Дитя дракона

Белый

Минуты складываются в часы, часы в дни, а дни в недели. Время течет бурным потоком, смывая и доблестные подвиги, и омерзительные преступления. Пока у Ваала не было дочери, он не замечал удивительную силу времени. Он знал, что весна сменяет лето, что осенью деревья одеваются в огненную листву, а зимой волками воет метель, устилая бриллиантовой пылью землю, но его это не касалось. Это был факт мира за границами его пещеры. 

Мир, со всеми его чудесами и загадками, мало заботил старого змея.Долгие годы, а может быть и века, не было ничего, кроме его лощины и его золота, что по-настоящему ценил Ваал. Пожалуй, единственной ниточкой, которая связывала дракона с большим миром был его приятель — белый ворон, прилетающий в его пещеру весной и осенью. 

Белый, а именно так его называл Ваал, из-за слишком длинного и вычурного для такой мелкой птицы имени, был отличным собеседником. Заливался соловьем, трещал как сорока, по совьему ухал в нужных местах беседы. Белый был отличным рассказчиком и всегда говорил притчами.И сейчас, в душную майскую ночь, Ваал как никогда ждал мудрого ворона. 

Дочь менялась с пугающей скоростью, серебристые волосы ее до плеч отросли теперь вдвое, а девочка все никак не говорила. Он из кожи вон лез, разучил пару человеческих песен и несколько хроник фейри, но Валео не отвечала ему словами. Это не то чтобы ужасало дракона, но его память говорила, что люди по природе своей болтливы. Валео не стремилась общаться даже с дружелюбными и красивыми эльфами, которые одаривали ее цветами, приходя к пещере с пищей для нее. К приемному отцу девочка была куда приветливее.

Причиной молчания так же не могла быть болезнь, уж в чем-чем, а в силе собственной крови Ваал был уверен. Дело было в нежелании дочки говорить и дракон надеялся, что Белый поможет ему услышать не только смех, но и голос дочери.

Валео спала, когда к дракону пожаловал долгожданный гость. Она устала сегодня, изучая разноцветные камушки, которые служили отцу постелью. У девочки был острый глаз и она выкладывала драгоценности как палитру: сначала теплые фиолетовые александриты и аметисты, потом небесные сапфиры и синие топазы. Грандиозная работа была прервана сном, но дракон был уверен, что дочь обязательно доделает радугу из камней. 

— За бирюзой слетать, что ли? — тихо пророкотал ночной гость.

— Сам слетаю, я знаю где есть зелено-голубая. — Ваал повернулся мордой к ворону. — Здравствуй, Белый!

— И тебе не хворать, Ваал. — Ворон уселся на выступ в скале и внимательно смотрел на спящую в кольце хвоста дракона Валео. — Видел я, что в лесу, за двумя горами отсюда, две ведьмы, опытная и ученица, влюбились в одного парня. И парень не парень, а мечта, как принц! И пригож, и умен, а добрый какой! Так ведьмы перелаялись, каждая себе хотела себе его. Решили поединком дело решить, но старшая опытнее была, да лаской и терпением парня привязала. А старшая только глядь — а возлюбленный не парень оказался, а девкой! Ее сызмальства от сглазу в мужика матушка переодевала!

— А что дальше-то было? 

— Кто ж это бабье племя поймет? Втроем живут теперь, помирилась ученица с старой ведуньей и все довольные. А в краях, что за морем, дух огня превратился в кобылицу. И всех королевских жеребцов лошадь та посводила! Ловили ее ловили, а тут глянь — лежит она, жеребенка рожает! Сам как солнце и жаром от него так и пышет! Вся земля пеплом покрылась, все посевы конек тот пожег!

- И как потушили пожар? 

— Да княжескому сынку-дурочку подарили, который все в печку горящую сызмальства смотрел да сопли нее тягал. Проку с него как с золы было. А он и рад — идет на встречу смерти, улыбается, будто ничего краше жеребенка этого не видел. 

— И сгорел заживо, дурак этот? — дракон аккуратно приткнул под бочек дочери покрывальце.

— Не, не сгорел! Волосы только сгорели, а вместо них пламя выросло! Сел он на жеребчика и боле не видел их никто. А в таком далеком краю, где и ты не был, жил один старый рыбак. Овдовел рано, да и детишек не нажил. Что имел из богатств — невод да кольцо волшебное. Коли в беду попадал стоило в кольцо дунуть, как сам морской царь спешил рыбака выручать. Спас рыбак однажды его из сетей и вечным должником царь был. Но подарок этот нельзя было на землю класть — иначе беда будет, так сказал владыка моря. Только старику одиноко было и решил он сиротку приютить, девочку-найденыша. — Белый огненным взглядом опалил Валео. — И умна была, и добра, и ни в чем отцу не откажет, всякую просьбу да работу делала.Ни тайны, ни недомолвок меж рыбаком и приемышем не было, жили душа в душу! Только любопытство девку снедало — что же произойдет? И сняла с руки отца царский подарок, отбежала от рыбацкой хатки и бросила кольцо на землю. Глядь — а кольца и нет! Заплакала девка, к отцу побежала каяться, а хижинки на берегу как не было.

— Забрал царь морской видать свое: и кольцо, и друга старинного.

— Забрал! А девка и отца потеряла, зато на чудо посмотрела. Но есть чудеса и близко — у хозяина рощи, за рекой на севере, есть чудо-зеркало, в него если перо чье-нибудь кинешь, то всю жизнь его узнаешь! Однажды нашел владыка перо белое, да и положил на гладь зеркала. И увидел птенца, что вылупился в стране мрачной, где все черным-черно, да холод везде. Кричал птенец, но матери у него не было. Рос один, только влагой гнилой и питался. Кто он? Где он? Зачем он? Глупый был, да и объяснить некому. А потом вырос птицей великой, взметнул крылья свои и поднялся ввысь. И видит пред собою мрак только. А за ним свет идет, а страна тьмы превратилась в цветущий сад. Только не видел он, что светло за ним идет. Только смрад и темноту.

— Беленький, а если мою чешую покласть, что и мою жизнь видно будет?

— Конечно. Можешь проверить! Недалеко же тут лес, я тебе укажу дорогу. — Ворон слетел, и нацарапал острым когтем путь. — Засиделся я у тебя, Ваал пора бы и честь знать! Здоров будь!