Дикий лось

Дикий лось

161, Дикий лось

Три года мне не довелось покататься на поездах. Что же делать: на работе платили такой крохотный
микроокладик, что мечтать об этом не приходилось. Оставалось только в «за пятьдесят» лет искать другую работу... Исхитрившись продать свою несчастную машинку, потому что средств на её нормальную эксплуатацию уже тоже не было, удалось найти немножко денег на то, чтобы съездить хотя бы в столицу нашей Родины.

Свободные места были на многие поезда, но я выбрал себе состав из новых вагонов «Тальго», геометрически расширенных до советской ширины железнодорожной колеи. Поезда попроще, из обычных вагонов, были подешевле, но и шли заметно дольше, а новенький казахстанский лоукостер заряжал за свои авиабилеты минимум в полтора раза дороже такого тальгопоезда.

В кассовом зале Алматы-2 теперь не было ни одного билетного автомата. Татешки в окошках заряжали за свои услуги по одному доллару. При цене купейного билета в 27 долларов было терпимо. Да, если бы ездить хотя бы один раз в полгода, наверное стоило бы зарегистрировать банковскую карточку на сайте железной дороги и брать билеты там напрямую. Но ради одного раза в несколько лет возиться с этим не хотелось...

И вот, спустя неделю... На остановке ни автобуса, ни троллейбуса в сторону вокзала среди белого
рабочего дня не оказалось. Мобильное приложение рисовало, что нужный транспорт будет идти сюда ещё около получаса. Пришлось брать такси. За один доллар молоденький мальчик на достаточно крутой японской машинке быстро примчал меня к станции Алматы-2. Состав уже стоял у первого пути и начиналась посадка. Я забрался в вагон.

Купешник нового тальгопоезда был спроектирован испанской фирмой специально для изготовления на
астанинском заводе таких вагонов. Они визуально отличались от старых скруглённой крышей и синими
входными дверями. Купе внутри стало, как у былых немецких вагонов «Аммендорф». Из-под нижних полок исчезли складные кресла сидячих мест и там образовалось былое место для багажа. Но из полок снизу торчали упоры кронштейнов складывавшего их механизма, под который можно было протащить далеко не каждый чемодан. Из-за того, что из оборудования купе исчезли втыкавшиеся в пазы подлокотников сидячих кресел столики, удобные только преферансистам, освободилось для сумок их место и на верхней полке. Умывальник, встроенный под столиком, исчез, а сам столик стал намного больше. Вот только полки лежачих мест сильно уменьшились в ширину. Электрические розетки и ночники были сделаны иначе, чем в составах испанского изготовления, но никаких неудобств не вызывали. Сразу же работал кондиционер. Ширина прохода в коридоре мимо дверей купе расширилась чуть ли не вдвое.

Отправились минута в минуту. Электронное табло в торце вагона показывало его номер, время, маршрут, температуру и скорость. Скорость у такого поезда я ожидал поболее, но между нашими вокзалами не набралось и сорока, за Шамалганом пошло под сто, и сто тридцать восемь оно ни разу нигде не перевалило. Второй путь до Шу теперь оказался везде, но особого толку от этого не было. Стопить по десять-пятнадцать минут мы начали в Беле. В расписании этих остановок не было. Постояв, еле как поплелись в Кулакшино, где снова встали. В Ала-Айгыре снова встали. Наконец осторожно, шажками, по неправильному пути стали снижаться к Шокпару, и вот он, красавчик: тоже по неправильному, головой нам навстречу, застрял только начинавший свой подъём товарняк. Вокруг него бегали монтёры пути и электрохозяйства, заземлившие перед его электровозом контактный провод. Все пути Шокпара оказались забиты различной путевой техникой. Просквозив по единственному свободному пути, помчались в Чу, куда всё равно опоздали на целый час.

На всех электронных табло поменять Чу на Шу так и забыли. Тем временем наконец-то проснулась барышня, ехавшая в моём купе и сладко спавшая от самой Алматы. Всю свою жизнь на всю катушку завидую людям, которые могут так долго спать в поездах! Долго ли – коротко ли, но вскоре выяснилось, что ей тридцать два годика и двое детишек, девятилетняя дочка и шестилетний сынишка. А по виду не скажешь... Мадам накупила себе на перроне Чу («– Заварка, мыло, сосиска в тесте, шерстяные носки, «Орбит»!») картонный стакан киргизского мороженого и пакетик незамысловатых ягодок, которые клялись, что они местные. 

Поезд, хоть и шёл местами почти сто сорок, догонять свой график совсем не хотел, и в Сары-Шаган прибыл с тем же опозданием на час. Перрон станции был вровень с рельсами, и спускаясь со ступеньки тальговагона, я чуть было не ушёл под откос. Поймали. Ещё хлеще оказалось забираться обратно. Помогли. Ну в конце концов мне же уже не двадцать пять лет?!? Мерное тиканье колёс продолжилось, надо было взять пример с соседки и лечь спать, но сон не шёл. Маленько уснуть удалось уже после остановки в Караганды, потому что я не помнил, как мы проехали Сортировку и цементный завод. Значит таки удалось хотя бы на час уснуть.

Состав мотало по загогулинам Шокая и Актастов, сквозь довольно жиденькие облака пыталось просочиться солнышко, и тут показалась Осакаровка. Её теперь стали называть Сарыбелем, и я поразился этому ономастическому беспределу: название Осакаровка происходило от исковерканного казахского же «Аса Кар», что означало «много снега». Название было полностью по смыслу этого места – в низине вокруг южной горловины станции каждую зиму наметало метелями снега по крыши построенных там домиков! Под середину зимы чаще всего торчали уже только верхушки печных труб, даже если в округе снега было и не очень много.

Станция оказалась совершенно пустынна, тем не менее наш поезд погнали от отклонениям стрелок на самый дальний путь станции, противоположный её вокзальному зданию и перрону первого пути. Опаздывающий и без этого состав на станции не останавливался, но по всем изгибам путей и стрелок ползал около получаса. Странно: во времена моей работы по электроснабжению всей этой железной дороги как-то попалась копия приказа, что тальгопоезда запрещалось отправлять на кривые боковые неглавные пути.