Димка

Димка

Она жила последний год, как во сне. Ходила на работу, общалась с детьми, улыбалась на праздниках и плакала ночами – ей снился он. Снился постоянно, весёлый, нежный и любимый…

Всё и все были против того, чтобы они с Димкой были вместе. Сначала она верила, что сможет выстоять против всех препятствий, но когда он стал сомневаться, да что там – просто врать, поняла, что надо уйти и ушла. Ушла так, чтобы он не чувствовал себя виноватым, чтобы во всём обвинял только её. Первое время было очень тяжело. Память то и дело подсовывала моменты, когда они были вместе, и счастье ни чем не омрачалось. Слова, которые он говорил ей в минуты близости, никак не забывались со временем. Но она жила, и никто не знал, насколько боль разлуки измучила её.

– Слушай, подруга, поехали в выходные на море? У тебя автобус, а у меня два мужика!
Елена засмеялась:
– Одного мужика знаю, а кто второй-то?
– Друг моего мужа, – Маришка тоже засмеялась. – Ну, хватит грустить! Ты думаешь, я не вижу? Год уже прошёл, а ты ни с кем не встречаешься. Хватит уже, Царевна-Несмеяна!
– Хорошо, – Елена взяла из пачки сигарету, – поедем. А сейчас просто давай покурим и расслабимся.

Море было тёплым, как большой не проснувшийся медведь. Оно ласково ворчало, сонно перекатываясь с боку на бок. Ветерок ерошил прибрежные воды и дёргал песок за вихры. Елена бродила по полосе прибоя, рисуя ногой вензеля, и снова вспоминала, как год назад она была здесь с Димкой. Покусывая травинку, приблизилась к костру. Помимо Маришки и двух мужчин, вокруг огня сидели ещё несколько человек. Очевидно, местные рыбаки. Женщина тихонько присела на бревно и прислушалась к разговору.

– А кому он нужен такой? Мать, понятно, ухаживает. Жена с другим сошлась, они и так не очень ладили. А уж после этого, – мужик махнул рукой и поднял рюмку: – Ну, ладно, за здоровье всех присутствующих!
Закусив огурчиком, он встал:
– Спасибо за хлеб-соль, пора нам. Пошли, молодёжь.
– О ком речь была? – Елена наклонилась к подруге.
Марина быстро взглянула на неё и протянула странным голосом:
– Да, так, байки травил.
– Мдаа… – протяжно вздохнул муж Марины, – вот она жизнь! Жаль этого Димку.
– Кого? – Елена резко встала.
– Ну, пацана этого, про которого Савелич рассказывал.
– Подробнее давай! – Елена бросила сердитый взгляд на подругу.
Та вздохнула и, покорно наклонив голову, сказала:
– Да он это, Лен, Димка твой. Обезвреживал мину, не тот проводок перерезал, взрыв, госпиталь, инвалид теперь. Куда ты?
Елена, не оглядываясь, шла к машине. На ходу бросила:
– Едем!
– Сумасшедшая! – крикнула Марина в отчаянии. – Ты ему была не нужна, он тебе ни слова не написал, трубку не брал!
Елена пожала плечами:
– Конечно. Он гордый, после такого и я бы не написала.
– А до того? – не сдавалась подруга. – Взрыв был в феврале. Что же он тебе раньше не звонил?
– У него была жена, он ей верил, он не мог по-другому.
– Господи! – Маришка стала быстро собирать вещи. – Ну, что стоите? – сердито вскричала она на мужчин. – Собирайтесь, едем!

В доме стояла гнетущая тишина. По потолку быстро бежал паучок.
– Мам! Ты где?
– Здесь я, сынок.
– Есть хочу. Что там у нас?
– Борщ, на второе – отбивная и…
– Сначала– налей!
Женщина беспомощно села на стул:
– Может, хватит, Дим?
– Налей!
– После смерти отца ты стал невыносим…– мать устало потёрла лицо.
– А ты меня в дом инвалидов сдай! Всем станет легче!
Дверной звонок оборвал перепалку.
– Кто это? Врач вчера был. – Женщина поспешила к двери.

У порога стояла Елена:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – мать не узнала её. – Вам кого?
– Я к Димке. Где он? – Елена вошла в дом, огляделась.
– Он наверху, – пояснила мать. – А вы с работы, что ли?
– Нет, я с моря. Как он?
Мать опустила глаза:
– Потихоньку.
– Потихоньку спивается? – уточнила гостья.
– Мам, кто там?
– К тебе посетитель, Димочка.
Елена приложила палец к губам:
– Я поднимусь одна.

Скрипнули ступени, дверь отворилась и вошла она. Он не ждал её. Вгляделся, узнавая:
– Ты? Что надо? – недобро прищурился.
Она присела на краешек кровати.
– Похудел…
– А вас это не касается! – его голос его скрипел беспомощной злостью.
– Ну, я сама решу, что меня касается, а что не касается.
Он отвернулся к стене:
– Уходи, – голос срывался, – не нуждаюсь в твоей жалости!
– А я и не собираюсь тебя жалеть. С чего вдруг?
– Посмеяться пришла?
– Разберёмся, – она прошлась по комнате, трогая пальцем поверхности предметов.
– Я теперь никто, можешь быть довольна! Радуйся! – карие глаза смотрели жёстко.
Она подошла к нему, наклонилась, провела рукой по небритой щеке. Он дёрнулся, как от удара:
– Не трогай меня!
Её губы скользнули по его щеке, крепко сжав его плечи, она прижалась к нему:
– Никуда я не уйду, ты же знаешь.
Напрягаясь в бессилии, он шипел что-то о ненависти и непонимании и вдруг затих, чувствуя, как что-то горячее стало капать ему на лицо и шею.
– Ты, что, плачешь? – хриплым шёпотом он обжигал её шею.
– Нет, – она ещё крепче прижалась к нему. – С чего вдруг?


– Ну, что, подруга, счастлива? – спросила Маришка, прикуривая сигарету.
Елена молча улыбалась.
– Я смотрю, ты цветёшь и светишься! А с чего? – не унималась Маришка. – Любовь твоя сейчас оклемается под твоим чутким руководством и вложенными в него деньгами и опять тебе сделает ручкой!
– Уймись, – отмахнулась Елена. – Не могу я его бросить. Не мо-гу!
– Ладно, расслабься. Знаю, что любишь его, как последняя дура. Жаль тебя идиотку, ведь не оценит же.
– Да не нужны мне оценки, Мариш. Мне б его на ноги поднять. Чтобы снова начал улыбаться, как прежде и…ругаться, – Елена задумчиво улыбнулась.
– Ну, на ноги ты его поднимешь! И всё другое тоже поднимешь, – Маришка многозначительно закатила глаза. – Или уже подняла?
Елена покраснела:
– Да, ну тебя!
– Ой, гляньте! Засмущалась, что девочка! Смогла что ли?
Елена поднялась, пряча глаза:
– Хватит, работать пора!
Марина встала со скамейки следом:
– Ясно. То-то я смотрю, ты шустрее бегать стала! Ну, и как он, по-прежнему хорош?
– Прекрати, прошу тебя! Это не повод для обсуждения.
– Ладно-ладно, не сердись. Свадьба будет? – Маришка еле успела увернуться от руки подружки. – А что я такого спросила?

Год пролетел незаметным росчерком песчаного вензеля. Тот же берег моря, то же ленивое сопение прибоя, тёплое солнышко на отливе, и двое на берегу – Он и Она.
– Что ты решил?
– Я знаю, ты много сделала для меня, ты спасла меня, поставила на ноги…
– Не о том говоришь! Не о главном.
– У меня сын растёт, ему отец нужен, пойми!
– Поняла. Дальше!
– А что дальше? Мы не можем быть вместе.
Она чуть качнулась.
– Ты только не плачь! – он повысил голос. – Не люблю этот солёный шантаж.
Она посмотрела на него сухими глазами:
– Я не плачу, с чего вдруг?

Время-песок перекатилось на другой бок, расставило всё, как ему захотелось и снова затаилось. Только море осталось прежним: беззаботно-дремотным, вздыхающем и ворчливым.

На берег, к самой кромке прибоя подъехал джип, из него вышла женщина:
– Ах, как славно!
Она легко побежала вдоль берега танцующим шагом:
– Догоняй! Ди-ии-мка-аа!
Мужчина засмеялся и бросился следом.
Два тела сплелись на песке, словно в жарком танце, солнце деликатно спряталось за тучку, море притихло.
– Любимая! – Ах, сколько лет она ждала этих слов.
– Единственная! – Неужели это о ней?
– Я так соскучился! – Не сон ли это?
Не сон… Только мужчина другой. Глаза у него не карие, а тёмно-серые. Шрам от виска к подбородку. Щедрая седина украшает чёрные волосы. Тёплый баритон ласкает её слух. Ласковые губы разглаживают морщинки у глаз.
– Ты плачешь, любимая?
– Нет, с чего вдруг?