерадивыми жителями, всё чаще становились пепелищами.

Последние самые жаркие и невозможные дни выпали как раз на конец второго летнего месяца. Стояла тяжелая, чёрная духота, и казалось, что можно раз и навсегда задохнуться, если не иметь при себе минеральной воды или кондиционера в доме. Улица, расплавившимся асфальтом медленно текла вперёд, словно стала жидкой лавой.

Гермиона видела, как на деревьях и на кустарниках оседала копоть и зеленые, живые листья вишен сворачивались, погибали и рассыпались на мелкие частицы. Они улетали, подхваченные легким, но смертельно-опасным ветром, приносящим горячие пепловые потоки, несущиеся иногда со скоростью торнадо прямо на жилые дома.

Это лето стало сенсационным по отметкам температур. Даже ночью жара не спадала, и насекомые, которые обычно надоедали, ушли в подвалы или зарылись в сухую и вздыбленную землю.

Участок за домом, который достался её родителям ещё от деда, Гермиона любила. Она сама помогала матери сажать цветы на клумбы и поливать вишни. Деревца крайне неприхотливые и растущие практически везде, нравились Гермионе своими пышными кронами, которые создавали хорошую тень, пусть и были не такими высокими, как другие.

Неуклюжие, довольные сытой жизнью у помоек, птицы (которые жили именно в этом районе) не были приспособлены к аномальным условиям, они погибали или чудом могли улететь, бросая детенышей. Крикливые и голодные птенцы одиноко надрывались на всю округу. Многие выпадали и ползали по земле до тех пор, пока жестокое июльское солнце за несколько часов не уничтожало и их. Высушивая и тоже превращая в пепельную кучу. Зрелище было столь ужасным, что Грейнджер старалась изо всех сил не смотреть в ту сторону.

Собрав уже несколько небольших вёдер вишни с низовой стороны дерева, Гермиона перевела дух и решила, что сегодня ей надо решиться сделать и самое сложное — выйти из тени и собрать оставшиеся на макушке. Переспевшие ягоды падали на землю, но их кожица темного, абсолютно бордового (и даже местами черного) оттенка, трескалась и мякоть становилась легкой добычей для лучей самой мощной звезды. В это лето даже декоративная вишня становилась похожей на спелую (оранжерейную или тепличную) холёную черешню.

Только вкус у этой вишни оставался неизменным, — с еле различимыми нотками сладости, так отдающий кислинкой и сильным, кружащим голову ароматом, — она была великолепна именно этим. Гермиона попробовала парочку самых больших вишен.

Косточки, даже при незначительном давлении зубов, трескались, как и земля, где, по-прежнему, лежало много ягод. Внутри косточки — ядрышко. Оно в это лето было большим и слишком уж горьким. Будто перечная мята вперемешку с раствором люголя. Горько. Очень. Слюна после раскусывания ядрышка становилась очень вязкой и стекала в горло так мучительно долго, что выносить этот привкус, Гермионе показалось невозможным. Весь вкус от вишни улетучивался за мгновение…

Каждый из студентов Хогвартса проводил лето по-разному. Гермиона Грейнджер всё чаще возилась в саду соседского дома. У хозяина заболела дочь, и он не смог ухаживать за деревьями. Мать Гермионы не возражала, тем более, что дома находились на расстоянии, равном всего паре сотен шагов.

Из разных спелых ягод варили варенье. Многие. Почти все. Но только не из вишни. Её предпочитали отдавать на виноделие. Как и виноград, который, увы, не прижился здесь. Вишня стала отличным заменителем. Она также бродила и отдавала напитку все свои вкусовые качества, к тому же опьянение от вишневой настойки наступало не так быстро, как от виноградного вина. Вишня не требовала особенно много ухода. И это стало отличительным знаком. Винограду всегда нужна была подпитка удобрениями и вода, а деревца дикой вишни могли обходится парочкой ковшей в неделю.

Жара довела все растения до изнеможения, как и людей. И в это лето Гермиона каждый день приносила по нескольку ведер воды, но их было катастрофически мало. Она заметила, что большинство деревьев давно засохли. Но вишню собирать было необходимо ещё и потому, что она являлась источником доходов. Продавать ягоды или вино, стало делом большинства здешних жителей. Переработанные ягоды или свежие, — неважно, — они ценились почти одинаково.

Кожу ощутимо щипало. Она покраснела и едва не пошла пузырями. Гермиона имела неосторожность, и ранним утром, надеясь на то, что солнце не так сильно палит, вышла в сад без накидки. Руки (по локоть) она сожгла сразу. Потом солнце добралось до лица. И это оказалось самым неприятным. Приходилось убирать даже волосы под шляпу, чтобы они не пострадали. А с её кудрями было не так и просто.