Дикие тропы. Ночной конь

7

  К счастью, рана оказалась не смертельная, однако продолжать с ней бой полуденный воин уже не мог. Судьи подали сигнал окончания боя. Победителем, как это было не прискорбно Златооке и многим окружающим её зевакам, был признан гость с Полночного моря. Девушке повелось даже услышать его имя: Дроунд, сын конунга Скарвида. По представлениям русичей, едва ли не юный княжич полночных "варягов"!.

 «Вот уж свезло так свезло, - подумала жёлтоглазая девица. - Это ж я, что получается, на съедение медведю оставляла наследника наших заклятых-союзничков? Повезло ещё, что этот гад живучий попался, а то с нас и будущей голодной зимы достаточно! Какие нам ещё войны крови? Нет уж, довольно с нас и набегов Хазарии.»

 При этом девушка очень старалась не попадаться своему заклятому знакомому на глаза, стараясь уйти поглубже в толпу. Но толпа, как назло, за её спиной только сгущалась, стараясь протолкнуться вперёд. Да и родные Златооки вдруг захотели подойти поближе, и начали тянуть свою несчастную дочь вперёд:

- Да потерпи ты, дурёха, поединки ещё не закончились, да и вдруг тебе там как раз кого-нибудь подыщем...

- Не уж, к чёрному лешему мне ваши женихи сдались! Да и кого вам в зятья – этого бледного задохлика заморского?!

- Златоока! – начал громко возмущаться Аршан. - Как тебе такое только в голову пришло? А ну замолчи и следить будем, кто против него выйдет! Без возражений!

 Сказано – сделано. Пришлось Златооке вместе с родными, вытолкнутыми прямо к ограде ристалища, уныло вглядываться в дальнейший ход состязания. На счастье её, воину-чужаку не было до окружающих ристалище зрителей никакого дела.

 Бои тем временем продолжались. Новыми противниками оказались: русич из Новгорода и свой боец – черниговский воевода. Белобрысый воитель с чужбины пока отошёл в сторону, переводя дыхание после поединка. И с новой силой продолжился турнир между сильными и волевыми мужами. Снова зазвенела сталь, глухо отзывались ей кожа, дерево и железо щитов да нагрудников. Воины двигались, передвигались, то замирали, словно гадюка перед броском за мышью, то медленно сближались, словно уставшие о уличных стычек псы, но при этом удары обрушивали не хуже яростных воронов и соколов, сражающихся за подругу или добычу. Так, в громком и яростном мельтешении пронеслись ещё три или четыре поединка. Ни самой Златооке, не её родным пока никто не приглянулся, но если девушка и не стремилась кого-то приглядеть, то родичи просто пока не могли едино условится в собственных предпочтениях по поводу будущего зятя.

 И вот вновь настал черёд выйти вновь юному викингу. Против него на поле вышел местный дружинник – парень, на вид равный с Дроундом в годах и ростом, с волнистыми тёмными волосами и более крепкий в теле, чем полночный ворог.

 Златооке показалось, что этого парня она уже где-то видела. Может, встречала посреди улиц слободы среди прохожих, а может... впрочем, он всё равно сейчас против норманна выходил на ристалище. И уж больно было интересно посмотреть – кто же победит, свой или чужой.

 Вот только уж больно спокойно пожали противники друг другу руки...

***

 Куня и Яков уже далеко отошли от деревни, когда их застали уже глубокие сумерки. Вновь путникам пришлось наскоро устраиваться на ночлег посреди поля. Даже жаль стало Русе покинутого дома в деревне с уютной высокой кроватью, на которых доселе ей и в жизни потчевать не доводилось. Яков разводил костёр, высекаемые кремнем искры тут же задувало холодным ветром. Впрочем, небольшой огонь ему зажечь удалось и мёрзнущие путники всё ближе жались к нему.

 Обычно бесед по вечерам возле костра особо и не было, хотя Яхов по подобию людей одиноких нередко начинал разговаривать сам с собой. Руся же со времени их знакомства и слова так и не проронила. Только начинала постигать что означают на его языке такие слова, как: «Поищи дров», «собери сухостоя», «заштопай рубаху», «спи здесь» и многие другие подобные приказы-просьбы. В остальное время дочь кочевников игралась со своим котёнком, незаметно для себя подражая звукам, которые тот произносил.

 Главное всё же, девочка умела выполнять просьбы и требы своего спутника, хотя и понадобилось время, что бы объяснить ей, что каждое из этих высказываний значит. И почему не надо суетиться и смотреть широко вылупившись глазами, когда Яхов обнаруживал временами, что у него от крепкого сна затекла конечность или он по дороге напарывался на какой либо лихом не замеченный острый камень или засохший сук. А однажды он разразился парой тройкой уж очень певучих и настолько же ядовитых словечек, как та гадюка, которая по глупости и неведению притаилась в высокой траве именно в том месте, куда позже ступил своей левой ногой странствующее чудовище. Тем же вечером Куня заметила, что на её спутника не имеют силы яды. Уж змеиные так точно.

 Однако, не взирая на не прекращающую сопровождать их с первого дня их знакомства пропасть отчуждения, до сих пор никто из них так и не мог определённо сказать для себя, чувствует ли он или она себя одинокими или нет. И были ли они более одиноки доселе иль после их необычной встречи-знакомства.

 И всё же так лучше было, чем совсем одним. Даже если у одного из них имелся котёнок.

 А тем временем сгущался возле их бедного костра густой вечерний туман. Окружил их, свернулся вокруг призрачным змием. Вновь Куня почувствовала себя словно между явным миром и сном, как тогда на курганах. И вновь засомневалась она, в мире ли живых ещё пребывает она, или уже давно переместилась в Мир Мёртвых, где её заблудшая душа изгнанницы, так и не найдя кочевья предков, заплутала на дальних тропах, став не то пленницей, не то непонятной игрушкой своего необычного спутника. Уж явно не принадлежавшего миру людей, её миру.

 Почему он не отпускал её? Не бросил по пути, как только она поправилась и обрела лучшую для странствий одежду и научилась самостоятельно добывать пищу и воду в степи? И куда он её заводит, так далеко от родных и знакомых мест? Где деревья попадались всё выше и чаще, а многие знакомые звери становятся чуть крупнее и ярче раскрасом, чем на родной равнине.

 Ещё и имя ей дал необычное, но красивое – Русия. И сама Русия, хоть и научилась постепенно добывать огонь с камушков, определять по цветам в степи, где есть хоть небольшая лужа воды и даже нашлась, как шилом чинить одежду и опять же добывать им огонь, но ещё не подозревала, как этого мало. Мало, для того что бы жить и выживать дальше. Одной, без чьей либо поддержки, в компании только мелкого кота от которого толку как от безрогого козла. Да ещё посреди дорог хоженых-нехоженных, с одной стороны полных лютых ворогов да люда разбойного, а с другой -- дикого зверья и хворей невиданных.

 Так думал, глядя на неё Ияхов. А ведь есть ещё напасть и пострашнее, невидимая всякому глазу, не всякому уху слышимая, не подвластная обычному клинку, да разуму смертному человечьему. Лишь только слову сильному да молитве горячей, да и то, если силы и отваги на все моря в душе хватит.

 Обычный человек редко способен с такою угрозой столкнутся, хотя говаривают в народе об оной баек много. Только слушать успевай. Причём, коль собрать сеи байки с разных концов земли, у разных народов да певцов по расспрашивать, столько дива да ужаса попадается, что становится неясно, до коль посему род людской ещё живёт.

 К примеру, те же русалки. Обычная водная нечисть, в большинстве своём, недружелюбно настроенные к роду человеческому. Они как гадюки, нападают первыми только если ты приблизишься к ним на довольно близкое расстояние, причём, как и любые другие духи, они прекрасно ощущают внутреннее расположение человеческого и любого другого существа к ним.

 Но бывают духи уж воистину опасные. Настолько недружелюбные и безжалостные, с которыми при любой развилке судьбоносных дорог лучше не связываться. Такие только и ждут, как повода напасть на человека. Особенно одинокого, брошенного и лишённого защиты высших сил.

 Ведь, если взглянуть в самую суть подобных вещей, то и получается, что только добрая связь с людьми и родным домом, родительское благословление и покровительство своих богов является той тонкой но прочной чертой, разделяющей твою родную и ясную Явь, и недружелюбных духов царства Навь*.

 Однако, это не всегда возможно... И что же тогда остаётся смертным людям на таком пути?

 Одно.

 Хочешь жить дальше – умей сражаться да оберегаться. Заговорами, амулетами, прочими заветами богов или людей вещих. Молись своим богам, чти добрых духов и добро славь Род свой. Во всём и всея.

 А главное – в себя верь, умей выход искать, да ту немногую силу, что тебе отродясь дана в дело и с делом применять. На перекрестье самых жутких страстей и жутей тревог очень важно – сохранять голову холодной а мысли различимыми и чёткими. Причём своих первой. А уж потом -- как Боги нашепчут...

 А пока что следовало просто обдумать, как пережить следующую ночь...

***

 Она чувствовала, что это столкновение было неизбежным. О Боги! Что же делать?..

- Бежать! – твердил ей внутренний голос.

 Златоока как на охоте вновь прислушалась к нему... Нет, пока лучше не спешить, иначе как с медведем получится.

 А началось всё очень обычно и нагло...

 Как только белобрысый северянин и черниговский боец пожали друг другу руки, рожок протрубил о начале боя, и начался, закипел поединок.

 Златоока только успела подивиться, как мирно до этого противники здоровались, и как яростно и изощрённо они наносили удары друг другу ныне. То один отступал и нападал, то другой, а то и одновременно сталкивались, как два лося по весне, то расцеплялись и кружились по кругу, подобно лесным барсам. Да, именно барсы, или точнее, барс и рысь. Однажды в лесу Златоока стала свидетельницей подобной картины:

 Она тихо ступала в лесу, когда услышала страшный крик, похожий одновременно на разъяренные визг и шипение. Два страшных и прекрасных в своей грациозной грозности хищника встретились на узкой тропе посреди леса.

 Рысь могла забраться на ближайшее дерево, но дикая смородина, росшая наиболее близко к месту схватки, мало подходила для этой цели. Тем более что рядом угодивший в силки полуживой заяц, за которым Златоока и пришла в надежде. Успела она уже к тому моменту, когда звери уже сцепились друг с другом, причём серьёзно сцепились, насмерть. Катаясь по земле и крича, наносили они быстрые удары друг другу. Златоока даже не успевала замечать эти удары, но видела летящие по воздуху клочки шерсти и тонкий запах звериной крови. А так же страшные кровавые полосы, оставляемые на каждом вражеском боку когтистой звериной пятернёй.

 И страшен был их бой, и захватывающим одновременно. Ужасающим в своей звериной и беспощадной жестокости, но прекрасен и увлекающим в своей красочной наглости и смертоносной ладности.

 А прямо сейчас, на глазах у девушки, два других зверя, уже не в лесу и вооружёнными стальными "когтями", дрались безжалостно, и казалось, почти что насмерть, до первой крови. Единственное, что не укладывалось в голове Златооки, это те дружественные взгляды и жесты перед боем, и то яростное действие, что творилось на ристалище.

 До сих пор зрелище боёв для юной охотницы травницы и торговки ограничивалось лишь пьяными драками мужиков и шуточными ярмарочными боями. Только пару-тройку раз ей давалось видеть, как обиженные люди в злости наскакивали друг на друга, вцеплялись в волосы и одежду, падали и катались на земле. Но в этой драке не было ничего такого, что вызывало бы вк ней уважение. Одно слово – свалка. Она же по попросту грязная свора, хвала бессильной ярости и беспомощной и слепой злобе. Настоящее боевое искусство людей, как это не грустно признавать, достигнуто было только с помощью дерева, камня или железа в руках. Всё прочее, ловкость, продуманность, точность и сила ударов – только помощь и приумножение уже имеющемуся.

 И всё же имелось различие между борьбой зверей и людей. И не только в условии ристалищной битвы «не насмерть».

 Дикими кошками правило их неистовство и голод, а людьми -- расчёт. Да и это не всё и не важней того...

 ...Так что в бою этом вскоре победил черниговский молодой воин. Всё-таки удалось кому-то нанести поражение самоуверенному нурману.

 А ведь в лесу победил тогда пришлый барс, правда человеку не ставший мешать, когда на пути кролика и зверя ударила стрела. Видать, битый людьми уже был зверь...

 ...Но стоит ли говорить, как ликовал черниговский народ, включая саму Златооку победе своего дружинника. Если б вот только после своей победы черниговец не так же дружелюбно пожимал руку своему бывшему противнику...

 Тут снова протрубил рожок:

- Бои на ристалище подошли к концу! Объявляю победителей поединков, что милостью Богов и с соизволения нашего князя продолжат состязание, проверяясь ныне по меткости своей! - громко объявил бируч**, а четыре воина и дружинник, следившие за боем, подтвердили победу земляка.

 А дальше случилась передышка для зрителей и для воинов. Бойцы и воеводы с бирючом что то вместе обсуждали и просто сидели на скамьях иль на земле недалеко от ристалища, переводили дух. Простые люди торговали-покупали сладости, амулеты, игрушечные мечи и коней для детей малых. Но больше всё же просто прогуливались и общались со встречными знакомыми. Тоже бои обсуждали.

 Так и сталось и с родными Златооки. Увидали они старого знакомого – хозяина любимой в этой семье гончарни. Пока отец с остальными старшими задержались побеседовать с добрым знакомым, девушка воспользоваться возможностью погулять с собой наедине.

 Однако свахи всё равно следовали за ней неотступно как тени и недовольно причитали:

- Ах, и куда же мы собрались? – начала старшая и полная.

- Если собираешься сама подыскивать кого-то, то не лучше ли пойти в сторону дружинников? Да и купцы сейчас недалеко от них собираются. Советуются, небоись, с воеводами в какую страну и каким путём безопаснее будет идти... - защебетала худая помоложе.

 «Вот же навязались мне хуже банного листа, клуши!», - про себя подумала Златоока, а вслух сказала:

- Сдались мне ваши купцы и воеводы, тут и на рынке есть чего поглядеть да погадать, - гордо вскинув голову, девушка решительно да нагло направилась в сторону прилавков.

 А поглазеть и вправду было на что...

 Несмотря на неурожайный год, на главных торговых рядах площади Чернигова теснились и зёрна с пашен разных уголков славянских земель, и мёд с овощами, и меха пушнины с живыми диковинными зверями да птицами в клетках и на привязях. Да ещё и ткани, как свои, так и с заморскими вперемешку с коврами хазарскими да посудой отовсюду да повсюду, всё создавало свой удивительный цвет да песнь. Словно пёстрая весенняя поляна возле чистого ключа, возле которого зверьё как хищное так и мирное собралось на солнышко погреться да наесться и испиться после голодной зимы. А если ко всему ещё добавить звонкий запах свежей выпечки да горячих медовух с винами, и всё это в мелодичной пляски музыкальных звуков с выступлениями скоморохов... Даже дух поздней осени, казалось, на какой то момент словно отступил от этого места и города...

 И если б только ей дали всё это рассмотреть и исходить вокруг одной, было бы и вовсе запредельно прекрасно.

 Но свахи, словно няньки, тенью следовали за ней. Стоило девушке хоть на миг где-нибудь остановиться, хоть на что засмотреться чуть дольше, чем пару мгновений, как вперёд в разговор с продавцами или прохожими вступали свахи и начинали сами её расписывать, словно иной купец свой дивный товар. При этом отпираться Златооке не позволялось, поэтому она одаривала «интересующихся» просто дикими улыбками-оскалами. При этом старалась это делать так, что-бы свахи-клуши не заметили её «стараний». Так они прошествовали почти по всему рынку, пока не набрели на скоморохов, которые давали в этот день необычнейшее зрелище:

 Они уже разыгрывали середину истории про таинственную кобылу и охотника, который тщетно гонялся за ней, веря в чудесные свойства сей лошади.

- И вот Чудо-вещая кобылка, всем лошадям родитель-прародительница,

 Вступает на зенит луны. Та уже месяцем горит – продолжал нараспев пожилой, но удалой скоморох:

- Запыхался охотник, словно древний дед, а не муж молодой.

 Едва сердце ловил, ранимое в кобылий след. И...

 Тут же рядом прогуливались да прислушивались и некоторые из участников боёв.

 Неожиданно из-за угла вышел тот самый белобрысый нурманин. И Златоока, хоть остановилась словно каменная, избежав столкновения, всё же не удержала взор, слишком надолго оставив его на ненавистной фигуре.

 И этим и выдала себя!

 Да и как назло, «няньки-свахи» остались позади девушки, и роковой встречи никто остановить не смог.

 А вместе с ним и узнавания...


* Явь и Навь – в славянской мифологии так называли миры живых существ. «Явь» в котором существуют люди, животные, растение, некоторые духи природы и не только, а так же привычные проявления живых стихий, и упорядоченного разделение между временем суток (день и ночь), сезонами (весна-лето-осень-зима), жизнью и смертью, и пр. Навь же по представлениям древних это место, сочетающее в себе и загробный мир, и исконное обиталище всевозможных духов (причём не всегда дружелюбных) древних мифологических существ и некоторых богов, царство сновидений и иллюзий, подобное келтскому Тир-на-Ногту и т.д. Так, например, вход из мира людей в Навье царство охраняет богиня Ягге (в сказочном фольклоре знаменитая Баба Яга), а в обратную сторону три довольно недружелюбных богатыря Усыня, Дубыня и Горыня. Причём, если первая просто помогает случайным путникам не забрести по случайности в столь экстремальное местечко, то вторые, всё тем же, старательно мешают его срочно покинуть.

** Бируч - древняя профессия на Руси, ныне соответствует распорядителю и ведущему, ведущему-репортёру.